На поводу у сердца (СИ) - Майрон Тори

— Конечно, его такого оставлять одного нельзя.

— Хорошо… Но смотри только не увлекайся с приставаниями к парнишке. Не уверен, что он сегодня будет способен тебя хоть чем-то удивить, — хитро посмеивается Эндрюз.

— Некрофилия — не моя тематика, так что можешь быть спокоен за друга, — усмехаюсь я, подталкивая его к входной двери, но, заметив на вешалке одну из толстовок Остина, тут же останавливаю. — Подожди. Надень на себя это.

— Зачем? На улице жара, хочешь, чтобы я вконец задохнулся?

— Хочу, чтобы ты живой до дома добрался.

— Вот это забота, подруженька, благодарю, но не стоит. Я на такси поеду. По улицам шастать не буду.

— Не в этом дело. У дома в черном джипе сидит шавка Адама. Тот самый, что врезался в нас, так что надевай это и будь осторожен при выходе из подъезда. Еще не хватало, чтобы он тебя засек.

— Жесть. Вот это надзор. Умом тронуться! И как ты его выдерживаешь? — искренне поражается Марк, получая в ответ выражение лица «как раз-таки умом и трогаюсь», и с чередой стонов и вздохов натягивает на себя толстовку, пряча голову под капюшон.

— Ну что, я красавчик? — спрашивает синее, взбухшее пятно в сером капюшоне, по-своему обычаю самодовольно улыбаясь.

— Все медсестры в больнице были бы твои! — открываю двери, чтобы он уже наконец свалил.

— А вот тут ты молодец, Никс, — только что дала мне весомый повод отправиться на проверку.

В ответ я хочу вновь закатить сонные глаза, но вдруг вспоминаю…

— Марк!

Он оборачивается возле лестницы и вопросительно смотрит на меня.

— Не знаю, конечно, будет ли для тебя это иметь хоть какое-то значение, но, думаю, тебе стоит знать, что Эми в курсе о нашем поцелуе… Адам прислал ей видеозапись.

Вижу, как на миг он досадливо хмурится, а в его глазах поселяется грусть, которую он быстро от себя отгоняет и хрипло произносит:

— Да, ты права… Это уже не имеет никакого значения… И можешь рассказать ей всю правду о том, какой я мудак. Возможно, это облегчит ей задачу быстрее забыть меня. — Марк коротко и совсем без радости улыбается и, покачиваясь как маятник, уходит прочь, пока во мне тем временем впервые проскальзывает мысль о том, что, каким бы похотливым кобелем Марк ни был, Эмилия в самом деле была для него особенной.

И этой его способности — испытывать нечто искреннее и мощное к одному человеку, продолжая при этом без зазрения совести увлекаться другими, я тоже в какой-то мере завидую. Хотела бы и я так уметь — просто трахаться. Без чувств. Без эмоций. Без душевного коннекта. Чистая физика. Плотское удовольствие. И никакого продолжения.

Возможно, тогда я уже давно перечеркнула бы все свои непоколебимые принципы и, поддавшись соблазну быстро и приятно заработать, переспала с первым же приглянувшемся мне клиентом. А после еще с одним, еще и еще… и так продолжалось бы до тех пор, пока не встретила бы Адама, которому также отдалась бы без раздумий в самую первую ночь, а сразу после с радостью согласилась бы на его удивительный контракт, который автоматически подарил бы мне счастливый билет в новую жизнь, состоящую из богатства, комфорта, роскоши и абсолютного нуля нерешаемых проблем.

Да… возможно, именно так все и было бы. Но я не Марк Эндрюз. Не одна из девиц Адама. И не одна из множества моих беспринципных коллег-проституток. Я не могу так. Не умею продаваться и отдавать себя тому, к кому ничего не испытываю, пока душа пылает от любви к другому.

Неужели и в твоем сердечке места хватает больше чем для одного мужчины? — в сознании непроизвольно вспыхивают слова Марка.

Но нет! Не хватает! И я обязательно вытесню из него Адама окончательно. Его не будет ни в сердце, ни в душе, ни в мыслях, ни под кожей. Я выведу его чары из тела, как накопившиеся шлаки и токсины, всячески отравляющие организм, ведь с каждым днем я все больше склоняюсь к суждению, что все мои необъяснимые бурные эмоции к Харту, раз за разом заставляющие меня поверить, будто между нами существует связь, — неправда.

