Толстяк - Александер Минковский

Мы вышли из здания больницы, пересекли парк и оказались на улице.

Дождь перестал, но ветер дул с удвоенной силой. По небу проносились серые обрывки туч, клубящиеся, как дым из фабричных труб. Сунув поглубже руки в карманы, я обнаружил вдруг на дне одного кармана мелочь — ровно столько, сколько стоит коробка леденцов, и вспомнил, что вчера мать дала мне их именно с этой целью.

— Может, купить что-нибудь Маю, — предложил я. — В больницу обычно приходят с подарками.

— Точно, — согласился Коваль. — Деньги есть?

— Мама дала мне на леденцы…

— Мало. — Коваль задумчиво прикусил губу. — У меня больше, но я намечал их на трос для тормоза. Уже три месяца коплю.

— Для чего?

— Я понемногу собираю мотоцикл, — неохотно признался Коваль. — Мой старик притащил откуда-то старую рухлядь, сотку, ну, мотоцикл, в общем. Вот я понемногу и довожу его до ума.

— Сам? Ты что — разбираешься в этом?

Он кивнул.

— Разбираюсь немного. Теперь осталось только поставить на него карбюратор и тормозную тягу. Вот на тросик для нее и насобирал денег…

— Послушай, Витек, — не выдержал я. — Давай купим Маю просто коробочку леденцов. Он на нас не обидится.

— Лопух ты! — оборвал меня Коваль. — Не горит у меня с этим мотоциклом, можно и подождать.

Порывшись во внутреннем кармане, он добыл горсть измятых банкнот и пересчитал их, поплевывая на пальцы.

— Подумай все-таки, — не сдавался я.

Коваль нетерпеливо махнул рукой.

— А чего тут думать? Так что покупаем?

— Больным обычно носят цветы, — неуверенно сказал я. — Но Мая больше бы порадовала хорошая книжка.

Книжная лавка размещалась за углом. Мы вошли в тесное помещение, уставленное книжными полками. За прилавком сидел маленький человечек в огромном грубом свитере фиолетового цвета и очках в проволочной оправе.

— Прошу вас, милостивые государи, — приветствовал он нас, по-птичьи наклоняя голову. — Что вам угодно? «Дикий Запад»? «Яд в зубной коронке»? А может, «Пана Тадеуша» или какие-нибудь свежие переводы с латыни?

— Нет. — Я постарался не ударить в грязь лицом. — Нам что-нибудь серьезное. Ну, и интересное, конечно. Для школьника нашего возраста.

— Больного, — уточнил Коваль.

— Похвально, похвально… Значит, вам требуется нечто полезное и приятное… — Старичок задумался. — Есть! Марк Твен — выдающийся американский писатель-юморист. Довоенное издание «Приключений Тома Сойера» — произведения в равной степени поучительного и захватывающего.

Он достал с полки переплетенную в серую парусину книгу и вручил ее Ковалю. Мы перелистали несколько страниц. Иллюстрации показались нам интересными: какая-то пещера, бегущий негр, мальчишка, переодетый в кого-то, сундук с сокровищами.

— Сколько за нее? — спросил Витек.

Человек в огромном свитере назвал цену. Она составила две трети наших денег.

— До свидания, милостивые государи! — Человечек самым серьезнейшим образом поклонился нам на прощание. — С нетерпением буду ждать вашего нового визита.

В ответ мы вежливо шаркнули ногами. У нас уже почти не оставалось времени, и мы бросились бегом к цветочному магазину на соседней улице. Коваль вручил продавщице остатки наших денег.

— Нам гвоздик. Вон тех — розовых, — сказал он. — На все деньги. И пожалуйста, заверните.

Наших средств хватило на три гвоздики. Коваль прикрыл их полой куртки, и мы тут же помчались к больнице. Медицинская сестра долго рылась в целой горе халатов, пока отобрала подходящие и вручила нам.

— Меньших размеров нет, — объявила она мне. — Рукава придется подкатать.

Рукава-то я подкатал, но вот с полами ничего не смог сделать, и они опускались у меня ниже щиколоток. В этом наряде я, наверное, походил на невесту в подвенечном платье — по кафельному полу больницы за мной волочился шлейф.

— Второй этаж, третья дверь направо, — объяснила нам сестра. — И вам разрешено только пять минут.

— Помним, — мрачно отозвался Коваль.

Комнатка была светлая и белая, а стояла в ней всего одна койка.

Мая я даже не сразу узнал — зеленоватый оттенок кожи, темные круги под глазами, глубоко запавшие щеки. Его, видимо, предупредили о нашем посещении, и оно его не удивило. Но он, вопреки моим ожиданиям, не улыбнулся нам, а только повел в нашу сторону полузакрытыми глазами и приподнял над одеялом исхудавшую руку.

— Ну, вот и вы, — тихо прошептал он. — Очень хорошо…

Я почувствовал, что у меня внутри похолодело, как будто я стою на самом краю крыши и гляжу вниз с огромной высоты. Пересилив себя, я все же не отводил глаз от Мая.

— Привет! — выпалил я с наигранной веселостью. — Не надоело тебе разыгрывать комедию?

— Какую комедию?

— Выглядишь на все сто, а разыгрываешь тяжело больного.

Май и на этот раз не улыбнулся, а только чуть пошевелил губами — наверное, ему и говорить было трудно. Коваль как вошел в палату, так и стоял, переминаясь с ноги на ногу у самой двери, зажав в кулаке длинные стебли гвоздик. Я взял у него цветы и положил их на одеяло.

— Это чтобы отбить больничный запах, — сказал я. — А это — лекарство от скуки. — Я раскрыл книжку, чтобы можно было прочитать название, и поднес ее к глазам Мая.

Только теперь ему удалось чуть заметно улыбнуться.

— Спасибо, — услышали мы его шепот. — Хорошие вы ребята… Настоящие друзья… Я очень ждал вас…

— Мы тут к тебе третий день прорываемся, — отозвался наконец Коваль каким-то теплым, не свойственным ему голосом. — Настоящий штурм учинили. Улавливаешь? В конце концов сломили сопротивление этих церберов… Ну как, старичок, лучше тебе?

— Сейчас уже хорошо, — еле слышно проговорил Май. — А то болело все… в голове шум… душно… Сейчас уже все хорошо, но только сил совсем нет. Весь какой-то ватный.

— Это мелочи, — бодро трещал я. — За неделю восстановишь спортивную форму! Мы с тобой собирались на рыбалку, помнишь? Так что избавляйся поскорее от своих болячек, и двинем на озеро на следующей неделе или еще раньше. А книжку эту ты обязательно прочитай. Продавец сказал, что это отличная книжка. Ох, видел бы ты этого продавца! Ужасно забавный тип, нас он называл милостивыми государями и вообще как-то странно разговаривал, а по внешности ну чистый