Истоки инквизиции в Испании XV века - Бенцион Нетаньяху

Однако более определенное указание на это дано в весомых замечаниях Кастильо по поводу визита, нанесенного Фердинандом и Изабеллой королю после его первой болезни. Кастильо говорит, что те оказывали на Энрике давление, чтобы он признал свое обязательство касательно престолонаследия Изабеллы, но мира между ними установлено не было, так как «подозревались многие вещи, о чем писать опасно»[3310]. Что же Кастильо опасался обнародовать? Обвинил ли король принцев или их «друзей» в попытке отравить его? А может быть, Кастильо, который мог написать это уже после смерти Энрике, считал, что находится под серьезной угрозой со стороны принцев, потому что дальше он сообщает нам, что Пачеко, который «знал из того, что король рассказал ему о случившемся»[3311], пытался втайне организовать в одну из ночей пленение принцев и их союзника, мажордома Кабреру[3312].

Габриэль-Анри Гайар, французский историк XVIII в., отметил, что «те, кто ставил препятствия удаче Изабеллы, всегда умирали в весьма удобное для нее время»[3313]. Это высказывание не может быть проигнорировано как «злобная ремарка истеричного критика», как говорили некоторые почитатели Изабеллы, потому что оно слишком хорошо согласуется с фактами. Король Энрике действительно умер в весьма благоприятный для Изабеллы момент, когда было известно, что он прилагает все возможные усилия, чтобы выдать свою дочь Хуану замуж за короля Португалии — попытка, которая, будучи успешной, разрушила бы шансы Изабеллы на наследование трона. Однако само по себе это еще не предоставляет достаточную основу для такого подозрения. Однако Энрике скончался меньше чем через месяц после смерти Пачеко, произошедшей при «таинственных» обстоятельствах, слишком «удобных» для Изабеллы, чтобы с готовностью рассматривать их как чистое везенье. Пачеко был тогда в Симанкасе, на обратном пути из Португалии, где он пытался убедить короля Альфонсо V согласиться на брак с Хуаной, и, как пишет об этом Паленсия, он умер «в точности как его брат, Магистр Калатравы…. от такой же гнойной ангины — невыносимого абсцесса горла»[3314]. Внезапная смерть Пачеко в самый критический момент, в сочетании с точно такой же смертельной болезнью его брата, не может, разумеется, не вызвать подозрений в убийстве и в его случае. Поскольку он и король работали в тесном контакте между собой над проектом замужества Хуаны, его осуществление не могло быть предотвращено, если бы король не был устранен со сцены вскоре после смерти Пачеко.

Педро Хирон, брат Пачеко, умер 2 мая 1466 г. по пути в Мадрид, где он планировал заставить Изабеллу выйти за него замуж. Он умер, по словам Паленсии, в то время, когда «не было никакой эпидемии, он один умер, находясь среди здоровых людей, мучительной смертью от последствий абсцесса в горле»[3315]. Согласно «Кастильской хронике», он умер в результате esquinencia (т. е. флегмонозной ангины), но «Хроника ордена Калатравы» утверждает, что его врачи «не могли диагностировать его болезнь» и что возникло «сильное подозрение, что некоторые гранды королевства, которым не нравился этот брак, позаботились о том, чтобы ему подмешали смертельный яд»[3316].

Подозрение в отравлении также сопутствовало смерти Альфонсо, сводного брата Энрике, которая открыла Изабелле путь к положению наследницы престола. В этом случае Кастильо намекает на отравление, Валера — прямо указывает, а Паленсия не оставляет в этом ни малейшего сомнения. Паленсия рассказывает, что Альфонсо свалился больным на пути из Аревало в «земле Толедо», после того как съел что-то, что особенно любил. После этого он лег в постель, не сказав ни слова, и, даже не встав с нее ни разу, скончался через пять дней, 5 июня 1468 г. Паленсия подчеркивает, что у него не было никаких симптомов свирепствовавшей в то время чумы, а некоторые признаки (как то потеря голоса и чернота рта) четко указывали на то, что он был отравлен[3317]. Но кто был заинтересован в его смерти в тот момент?

Паленсия не сомневается в том, что Пачеко спланировал убийство и позаботился о его осуществлении[3318]. Он думал, что сила, честность и независимость характера, продемонстрированные молодым Альфонсо, убедили Пачеко в том, что он никогда не сможет манипулировать им, как послушной игрушкой, поэтому решил заменить его Изабеллой. Однако трудно поверить, что Пачеко ввязался в такую авантюру в разгар гражданской войны, когда смерть Альфонсо безусловно усилила бы монаршие позиции Энрике. В тот момент Пачеко вовсе не мог быть уверен в том, что Энрике снова пойдет на такое унижение, как отказ от прав своей дочери Хуаны в пользу нового претендента (на сей раз Изабеллы), которая не могла даже предложить, как это сделал Альфонсо, партнерство на троне. Разумеется, Пачеко вовсе не гнушался изощренных долгосрочных планов, вполне был способен на организацию убийства — ведь он, в конце концов, затевал убить короля Энрике, — но в данном случае риск, связанный с таким планом, должно быть, перевесил его пользу.

Более подходящей личностью для того, чтобы замыслить убийство и таким образом открыть дорогу к трону Изабелле, был, пожалуй, король Хуан II Арагонский, который ничего не терял в случае неудачи покушения, в то время как успех основательно приближал бы его к заветной цели. Он тоже планировал далеко вперед и мог рассчитывать, что при известных обстоятельствах Пачеко будет вынужден приложить максимум усилий для обеспечения прав наследования Изабеллы, как и то, что, приложив эти усилия, получит хороший шанс достичь своей цели.

Таким образом, брак Изабеллы с Фердинандом, как и ее престолонаследование, были обеспечены четырьмя «удачными» смертями, причем все четыре произошли при весьма подозрительных обстоятельствах. Ни один беспристрастный ученый не может не рассматривать возможности убийств, и оценка Балагером утверждения Гайара как «злобное высказывание истеричного критика» должна рассматриваться как преувеличенная реакция патриотичного почитателя. Так же следует отнестись и к его ремарке, что «никто никогда не имел ни малейшего подозрения» в причастности Изабеллы или посмел «нанести этим ущерб почитаемой репутации августейшей принцессы»[3319]. Однако не об этом речь. Действительно, никто не предположил, что шестнадцати- или семнадцатилетняя принцесса была замешана в отравлении своего брата или нежеланного претендента на ее руку Педро Хирона.

Если и есть основания для подозрений (а мы склоняемся к тому, что они существуют), то указующий перст должен быть направлен не в сторону Изабеллы, а в сторону Хуана II Арагонского. Мы видели, что он мог бы быть организатором смерти альтернативного короля Альфонсо (если тот действительно был отравлен), и он определенно был единственным вызывающим подозрение в организации смерти Педро Хирона. Совершенно очевидно, что женитьба Хирона на Изабелле свела бы