Мистика. Магия. Ложь. Галлюцинация. Что угодно, но только не настоящая любовь, которая годами наполняет меня до краев при виде Остина.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

И эту любовь не изменить, не погасить, не уничтожить. Не вымолить, не выпросить, не продать, не купить. Именно поэтому, даже если Адам решит разрушить всю мою жизнь под корень или наоборот — предложить хоть все деньги мира, мой ответ на его контракт всегда безоговорочно будет один: «нет, нет и ещё раз нет!».

Глава 11

Николина

Закрываю входную дверь на все замки, после еще пару раз их тщательно проверяю. Не знаю зачем. Видимо, подсознательно хочу дать почувствовать себе максимальную безопасность, даже несмотря на четкое понимание того, что если шпион Адама по какой-то причине обнаружит моё отсутствие дома, и все-таки решит ворваться сюда, никакая дверь ему не помешает.

Но вроде причин быть не должно. Самый вероятный источник слежения ещё на улице я запустила прямиком в его машину, а сейчас, вывалив на пол все вещи из сумки и тщательно осмотрев каждую из них, понимаю, что ничто из содержимого не вызывает никаких подозрений. Да и думаю, если бы жучок был установлен, к примеру, в блеске для губ или во флаконе с лаком для волос, мой сторожевой пёс прибежал бы ко мне ещё на лестничной клетке и насильно поволок меня домой.

С этими успокаивающими мыслями, невзирая на катастрофическую усталость и поглощающий разум сон, я все-таки заставляю себя принять душ, чтобы смыть с тела не только пот, запах табачного дыма и остатки крови после драки, но также вычистить кожу от иллюзорной грязи, что оставляют на мне прикосновения чужих мужских пальцев.

Натираю себя мочалкой до покраснения, будто вместе с «грязью» хочу стереть и кожу, а затем еще минут пятнадцать стою под потоком воды, наслаждаясь ошпаривающим жаром капель. Я бы непременно стояла и дольше, если бы в один момент температура воды не понизилась на градусов так тридцать, официально заявляя, что резервы кипятка в бойлере подошли к концу, что значит — Остина завтра с утра ждет исключительно ледяной душ. Но в его случае это то, что сам доктор прописал бы, поэтому чувства вины за расточительство горячей воды я особо не испытываю.

Выжимаю волосы, протираю их полотенцем, его же после обматываю вокруг тела, так как надевать банный халат Мэгги у меня руки не поднимаются, да и, наверное, это было бы не совсем корректно.

Перед тем как улечься на диване в гостиной, решаю еще раз проверить Остина, и по всей видимости, не зря: меня мигом с головы до ног будто колючей моросью окатывает, а всю сонливость как рукой снимает, когда я не обнаруживаю его в постели.

Куда он ушел?!

Первым делом осматриваю пол вокруг кровати, искреннее надеясь, что он просто рухнул вниз, ведь в его кондиции это запросто могло случиться. Могло, но, к моему сожалению, не случилось, поэтому следом я быстро проверяю входную дверь, отмечая, что все замки по-прежнему закрыты, а значит, из квартиры он не выходил. В гостиной его нет, на кухне — тоже, и лишь потом я наконец цепляюсь взглядом за тусклую полоску света, исходящую из спальни Мэгги, в которую тут же бесшумно направляюсь. Тихонько приоткрываю дверь и, к моему безмерному облегчению, вижу Остина, пошатывающегося возле небольшого комода, заполненного бабушкиными вещами, одну из которых он прикладывает к носу и глубоко вдыхает её запах.

— Остин, — мягким голосом зову его. Подхожу ближе, понимая, что он нюхает одну из любимых рябых кофт Мэгги.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ники? — от неожиданности он дергается и чуть ли не падает на пол, но мне удается его прислонить спиной к комоду так, чтобы он сумел удержать равновесие.

— Осторожно! Вот так. Держись. Ты зачем встал? Тебе поспать нужно.

— Я думал, вы ушли, — едва слышно произносит он, всматриваясь в меня своими зелеными глазами, в которых искрятся киловатты боли на пару с безутешной скорбью.