Пирамида. Ленинградский альпинизм в четырех киносценариях - Григорий И. Сидько

вас все равно убегу, а последнее мое желание — изнасиловать Аллу Пугачеву"… А таких, как он, везут куда-то в Ростов. Ну и, самое смешное, где-то на полпути к Ростову он действительно сбежал!..

Иван (поморщившись): Опять о бабах! Сколько можно! Нет сил терпеть!.. Семен, — он обращается к лысоватому мужчине лет сорока, — вот ты в писательской поликлинике работаешь. Рассказал бы что-нибудь такое интеллигентное, вечное, шекспировское — для души!

Семен (немного подумав): В конце мая к нам в травму пришел один пациент, к которому дома, пока он спал, залез в ухо таракан. И он никак не мог его оттуда достать. А тот там шебуршал у него в ухе, возился, стучал… Тогда мужик решил его умертвить. И начал, прямо у себя в ухе, травить его всякими разными карбофосами и ядохимикатами. Еле откачали…

Обмороженный: Таракана?

Семен: Мужика!

Бородатый: Да это же "Гамлет"!

Семен: Как Ваня заказывал… — приподнявшись со своего ложа, он немного взбивает "подушку" и укладывается снова.

Обмороженный: Костя, твоя очередь! Мы тут все уже выдохлись, по третьему кругу прошли, а ты отлыниваешь. Нехорошо! Не по-товарищески! Давай-ка, расскажи что-нибудь.

Все оборачиваются в сторону Кости, лежащего на спине с раскрытой книжкой на животе.

Костя не спеша затягивается папиросой, внимательно следя за растущим длинным столбиком пепла, потом так же невозмутимо отводит руку в сторону и стряхивает пепел на траву:

— Я вам лучше станцую…

ПЛАТО КУЛИКАЛОН. БАЗОВЫЙ ЛАГЕРЬ. ДЕНЬ.

Накрапывает дождь.

Из-за деревьев поднимается дым от большого костра.

За столом под вымокшим тентом от солнца в накидках и капюшонах сидят Эдик, Сергей, Юра, еще несколько человек.

Кто-то, укутанный в перкалевый плащ, выгребает из очага прогоревшие консервные банки и плющит их большим тяжелым камнем.

Юра рисует на новой белой веревке отметки йодом и заодно заливает себе заусенцы и ссадины на распухших пальцах.

Перед Эдиком на столе разложены кучками галеты, сало, изюм, курага и конфеты. Огромным таджикским ножом он отрезает на разделочной доске крошечные кусочки сала, кладет их на галеты, накрывает сверху другими галетами, заворачивает получившиеся бутерброды в небольшие отрезки фольги и складывает в полиэтиленовый мешок.

Голубоглазый молодой человек сидит, в прострации, над кучей спутанного металлического снаряжения.

Сергей просматривает отпечатанный на машинке и переплетенный в твердую обложку текст.

Сергей (читает выдержку): Бью крюк, потом второй… ставлю закладку… Подтягиваюсь на правой руке и усилием воли перекидываю себя через карниз…

От палаток подходит Марченко, задумчиво отматывает от висящего на ветке арчи рулона туалетной бумаги бесконечной длины ленту. Потом поднимается на невысокий пригорок и скрывается за перегибом.

Эдик (поет):

Вот они расселись по лесам,

Зазвучали до самозабвенья.

Узнаю я их по голосам —

Звонких повелителей мгновенья…

На поляну вбегает возбужденный Леня:

— Бросайте все, идите смотреть — не пожалеете! он снова убегает.

Заинтригованные, все идут следом за ним.

ПЛАТО КУЛИКАЛОН. ПРОТОКА. ДЕНЬ.

Общий стон: О-о-о!!!..

Через протоку, грациозно перепрыгивая с камня на камень, переходит вереница пестро одетых девушек — в прозрачных полиэтиленовых дождевиках, с полотенцами и мыльницами в руках.

Яркие блондинки, жгучие брюнетки, шатенки, рыжие, смуглые с раскосыми глазами и бледно-розовые с веснушками, стройные и полненькие, хрупкие и плотные, небольшого роста и высокие — с крупными каплями дождя на лицах, волосах и откинутых капюшонах — они мило и загадочно улыбаются открывшим рты "аборигенам" и, пройдя немного вдоль берега, исчезают в туманном арчовом лесу.

Сергей: Это тот редкий случай, когда гора идет к Магомету…

Леня: Туристки. Вчера вечером пришли. Три дня тут будут жить. Сегодня у них баня. Просили, чтобы никто в течении двух часов не подходил к запруде.

Эдик: Такие хорошие. Мыться пошли…

Юра: Девчонки, девчонки, девчонки кабаре…

Повеселевшие, они возвращаются к столу.

Там сидит Володя и рядом с ним — незнакомый худой курчавый молодой человек в очках, с недельной щетиной на подбородке, спекшимися, покрытыми коростой губами, облезлым до лохмотьев носом, фурункулом на шее и ободранными, в ссадинах и кровоподтеках, руками.

Володя: Знакомьтесь, это Игорь, он из Свердловска. Если вы еще не раздумали куда-нибудь пойти, то он любезно поделится с вами своим опытом. Они только что спустились с бастионов.

Эдик (заинтересованно): Да-да, конечно. Ленечка, принеси-ка что-нибудь пожрать.

Леня приносит две миски супа, ставит их перед гостем и Володей. Кладет рядом горсть сухарей.

Все подсаживаются поближе и продолжают прерванные дела, внимательно прислушиваясь к разговору.

Эдик: Ну и что там, как?

Юра: Да подожди ты, дай человеку поесть!

Гость медленно съедает несколько ложек супа:

— Там самое сложное, собственно, пять последних веревок перед выходом на гребень.

Эдик: Ну да, это есть в описании. А что там такого ужасного?

Гость откладывает ложку и начинает рассказывать, дополняя повествование красноречивыми жестами рук:

— Ну, внизу там все без проблем. Бастион, в общем, тоже… Вот когда выходите на верхнее плечо, там такая полка. Широкая. В правой части, где она примыкает к стене, идет вверх такой внутренний угол, метров шестьдесят, и в конце угла — камин. Камин наклонный, из него выбрасывает. Но в нем есть довольно широкая щель. Туда надо заклинивать руки-ноги. Эта щель выводит под балкон. Балкон не очень большой, но неудобный, с гладким потолком. Под ним забита морковка. На морковку надо повесить лесенку, короткую. Тогда, если привстать, то в левой части балкона есть дупло. Туда засовываешь левую руку по локоть, а ногу ставишь на такой крошечный палец. Увидите, он там один. После балкона идет такой громадный шкаф. Шкаф — без разницы — можно слева обходить, можно справа — там все есть. Но лучше справа, потому что там наверху есть зуб и на него удобно повесить петлю. И вот тут, собственно, как раз ключ, потому что над шкафом идет такой гладкий нависающий лоб. И этот лоб можно пройти только одним способом: там очень маленькие зацепки для галош, метра четыре, и справа — надо тянуться — такой маленький огурец. И вот надо подтянуться на этом огурце и тогда можно другой рукой вщелкнуться в шлямбур чуть повыше. Собственно, на этом все кончается и потом пешком одновременно на гребень.

Гость снова берет ложку и делает еще несколько глотков супа.

Эдик: А вот красноярцы говорили, что справа на шкафу — пробка, очень неудобная…

Гость: Не знаю, может быть… Я как-то не обратил внимания. Во всяком случае, когда наши сунулись влево, то там оказались живые камни. Но, в общем, это не принципиально, смотрите сами… Вы когда хотите выйти?