Феникс сапиенс (СИ) - Штерн Борис Гедальевич

Вот легковой автомобиль второй половины XXII века. Его конструкция как будто бы слизана с такого же автомобиля столетней давности – все отличия только внешние. Тип аккумуляторов, двигатель, трансмиссия, подвеска – практически точная копия. И дело не в том, что кто-то позаимствовал проект из далекого прошлого, а в том, что еще в XXI веке все эти элементы были доведены до совершенства. Некуда больше совершенствовать! Осталось только менять дизайн в целях маркетинга. Давайте посмотрим еще на несколько машин и механизмов, выпущенных с интервалом больше века (Аскел не спеша показал и прокомментировал несколько слайдов).

Перейдем к авиации. На экране – пассажирский среднемагистральный самолет из Железной долины. 2188 год выпуска. Слева найденный оригинал, удивительно хорошо сохранившийся за счет того, что был разломлен пополам и забился льдом изнутри. Справа – реконструкция. А вот самолет того же класса, выпущенный веком раньше. Найдите хоть одно отличие! Это не подражание – просто есть идеальная конструкция, не подлежащая дальнейшему усовершенствованию. Уже к середине XXI века авиастроение асимптотически приблизилось к совершенству. Настолько приблизилось, что смысл в каких-то новациях полностью исчез. Невозможно изменить законы физики или химии, причем есть единственный оптимальный способ вписаться в эти законы. Все материалы имеют предел своих характеристик, установленный физикой. Новые материалы с лучшими свойствами перестали появляться, потому что они физически невозможны, – все лучшее, что позволяет природа, люди создали в XXI веке.

На самом деле разница между двумя автомобилями, которые я показывал, есть и очень существенная. В более поздней версии нет руля и педалей – именно в этой модели. Машину ведет компьютер, а водитель не предусмотрен вообще. Примерно в половине других автомобилей архаичные инструменты управления остались – водитель предусмотрен, но лишь как одна из возможностей, дополнительная к роботу. Нет сомнений: во всех видах наземного транспорта роботы победили человека. Спешу успокоить: пассажирских самолетов без пилотских кресел мы не нашли. Что касается судов, там, как и в авиации, использовали комбинированное управление.

Главный вывод: транспорт в течение Темного века не эволюционировал, поскольку эволюционировать было некуда – наступило совершенство. Развитие техники остановилось точно так же, как остановилось развитие электроники с достижением физических пределов быстродействия и миниатюризации. На этой оптимистической ноте я бы хотел закончить и перейти к вопросам.

– Ты показал обычные дозвуковые самолеты. А сверхзвуковые пассажирские существовали в то время?

– Да, но совсем мало. Мы нашли один – он повторял конструкцию, описанную в литературе XXI века. Видимо, они выполняли роль дорогого аттракциона и вряд ли служили массовым транспортом.

– Если отпала необходимость в усовершенствовании транспорта, что стало с инженерами и конструкторами?

– Ничего хорошего произойти не могло, а что стало – не знаю, могу только развести руками.

Следующий вопрос задал Стим.

– Представим: в конце Темного века летят самолеты, плывут корабли, движутся потоки машин. И вдруг отключается глобальное позиционирование и рушатся электросети. Что произойдет?

– Ого, ну и вопрос (докладчик задумался). Что-то мне не по себе стало. У меня, пожалуй, нет подходящих слов… Мрак… Могу опять только развести руками. Ты хочешь сказать, так и произошло?..

– Раз докладчик уже на второй вопрос может только развести руками, как и я бы только развел руками на подобные вопросы, давайте двигаться дальше. Теперь слово представителю археологов (ропот в зале)… Прошу прощения, представителю старьевщиков. Сулфана Беренда, название доклада: Проблески из Темного века

– Темный век называют темным потому, что с его наступлением перестали издаваться бумажные книги, исчезла пресса – все ушло на электронные носители – в облака. Оказывается, все-таки остался тоненький ручеек текстовой информации на бумаге и пластике. Это реклама. Она, как и сейчас, с позволения сказать, «украшала» города и дороги, совалась в руки прохожим, доставлялась с продуктами, раскладывалась в общественных местах. Потом она в основной массе шла в мусорные баки и на переработку, но кое-что застряло и сохранилось в жилищах.

