Записано на костях. Тайны, оставшиеся после нас - Сью Блэк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кости животных, лежавшие в коробках, принадлежали преимущественно мышам и крысам, которым человеческие останки когда-то послужили источником пищи. На человеческих костях остались следы их зубов. У новорожденного младенца более 300 костей, мне же досталось примерно 2 % от этого числа. Более того, было совершенно ясно, что они – от разных детей. Там лежало, например, три ключицы: две левых и одна правая, причем правая была не того же размера, что левые, то есть ни с одним не составляла пары.
Короче говоря, у нас имелись останки трех разных младенцев. Если бы всех их похоронили нетронутыми, я ожидала бы найти на месте не менее 900 костей. Вероятно, остальные со временем были утрачены: их либо сгрызли животные, либо смыла вода (та местность очень сырая), либо они просто истлели в местной кислой, болотистой почве. Тем не менее археологи наверняка пропустили немало из них, не опознав как человеческие. Я не исключала и возможности того, что младенцев похоронили не в целости, и собиралась тщательно проверить кости на следы расчленения.
Следов повреждений на костях не оказалось, так что причину смерти установить не удалось и расчленение казалось маловероятным. Определить пол младенца по костям невозможно, а вот возраст – да, и довольно точно, особенно если у вас имеются ключицы. Двое, которым принадлежали левые ключицы, были доношенными, в возрасте примерно 40 недель на момент смерти. Третий, хозяин маленькой правой ключицы, был гораздо меньше, примерно 30 недель, то есть все равно жизнеспособный по современному законодательству, хотя он никак не мог выжить, если останки были исторические. Мы взяли анализ ДНК, но извлечь ее не удалось из-за состояния костей и возраста захоронения.
Мы решили, что кости, скорее всего, исторические. Это можно было подтвердить путем радиоуглеродной датировки, но я всегда возражаю против применения этого метода к детским костям, если его можно избежать, особенно когда найдено столь немногое. Для анализа требуется большое количество кости, которая будет разрушена, и в результате не останется ничего, что можно похоронить. Я попросила полицейских провести кое-какие розыскные мероприятия, а химическое тестирование оставить на крайний случай.
История, которую им удалось раскопать, была в основном основана на слухах, но совпадала с обнаруженными уликами и должна была удовлетворить прокуратуру. Она восходила ко временам после Первой мировой войны, когда люди на этом удаленном островке жили в полной изоляции: без телефонов, электричества, водопровода и общественного транспорта. Жизнь была тяжелая, и большинство семей кормилось скудными плодами своего подсобного хозяйства да рыбалкой. Они жили в крошечных домиках, холодных, темных и сырых, с толстыми каменными стенами, соломенными крышами, маленькими окошками и полами, настеленными прямо поверх земли.
Вайолет, оставшаяся незамужней, жила в одном из таких каменных домишек, примерно в 100 метрах от коттеджа, где обнаружили кости. Жители острова считали ее «женщиной легких нравов» и называли кто блудницей, кто развратницей, кто Иезавелью, а на гаэльском – siùrsach или strìopach. Поговаривали, что Вайолет зарабатывает на жизнь, ублажая солдат с расположенной неподалеку военно-морской базы и богатых местных дельцов. Периодически ее видели в необычно мешковатых платьях, и бывало, что она на время переезжала к своей властной матери, Тамине, жившей в том самом коттедже, а потом возвращалась назад к себе. Не исключено, что такие наезды в коттедж объясняли происхождение останков, обнаруженных в подполе.
Во времена, когда контрацепция была далека от совершенства, нежелательная беременность являлась логическим последствием подобного незаконного ремесла. Местные жители утверждали, что Вайолет родила не меньше одиннадцати детей, хотя сплетники всегда склонны к преувеличениям. Так или иначе, когда она умерла в 1950-х, у нее остался всего один ребенок, сын. В тот раз, по воспоминаниям соседей, роды проходили с осложнениями и потребовали присутствия врача. Судя по всему, только это и спасло ребенку жизнь.
Поскольку возможности избавиться от беременности у Вайолет не было, она вынашивала младенцев, а когда наступало время родить, переезжала к матери. Видимо, ее родные каждый раз ожидали, что дело еще может кончиться выкидышем. Возможно, они и сами кормились за счет ее заработков. В любом случае в те дни появление на свет внебрачного ребенка считалось тяжким грехом и пятнало репутацию семьи, а дед Вайолет был пастырем местной церкви. Если на беременности, которые она скрывала, еще можно было закрыть глаза, то незаконнорожденного он точно бы не потерпел. Видимо, убийство младенца его не смущало; общественного осуждения в те времена страшились куда больше, чем длинных рук закона. По слухам, как только ребенок появлялся на свет, Тамина его забирала и топила в старом ржавом ведре, в котором обычно носили рыбу. Тело сбрасывали в подпол в коттедже, где оно со временем истлевало до костей.
К тому моменту, как были найдены останки, сына Вайолет уже не было в живых, но некогда он рассказывал, как на смертном одре мать призналась, что родила пятерых детей, и говорил, что остальных четверых бабка утопила. Вайолет поведала сыну, что он обязан жизнью присутствию врача на родах: тот знал, что младенец появился на свет, и в случае пропажи стал бы задавать вопросы. Иначе Тамина утопила бы и его тоже. Он никогда не видел своей грозной бабки. Вайолет так боялась Тамину, что прятала от нее ребенка, пока он не пошел в школу, и тогда его, живого и здорового, уже не имело смысла скрывать.
Естественно, все это неподтвержденная информация, бо́льшая часть которой наверняка выдумки. И вообще, прежде чем называть Тамину бессердечной серийной убийцей, надо вспомнить, какие нравы царили в те времена. Многие из обычаев прошлого не соответствуют нашей современной морали. Может, Вайолет сама обращалась к матери за помощью; может, они работали на пару, чтобы обеспечить семье какой-никакой доход, игнорируя сплетни и избегая общественного осуждения.
Внебрачные беременности и убийства младенцев в Шотландии случались настолько часто, в 1809 году было решено смягчить наказание за сокрытие факта родов и отказ от родовспоможения. С XVII века за них судили, как за убийство, теперь же стали приговаривать лишь к двум годам тюрьмы. Кроме того, женщина могла заявить, что ребенок родился мертвым, и быть оправданной.
Хотя сын Вайолет утверждал, что она родила еще четверых детей, у меня имелись останки только трех. Не исключено, что часть костей принадлежала четвертому ребенку, но также его останки могли полностью
