Феникс сапиенс (СИ) - Штерн Борис Гедальевич

Во-первых, часть пыльцы злаков, как нам показалось, принадлежит к роду овсяница – эта травка растет в Экваториальной Африке только в горах, достаточно высоко (снимок травы меж камней на безлесном хребте). Вот это уже гораздо интересней, тем более, что там в горах полно эндемиков. По пыльце злаков не определишь вид, да и с родом легко ошибиться. Но, во-вторых, мы нашли кое-что еще.

В мощных подошвах походных сандалий Праотца три слоя бычьей кожи, сшитых жилами. Мы обнаружили, что спереди подошвы перешивались, значит, они когда-то «просили каши» и потребовался ремонт. Не остался ли там между слоями какой-то мусор? Раскрыть сандалии нам пока не позволили – восстановить старую прошивку будет невозможно. Мы потащили сандалии на рентген и увидели, что там действительно полно всякого мусора, в том числе, похожего на остатки травы (рентгеновский снимок, где в передней части подошвы едва угадываются беспорядочные полоски). Потом повезли на магнитно-резонансную томографию: действительно, между слоями много соломы – ее не выгребли оттуда, когда чинили подошву. Нужно убедить музейщиков, чтобы разрешили раскрыть подошвы сандалий, тогда можно сделать секвенирование кусков генома того, что там лежит. Тогда по прочитанным фрагментам можно будет точно определить конкретный вид некоторых соломинок. И если там будут эндемики – определить место, где бродил Праотец с точностью до горного массива (Кана показала карту восточной Экваториальной Африки с выделенными высотами более 2500 метров). Как видите, гор там не так уж много и бо́льшая их часть приходится на зону Восточноафриканского разлома с сухим климатом – и сейчас, и три тысячи лет назад. Вот перспективные горные массивы, где сандалии Праотца могли «наесться» овсяницы, – их всего несколько штук, и они небольшие. Дело за анализом генома: если он определит эндемиков, мы будем отлично знать, где Праотец бродил по горам.

После нескольких вопросов из зала Сэнк пригласил Алеку.

– Циркулирует расхожее мнение, что Темный век не оставил никаких текстов. Не совсем так – мы уже слышали доклад про рекламные листки и керамику. Я расскажу про другой, гораздо более мощный источник – могильные плиты.

В отличие от книг, они прекрасно сохранились по всему миру. Главное, что есть на кладбищенских памятниках, – даты рождения и смерти. Как долго жили люди третьего тысячелетия прошлого летоисчисления. Вот кривые средней продолжительности жизни по континентам. Видите, в начале XXI века Европа и Северная Америка впереди, чуть отстают Азия и Южная Америка и сильно отстает Африка. Смотрите, кривые постепенно сближаются. Европа с Северной Америкой медленно идут вверх, Азия с Южной Америкой идут чуть быстрей, догоняя лидеров, Африка тоже идет вверх, но никак не может догнать. И вот вторая половина XXI века. Мир стал почти единым и стабильным. Продолжительность жизни не меняется, достигнув 90 лет, разброс по континентам минимален, лишь немного отстает Африка. Теперь XXII век. Везде, кроме Африки, кривые слегка пошли вниз. Что случилось? Все люди стали жить меньше? Оказывается, не все.

Смотрите: пик распределения по средней продолжительности остался на месте, но стало расти левое плечо – число ранних смертей. Будто здоровье большей части людей не ухудшилось, но у меньшей части что-то сломалось, и таких становилось все больше – до трети. Это то, что на поверхности, мы опубликовали статистику несколько лет назад. Плиты – легкая часть работы: искать их и откапывать – одно удовольствие, а многие и откапывать не надо.

Теперь о новеньком, о костях. Тут гораздо больше возни, чем с могильными плитами, зато и данных гораздо больше. Во-первых, стала расти частота аномалий: длинные пальцы, деформированный череп, короткие руки и так далее – вариантов множество. Большинство аномалий раскладываются по типам – синдромам. Все синдромы наследственные – не обязательно передаются от родителей к детям, могут всплывать через поколения. Некоторые из этих синдромов встречаются и сейчас, другие, тьфу-тьфу, канули во тьму тысячелетий. Важно вот что: неправильных скелетов в XXI–XXII веках становилось все больше, но все равно не настолько, чтобы угрожать здоровью популяции. Но на каждую генетическую поломку, заметную по костям, приходится куча незаметных: скелет прекрасный, а человек страдал, допустим, гемофилией. Так что скелеты лишь указывают на более серьезную проблему: значительная часть людей несла наследственные болячки – явные или скрытые, и эта часть стала угрожающей. Вот вам и левое плечо распределения! Вот что рассказали кости – они объяснили статистику, взятую с могильных плит.

