Рипсимиянки - Арм Коста

уйти, как уходили они от меня снова и снова. Если Рипсимия будет сопротивляться твоей любви – возьми её силой, ибо нет несокрушимых крепостей.

Тёплые дружественные объятия шлю тебе в этом письме и прошу богов о твоём здравии и мужестве, силе и выдержке».

ГЛАВА 19. РЕКА ПОД НАЗВАНИЕМ «ВРЕМЯ»

Чуть больше года прошло с той поры, как девы и Инри поселились в доме христианина Баграта и его доброй супруги Ани. Необыкновенно живо время бежало здесь, в Армении. Послушницы, ловко перебирая пальцами, вязали платки, пледы и шили одежды, которые Ани продавала на рынках Вагаршапата и близлежащих городков. Христианкам нравилось их новое ремесло: в работе кипела жизнь, рукоделие помогало выживать на новой земле и благодарить Баграта и Ани за кров над головой. В первое время Баграт не хотел и слышать разговоров о помощи в работе.

– Не делай из нас тех, кто способен сидеть на шее другого, кто ленится помогать ближнему своему, – Гаяния строго взглянула на Баграта. – Вижу, трудно тебе в жизни, но Бог помогает – помочь хотим и мы. Дай нам работу.

– Разве мы живём бедно? – смеялся Баграт. – Посмотрите же, сводим мы концы с концами, всего у нас в достатке, мы не голодны. Инри помогает мне, работает не покладая рук.

– Но мы не хотим, чтобы только ты, Ани и Инри тянули ношу! – восклицала Нуне.

Дважды Баграт отказывался от помощи послушниц – ему было жаль дев, столько времени страдавших. Речи о деньгах или других благодарностях не хотел слышать и сам не заводил. Но Гаяния настаивала. Просила и Нуне. Рипсимия убеждала Ани, что нет ничего грешного в том, чтобы зарабатывать деньги и отдавать их ближним.

– Великие божьи чудеса поджидают меня на каждом шагу, – Баграт, поработав с Инри, любил в конце дня присесть и поговорить с девами. – Вот пришли вы ко мне за помощью, хотя сами ею являетесь: помогаете моей жене в быту, помогаете мне не проживать дни в скуке и безмолвии. А сейчас мне встретилось ещё одно чудо – трудиться хотите, делать что-то во благо. В который раз убеждаюсь, что мир, Богом сотворённый, – это уже само по себе чудо и люди в нём – тоже.

– Наш мир, добрый человек, прекрасен, всё в нём гармонично и так, как надо, устроено. У нас есть всё, что нужно для жизни: мы ежедневно благодарим Бога, что отвёл от нас императора и его войско – что теперь можно жить и не ждать опасности; ты и твоя жена дали нам кров над головой; еду, чтобы в сытости и здравии встречать рассвет; знания, поддержку, помощь и веру – без неё всё, о чём сейчас говорим, не имело бы смысла, даже дорога сюда, – говорила Гаяния.

Долгие и мудрые разговоры между хозяевами дома с Нуне (которая прекрасно понимала жителей Армении) научили послушниц, Гаянию и Инри армянскому языку. Начиналось всё с жестов, звуков, а за год… Все друг с другом говорили, все друг друга понимали, придерживаясь правила: «Мы можем говорить, петь, шутить, кричать, шептать и молиться на разных языках, но для доброты и помощи другому не обязательно разговаривать на одном языке. Твои действия скажут о тебе больше, нежели слова. Но если ты научился языку – ты сделал славное дело и поможешь близкому вдвойне».

Баграт всё же принял и благословил желание дев помогать ему рукоделием. Ани пекла вкусный хлеб – тело Божье, а её муж занимался виноградом и вином – кровью Божьей. Баграт привязался к Инри как к родному сыну: сильному, смышлёному, работящему. Всё, за что брался Инри, шло как по маслу и приносило пользу. Бывший центурион, думая, что он не способен ни на что, кроме войны, охотно помогал Баграту: он возился с овцами и коровами, занимался птицей, иногда – резьбой по камню и дереву. Баграт радовался успехам названого сына и восхищался тем, как работа горела в его руках: старую, но очень светлую и тёплую постройку Баграт и Инри облагородили, сделав её большим и уютным одноэтажным домом для путников.

