Предатель в красном - Эш Хейсс

обошла этот закон. Выжила. Меня «спас» вонючий порт. Лучше бы, Топь его, меня сожрали хищники, как и подобает законам эфилеанов!

Я замолкла, понимая, что только что сделала тот самый «выбор». Слова светлого жнеца ясно прозвучали в опьяневшем сознании:

«…Есть два пути: сломленная законом воля или незаконное желание…»

«…Как поступишь: пойдешь по закону или против него – решай сама…»

Сейчас, будучи взрослой, я желала быть убитой в прошлом хищниками, чем остаться живой, но голодной семилетней бродяжкой в порту. Тогда, ребенком… я сделала выбор – жить.

В тот день, когда белые мантии забрали Делиана, я поклялась, что выживу и увижу брата. Но я была ребенком, Топь меня, я и понятия не имела, насколько жесток эфилеанский мир.

– Брат бы никогда не одобрил, – сорвалось с губ. – Я не должна была выжить. Это было против природы.

Слабых убивает сильный – «сломленная законом воля». Я была слабой, но вместо того, чтобы бороться с сильным хищником, убивала за деньги слабых людей.

Желание выжить не в своем мире – «незаконное желание».

А что сейчас? Джелийская судьба снова поставила выбор: отдаться голосам и по закону выполнить их месть или бороться с мертвыми, чтобы остаться собой.

Я сожалела о своем выборе в прошлом, тогда какой же выбор должна была сделать сейчас?

– Я нарушила эфилеанский закон.

– Да забудь об этом, – Озел приблизился. – Я не знаю твоей истории, но если ты выжила – законно это или нет, – ты сделала выбор. Сегодня забудь о законах, о прикосновениях пыточных зелий, забудь обо всем, и позволь мне сделать тебя счастливой.

Я не двигалась. Да, я все еще чувствовала межвидовое сопротивление, но страх притуплялся с каждой секундой, проведенной рядом с Озелом. Алкоголь сделал свое дело – теплое дыхание у моей щеки и ладонь, крепко сжимавшая пальцы, стали желанным транквилизатором для инстинктов.

– Всего на один вечер, – неуверенно прошептала я.

– Всего на один вечер, – повторил Озел. – Расслабься. Дыши ровно. Выброси все из головы. Ты не первая, кто сопротивляется природным инстинктам. Если будет проще, можешь закрыть глаза.

Пара вдохов, пара неуверенных взглядов – и мои глаза закрылись, повинуясь успокаивающему голосу.

– Мне все еще страшно.

– Подожди немного.

Рука Озела прикоснулась к спине, подарив теплое объятие. Минута. Еще одна.

Инстинкт ослаб. Страх растворился.

Тонкие губы Озела коснулись моих, сливаясь в поцелуе. Сколько мы так простояли? Алкоголь, музыка, крики у игральных столов – все смешалось в одну теплую палитру. Я прильнула к нему и ощутила, как тело содрогнулось в желании чего-то большего.

– Всего на один вечер. Завтра ты пообещаешь забыть об этом. – Озел отстранился, расплываясь в легкой лучезарной улыбке.

– Всего вечер.

Объятия разомкнулись, и уже через мгновение мы танцевали в окружении эфилеанов, неподобных нам. Смесь видов поддавалась ритмам паба. Притупив инстинкты хмелем, забыв обо всем, мы наслаждались моментом.

Всего один вечер. Завтра все вернется на свои места: я снова буду нераскрытым эфилеаном огня, а Озел продолжит пытливо хмуриться на лекциях. Но сегодня мы будем танцевать весь вечер, а после проведем вместе целую ночь.

Ночь, исполненную моей тайной. Когда охмелевший Озел в кромешной темноте не узнает цвета моих волос.

Ночь, когда сольются наши тела и мы будем упиваться животной похотью, в которой нет чувств.

Ночь, когда он поможет мне ослабить инстинкты. Когда я забуду о грубых прикосновениях смотрителя и смогу вновь почувствовать себя собой.

№ 17. «Элен»

Территория: Кампус. Университет

Йен

Эфилеанская летопись. Запись № 26: «Запрет некромантии». В связи с падением ведьминской империи ведьмы стали практиковать запретную магию, которая затрагивала нижний мир – некромантию. Культ черной магии охватил эфилеанский мир, в связи с чем Высший совет признал ее запрещенным ремеслом.

На следующий день старосты объявили о вечернем сборе после лекций. По их словам, планировалось что-то вроде игрального собрания.

Несмотря на то что я еще и месяца не прожила в белом городе, общественные нормы Кампуса заставили быстро приспособиться к законам и негласным правилам. Поначалу было чертовски тяжело разобраться в происходящем. Я не понимала, о каких запретах шла речь, поэтому приходилось подслушивать чужие разговоры, спрашивать преподавателей и – вуаля, – наконец-то я узнала, что разрешалось, а что запрещалось каждому подвиду в пределах белых стен.

Барьеры-сенсоры не имели права использовать приемы прочтения чужих мыслей и любые фокусы с вторжением в разум.

Эфилеанские волки могли питаться только за пределами Кампуса либо покупать уже мертвые туши животных.

Светлым жнецам в городе нельзя было заниматься «лечебной благотворительностью» и излечивать души всех желающих просто так.

Темным жнецам запрещалось контактировать со светлыми. Также под запретом было использование погребальных обрядов и скверны [20].

Ночнорожденным отказали в запросе пить кровь из эфилеанов – из живой плоти – в пределах города. Позже решение было пересмотрено и им позволили пить кровь живых, но только в одном случае, когда «жертва» позволяет ночнорожденному использовать ее в качестве обеда, то есть происходит добровольное самопожертвование. Однако таких желающих не нашлось.

Но это не значит, что в белом городе ночных жителей морили голодом: в магазине или ресторане они могли купить разливную кровь животных.

Ведьмы, как главные мастера жульничества, имели слишком много путей для обхода законов, поэтому для сохранения порядка должны были соблюдать целый свод правил. В него входили: запрет на создание смертельных ядов, приворотные обряды, платное или бесплатное стирание памяти, увлечения азартными играми, занятия некромантией – в особенности! – хотя поверхностные обряды с духами все же разрешались.

* * *

Университетские сборы проходили на открытой площадке. Поговаривали, что это стало уже традицией. Эфилеаны приносили алкоголь и приготовленные ими угощения, хвастаясь кулинарными навыками. Кто не любил готовить, помогал с организацией творческих конкурсов, другие приносили спортивный инвентарь и настольные игры.

Украсив деревья фигурками из бумаги, группа эфилеанов воды принялась за электрические гирлянды с желтыми лампочками. Трое старост настраивали старый магнитофон, пытаясь разобраться в кнопках и проводах. Ночнорожденные устанавливали огромные солнцезащитные зонты у игральных столов. Эфилеаны земли носили канистры с водой, в то время как эфилеаны воздуха распаковывали посуду, а ведьмы, стоя в стороне, громко обсуждали, какие благовония сегодня будут стоять на игральных столах.

Когда приготовления закончились, все постепенно начали занимать места. Я была поглощена повседневностью Кампуса и, потерявшись в бытовой суете студенческой жизни, совершенно забыла про шепчущие голоса в голове, про уродский камень ярости, про сделку с ведьмой. Душа трепетала от жизни, в которой мы изображали людей.

Наслаждаясь атмосферой, я не заметила, как ко мне кто-то подкрался.

– Привет.

Озел