Но когда все рухнуло, ну сами понимаете, чего тут рассказывать… Люди выжили в новых поселениях, но они остались без лекарств, с плохим иммунитетом, с тяжелым генетическим наследством. В старину – что тогда, что тысячу лет назад – эпидемии выкашивали до половины населения, закаленного жестким естественным отбором. А у новых поселенцев не было ни прививок, ни лекарств, как в цивилизации, ни нормального иммунитета, как в древности… Эх, ужас!

Итак, мы почти ничего не знаем о том, как и чем жили люди Темного века. Мы знаем только, что цивилизация работала нормально, ходили поезда, летали самолеты. Но мы видим, как здоровье людей и их иммунитет постепенно подтачивались. С этим люди и пришли к тому, что Сэнк называет «Большим Охрястом». Возможно, ослабленный иммунитет при отсутствии лекарств, беззащитность перед эпидемиями объясняют, почему новые поселения угасли через два-три поколения, не возродив цивилизацию.

– А почему они не разбрелись по Земле маленькими группами? – прозвучал вопрос из зала. – Почему снова скопились в людных поселениях, а не в маленьких хуторах? Тогда бы их не скосили эпидемии.

– Почему не разбрелись? Наверное, часть разбрелась, иначе откуда взялись бы Прародители и племя Каны с Лемой? Да и новые поселения были не такие большие. Другое дело, чего они там тянули тринадцать тысяч лет? Проходили генетическую коррекцию путем естественного отбора? Ждали, пока появится герой, который выведет людей из самоизоляции на простор?

– У нас мало времени, впереди еще пять сообщений. Слово Коле, моей дочери – она теперь специалист по литературе XXI века и представляет, что происходило в головах людей перед наступлением Темного века.

– В головах людей происходило нечто очень разное, даже противоположное, – начала Кола, еще не дойдя до микрофона. – Об этом можно судить по литературе, вырезанной изо льда в трех километрах отсюда. Сравнимых источников информации о тех временах нет. Итак, в XXI веке существовали две не связанные друг с другом литературы, вообще две культуры. С одной стороны, живая и красочная, горькая и насмешливая, эмоциональная и тревожная. С другой – унылая чушь: достаточно посмотреть на обложки книг (Кола показала слайды обложек с переведенными названиями, в зале захихикали). Первая со временем не становилась хуже, она становилась тоньше – не книги, а их количество и тиражи. Вторая тоже не особенно процветала, но все больше доминировала по объему. В первой половине XXII века исчезли бумажные книги, наступил Темный век, но литература вряд ли исчезла сразу – наверное, она еще теплилась в электронном виде. Как долго – трудно сказать.

Еще в середине XX века один североамериканский писатель с труднопроизносимой фамилией написал книгу, название которой представляло собой некое значение температуры в странных единицах. В книге описывается будущее, где книги уничтожаются. Зачем? Затем, что они вносят разлад и нагнетают тревогу, не дают безмятежно существовать. Каждая книга обижает кого-то, кого-то недооценивает, кого-то злит. Поэтому общество, изображенное автором, решило навсегда избавиться от раздражителя. Автор ошибся только в одном – книги не пришлось уничтожать. Достаточно было слегка придушить настоящую литературу, а вот эта (Кола показала на экран с обложками) – совершенно безобидна, ее никто не душил, сама захирела со временем. Как придушили? Для этого не потребовалось вводить государственную цензуру – хватило озабоченной общественности, которая с наибольшим остервенением набрасывалась на самые яркие книги. В этой все главные герои – мужчины – значит, книга сексистская. В той нет представителей такой-то расы или есть, но отрицательные – книга расистская. Тот автор возвеличивает ученых и иронизирует над обывателями – он интеллектуальный фашист, этот оскорбляет святыни, тот очерняет подвиг народа, а вон тот злодей фальсифицирует историю. И так далее. Иногда подобные кампании затевало государство, но чаще инициатива шла снизу.