Как-то Баграт подозвал к себе Нуне: он хотел познакомить её с гостьей, с женщиной по имени Назени, младшей сестрой Ани, которая жила в городе Арташат, неподалёку от Вагаршапата. Назени была истинной горной красавицей с точёной фигурой, пепельно-чёрными волосами, ниспадающими до тонкой талии и зелёными глазами; её худощавое лицо делало образ армянки строгим и сердитым. Но расплывшись в улыбке и поцеловав в щеку Нуне, женщина принялась расспрашивать, кто они и откуда. Через некоторое время к ним подошла и Рипсимия.

– Рипсиме… – вздохнула женщина, покачивая головой. Её голос был кристально-звонким и жизнерадостным. – Лакомым куском являешься для императора. Вы поступили мудро, придя сюда, – слава Богу, что Он довёл вас в дом Баграта и Ани. Рассчитывайте на меня смело, не бойтесь о чём-то просить: даже если с неба будет падать огонь, я приду к вам и всем, чем смогу, – помогу.

***

Когда-то, очень давно, Назени услышала разговор двух женщин: они, торгуя холодным молоком и свежим сыром, обсуждали узника, заточённого в подземной тюрьме. Женщины громко спорили о христианине, которого царь наказал за измену веры и личное неповиновение правителю, безнравственность и ложь.

– Да не верю я в это, Гоар, – сказала молодая армянка. – Царю нужно было поднимать своих людей, гнать их рыть яму, размером с город, чтобы бросить в неё одного христианина? Брось ты, меньше слушай людей – от них ещё и не такое узнаешь.

– Арус, не говори так. Ты спроси в округе, почему все боятся даже приблизиться к этой тюрьме? Почему приказывают своим детям не бегать туда и даже краем глаза не заглядывать в яму? Ты бы заговорила с тем человеком, зная, что тебя после этого убьют?

– Не знаю, наверное, я бы не осмелилась это сделать. Не хочется мне, чтобы моя голова покатилась по траве, – Арус потёрла шею.

Назени была единственной, кто осмелился взойти на возвышенность и заглянуть в подземную тюрьму. Женщина приходила ночью: оглядываясь по сторонам, она убеждалась в отсутствии стражи и проскальзывала к яме-колодцу.

Заключённый Григор – Назени втайне узнала имя человека – выживал благодаря щедрости женщины: и в дождь, и в грозы, она приносила ему еду и питье. «Благодарю», – тихо молвил узник, а женщина, услышав заветные слова, продолжила рисковать собой.

Григор, брошенный в яму по приказу Тиридата, был достойным соратником правителя Армении.

Грудным младенцем кормилица вывезла Григора в Кесарию Каппадокийскую – он был единственным выжившим из семьи Арнака – там малыша окрестили и воспитали в христианской вере. Мальчик рос добрым, в его крови не кипела злость, наоборот, он чувствовал, что ему уготовано быть не завоевателем или воином, а смиренным, справедливым человеком, который не держит за спиной нож, а протягивает руку.

Особую радость Григору приносили образы святых: кормилица усаживала его на колени и рассказывала о тех, кто изображён на ветхих листах. Малыш вслед за названой матерью водил крохотным пальчиком по ликам святых и повторял их имена, отчаянно пытаясь их запомнить.

– Нанизывай все слова, как бусы на одну нить, – плети свою речь правильно и лаконично, не пустословь, – наставляла кормилица. – Делай так, чтобы одно слово заменяло тысячи бессмысленных. Тебе дан лишь один язык, чтобы говорить, и два уха, чтобы вдвое больше слышать, – Бог знал, каким тебя создать. Слушай больше и, главное, умей слышать, вдумывайся в смысл слов. Тебе это поможет в жизни.

Григор вырос и, подобрав самые красивые слова, обратился к той, которую долго и безответно любил. Молодым мужчиной он женился на прекрасной женщине, но вскоре понял, что необходимо ему с ней расстаться, ибо тяжкий грех висит на его роду и от него он должен избавиться в одиночку, без любимой.

– Прости меня, душа моя, свет очей моих, но суждено мне оставить тебя: не изменяю тебе, не бросаю тебя на произвол судьбы, не отказываюсь от тебя. Оставляю – ибо только мне суждено исправить жуткую и греховную ошибку своего отца – убийство человека. Я должен попросить прощения у сына убитого – этот мужчина… мой ровесник. Мне необходимо разыскать его, где бы тот ни был, –