Рекламные листки сохранились гораздо хуже, чем книги. Тем не менее удалось неплохо восстановить несколько десятков. Видимо, эти рекламки выпущены незадолго до катастрофы. Вот листок со скидками на одежду. Обратите внимание на так называемые «комбинезоны с поддувом» (легкий шум в зале). Наверное, в этих дутиках было приятно и прохладно в жару. Но скажите, есть тут кто-нибудь, кто бы согласился появиться на людях в чем-то подобном (смех в зале)? Видимо, у них были весьма своеобразные представления об эстетике. А скорее всего, понятие красоты не имело никакого отношения к манере одеваться. Вот, посмотрите еще несколько образцов рекламируемой женской одежды на их плечистых моделях (смех усилился).

Что касается рекламы техники и средств передвижения – она упирала на новизну. Вот: «Асколан-25М, спортивный вариант с рулевым управлением. Сто пятьдесят киловатт плюс новаторская трансмиссия и беспрецедентная конструкция подвески сделают вас королем на любой дороге. Скидка 10 %». Между тем машинисты подтвердят, что никакой новизной там и не пахло – все лучшие технические решения были найдены более века назад. Делаем вывод: люди конца Темного века настолько соскучились по новому, по любой новизне, хоть карикатурной, что клевали на подобную рекламу. Кто знает, может быть, и эти чудовищные одежды – от непреодолимой жажды новизны? Давайте вопросы.

– Мы смеемся над одеждой и вкусами людей Темного века. А как вы думаете, не расхохотались ли они, если бы увидели нашу одежду?

– Вполне возможно. Те, кто носит пухлые комбинезоны до колен, расхохотались бы над нашими прямыми штанами до голени, а про жилетки с оттопыренными карманами я уж молчу! Объективное мнение может составить только ангел, обитающий вне времен.

Послеобеденное выступление Сэнка стало главным событием, что ощущалось по числу людей, набившихся в зале, стоящих вдоль стен, выглядывающих из дверных проемов. Пришлось открыть все, что открывается, и включить на полную мощность все, что вертится.

– Впервые я появился в этих краях сорок пять лет назад (снимок молодого улыбающегося раздетого до пояса Сэнка на ярком снегу) в качестве участника экспедиции Александрийского университета. Тогда мы высадились за пятьдесят километров к западу отсюда. Мы вкрутили в лед реперы, поставили триангуляционные вышки на моренных грядах. Когда прилетели на следующий год, большинства реперов не нашли или нашли вытаявшими, валяющимися в ледовых желобах (фото). Тогда мы стали делать глубокие сваи (буровая установка на леднике) или ставить реперы на широкие треноги (еще несколько черно-белых фотографий). Скоро мы научились измерять поверхностную скорость ледника, что стало для нас неплохим испытанием и физической тренировкой (черно-белое фото Сэнка с огромным мотобуром). Вот эта карта – результат наших семилетних усилий (карта со стрелками и цифрами).

Но это лишь поверхностная скорость ледника. А что происходит внизу? Не примерз ли ледник к грунту? Скорее всего, нет, потому что в основании ледника на границе льда и грунта температура выше нуля. Талая вода на поверхности действует как смазка. Лед скользит, срезая то, что торчит, увлекая слабый грунт, камни и продукты человеческой деятельности. Но с какой скоростью он скользит в глубине? Ледник же испытывает трение, и он не единое тело, лед трескается, скалывается, сдвигается слоями. Он ведет себя как очень вязкая жидкость. Поэтому придонная скорость ледника наверняка ниже поверхностной. Насколько? Пятнадцать лет моей молодости ушло на выяснение этого вопроса. Мы бурили до посинения, изобретали всевозможные сопутствующие хитрости: «эластичные скважины», датчики изгиба и растяжения. Мы пытались использовать эхолокацию, чтобы отслеживать перемещение крупных валунов в глубине. Молодость – лучшее время для накопления данных, а зрелость – лучшее время для их осмысления. Забегая вперед, могу сказать, что подступающая старость – лучшее время для общих выводов из вышеперечисленного. Но это потом. А тогда стало ясно, что придонная скорость ледника в среднем около 30 метров в год – в три раза ниже, чем на поверхности.