Счастливый предатель. Необыкновенная история Джорджа Блейка: ложь, шпионаж и побег в Россию - Саймон Купер

Куриэль не поладил с русскими, потому что когда-то в юности принимал в Каире Андре Марти, коммуниста, которого Французская компартия огульно обвинила в том, что он засланный агент полиции, а в 1952 году его выдворили из страны. Дело Марти стало одной из самых громких чисток в партийных рядах, и репутация Куриэля в коммунистических кругах была безнадежно испорчена.

В Куриэле бурлила политическая энергия — как и Блейка, действия его интересовали больше, чем теория[841], — и он сам нашел ей применение. Многие его друзья из каирских коммунистов-евреев тоже временно оказались в Париже и до сих пор были готовы идти за своим обаятельным, харизматичным лидером. Так он объединил их в подпольную сеть, которая пыталась помогать колониям в борьбе за независимость. Один из его единомышленников-арабов Шатан Хетата говорил: «Он утратил свой ватан [родину] и превратил весь мир в свой ватан»[842]. То же самое можно было бы сказать и о Блейке.

Группировка Куриэля начала действовать в 1957 году, перевозя контрабандой деньги алжирскому освободительному движению ФНА, боровшемуся за независимость от Франции. После смерти родителей Анри и его брат Рауль передали ФНА виллу Куриэлей в Каире. Сегодня в усадьбе, где когда-то подростком жил Блейк, находится посольство Алжира[843].

В октябре 1960 года, за полгода до ареста Блейка Великобританией, французы поймали Куриэля и отправили за решетку во Френе. Существует — возможно, апокрифический — рапорт с его ответами в анкете при поступлении в тюрьму:

Гражданство — не имеет.

Религия — не имеет.

Профессия — не имеет.

Адрес — не имеет[844].

Как и Блейка, Куриэля сажали в разных странах. Как и Блейк, в заключении он словно расцвел. Раймон Стамбули, сидевший вместе с Куриэлем в Египте, рассказывал: «За решеткой он чувствовал себя счастливее, чем на свободе, говорил: „В тюрьме ты пережил худшее. А что может быть еще хуже?“»[845]

Как и его кузен в Уормвуд-Скрабс по ту сторону Ла-Манша, Куриэль вел во Френе спартанскую жизнь, состоявшую из учебы и физических нагрузок. Один из первых йогов во Франции, он порой мог прервать беседу и сделать стойку на голове без рук[846]. Как и Блейк, Куриэль обставил свою камеру книгами. Его сокамерник Этьен Боло вспоминал (и его воспоминания удивительным образом совпадают с тем, как Зенон описывал камеру Блейка в Скрабс): «В своей камере он принимал тебя, как в салоне: предлагал кофе, улыбался, был непринужденно обходителен… Он читал лекции в камере, словно в Сорбонне»[847].

Как и Блейк, в заключении Куриэль преподавал. В египетской тюрьме, рассказывает Перро, он обратил трех бывших немецких нацистов в столь рьяных коммунистов, что те каждое утро «маршировали по тюремному двору с красным флагом, распевая по-немецки „Интернационал“».[848] Во Френе он обучал заключенных истории, йоге, французскому и основам итальянского[849].

Куриэля выпустили в 1962 году после окончания войны в Алжире. В следующие десятилетия его сеть — сначала она носила название «Французское антиколониальное движение», потом Solidarité[850] — помогала национально-освободительным и антифашистским движениям от Вьетнама до Чили и Африканского национального конгресса в Южной Африке. С психологической точки зрения антиколониальная деятельность Куриэля напоминает длительную попытку добиться признания третьего мира, который изгнал его из родной страны.

Его группировка выдавала иностранным ополченцам поддельные паспорта и предлагала всевозможные курсы, начиная с изготовления взрывчатки и заканчивая применением невидимых чернил. Куриэль вел курс по выживанию в заключении. Тюрьму он называл уникальной возможностью политического и культурного развития, советовал своим сторонникам заниматься йогой, чтобы поддерживать в заключении физическую форму, подсказывал, как устроить побег[851]. «Он был просто одержим идеей вызволения заключенных из тюрьмы», — вспоминал один из активистов[852].

В антиколониальную сеть Куриэля входили и священники, и коммунисты[853]. Как и Блейк, с христианами он, похоже, ладил лучше, чем с коммунистами, быть может, благодаря образованию, полученному в иезуитской школе. Одно из его прозвищ было Епископ[854]. Соратник из Франции вспоминал «son aspect clergyman»[855] в свитерах с горлом и темно-серых костюмах[856].

Но в 1972 году многие христиане и другие противники коммунизма в движении Solidarité были в ярости, узнав, что Куриэль, никого не предупредив, написал в Москву письмо с предложением сотрудничества. «Дорогие и многоуважаемые товарищи» — так начиналось это письмо[857]. Москва ничего не ответила[858].

Куриэль до конца оставался верен своей неразделенной любви к СССР. Если друзья критиковали Советский Союз, он устраивал бурные сцены[859]. Он не любил разговоров про ГУЛАГ и выступлений диссидентов по телевизору[860]. Пастор Роньон, член Solidarité, рассказывал, что для Куриэля Советский Союз был единственной родиной. Воображаемой родиной, разумеется, но единственной, которая — в отличие от остальных — не могла от него отречься именно потому, что она воображаемая. Дело в том, что он ни разу не бывал ни там, ни в любой другой социалистической стране… Анри, интернационалист par excellence[861], человек всего мира, помог мне понять, что каждому из нас нужна родина. И он решил, что его родина — Советский Союз[862].

Как и Блейк.

Оба кузена посвятили последний этап своей карьеры одной и той же неразрешимой задаче — палестино-израильскому вопросу. Оба были свидетелями соседства арабов и евреев в Каире до 1948 года и могли отождествлять себя и с той, и с другой стороной в этом конфликте. Блейк в Уормвуд-Скрабс изучал Коран; Куриэль в тюрьме соблюдал Рамадан в знак солидарности с заключенными-мусульманами[863]. Куриэля разлад между арабами и евреями задевал еще и лично: из-за него он оказался в изгнании.

Оба кузена в дальнейшей жизни часто писали на тему палестино-израильского конфликта[864]. Оба предпочитали насилию переговоры. Куриэль предлагал вариант с двумя отдельными государствами и в течение многих лет устраивал кулуарные встречи между палестинской и израильской стороной (несколько участников от палестинской стороны были убиты впоследствии экстремистами[865]). Блейк призывал Советский Союз наладить отношения и с Израилем, и с арабскими странами[866].

По словам израильского активиста-пацифиста Ури Авнери, друга Куриэля, его деятельность поспособствовала достижению палестино-израильских договоренностей в Осло в 1994 году[867]. Это благое дело, даже если учесть, что договоренности вскоре оказались нарушены. В итоге борец с колониализмом Куриэль посвятил большую часть жизни борьбе, в которой так и не добился значительных успехов. Историк Джоэль Бейнин заключает, что его деятельность была, «по-видимому, в конечном счете не… слишком