Пирамида. Ленинградский альпинизм в четырех киносценариях - Григорий И. Сидько

несколько больших запечатанных картонных бочек с надписью на боку "На первенство СССР. Не влезать — убью!"

Миша ставит в центр казан с кашей, потом роется на дне большого бумажного пакета и кидает на "стол" две пригоршни подгоревших хлебных сухарей.

Юлик: По какому поводу гуляем?

Леня: Эх, сейчас бы булочки с молочком!..

Последними в шатер заходят Володя, с книгой под мышкой, и Сергей, зябко кутающийся в пуховку.

Сергей: Почему мне так холодно? Я же так люблю тепло!.. — он садится поближе к казану и греет руки о его стенки.

Володя подтаскивает ломаный ящик, пристраивается рядом.

Юра: Что пишут?

Володя: Есть некоторые неплохие куски.

Леня: Например?

Володя: Ну-у… — он листает книгу. — Ну, например, вот этот: "В отеле Монтойа две столовые. Одна во втором этаже с окнами на площадь. Другая внизу, на целый ряд ниже уровня площади, и оттуда можно выйти на улицу позади отеля, по которой рано утром пробегают быки, когда их через весь город гонят к арене. В этой столовой всегда прохладно, и мы очень хорошо позавтракали. Первая трапеза на испанской земле — это каждый раз серьезное испытание: закуски, кушанье из яиц, два мясных блюда, овощи, салат, десерт и фрукты. Нужно много вина, чтобы все это одолеть…"

Эдик (после продолжительного молчания): Хорошо написано. Душевно.

Юлик: Еще давай!

Володя (опять полистав книгу): "Служанка принесла большую миску горячего овощного супа и вино. На второе нам принесли жареную форель, потом какого-то тушеного мяса и большое блюдо с земляникой. Вино мы пили не в убыток себе, и служанка смущенно, но с готовностью приносила его…" — он захлопывает книгу.

Сергей: А что они там такое все время пьют?

Эдик: Двойной охлажденный дайкири без сахара.

Сергей: Нет, что-то другое. Смешное такое название.

Володя: Фундадор?

Сергей: Во-во, фундадор!.. Сейчас бы всем по литру фундадора на рыло…

Юра крутит ручку настройки небольшого радиоприемника. Сменяются шумы, голоса, музыка. Он ненадолго задерживает волну на последних новостях.

Диктор (мужской голос):………Всеобщую политическую стачку провели горняки Южного Уэльса……… объявили голодовку……… продолжают борьбу за независимость и………

Миша: Народ там воюет, борется за независимость, а мы тут хрен знает чем занимаемся…

Марченко: Ничего, Михаил, не огорчайся — мы тоже голодаем!

Продолжая обследовать эфир, Юра натыкается на бодрый женский голос, говорящий на иностранном языке. После него вступают гитары и какой-то мужской голос начинает петь по-английски.

Юлик: Во, Юра, оставь-ка это!

Леня: А кто это? Что она сказала?

Эдик: Она сказала: "Для шестнадцати мудаков из Ленинграда, проводящих свои отпуска в горах Средней Азии, передаем песню Джорджа Харрисона "Пора домой".

В этот момент снаружи доносятся чьи-то неясные призывы. Юра делает приемник потише, все внимательно прислушиваются.

ПЛАТО КУЛИКАЛОН. ПРОТОКА. УТРО.

На противоположной стороне протоки, превратившейся в мощную бурую вздувшуюся реку, затопившую все торчавшие из воды камни и сорвавшую все перекинутые через них досточки, по колено в снегу стоят четыре изможденных до предела человека, среди которых можно с трудом узнать Валеру.

Худые, небритые, с обожженными лицами, всклокоченными волосами и пораненными руками, в драной вымокшей одежде и с наспех, кое-как уложенными рюкзаками, словно чудом уцелевшие после всемирной катастрофы, они что-то кричат и размахивают руками, указывая на снесенную переправу, но шум от реки не дает их услышать.

Высыпавшие на берег обитатели лагеря тоже кричат в ответ и указывают вниз по течению реки.

Быстро посовещавшись между собой, пришедшие берутся за руки и, друг за другом, ступают прямо в воду. Река набрасывается на них и идущему впереди — самому крупному и тяжелому — требуется немало усилий, чтобы удержаться и не упасть. В середине протоки, где вода достигает им уже до пояса, Валеру все-таки сбивает течением и, на мгновение, его ноги всплывают на поверхность, но первый уже вытягивает его ближе к берегу.

Обитатели лагеря выстраиваются в кривую шеренгу.

Мокрые, истекающие струями воды, но улыбающиеся во весь рот, вернувшиеся выбираются на сушу и останавливаются напротив.

Эдик (громко, стараясь перекричать грохот реки): Покорителям вершины Аурондаг наш физкульт…

Все: Привет!

Эдик: Физкульт…

Все: Привет!

Эдик: Физкульт…

Все: Привет! Привет! Привет!

Мужчина (с глубокой царапиной на щеке, из пришедших): Лагерю наш…

Валера и двое оставшихся (вразнобой): Привет!

Все смеются.

Эдик: Бойцы!

С пришедших снимают рюкзаки, шумно их поздравляют, обнимают и ведут переодеваться.

В ШАТРЕ, СПУСТЯ НЕКОТОРОЕ ВРЕМЯ:

Все снова собрались в шатре. Пришедшие, переодетые в сухое, уплетают кашу. Для них открыта маленькая банка тушенки.

Парень с царапиной на щеке: А где Леонид Ильич? Я хочу наградить его за новые достижения в построении мирового социализма.

Эдик: Мы его сняли.

Парень: А что такое? Размок?

Эдик: Да нет. Тут проходили какие-то судьи из Москвы, выразили недовольство… Мы решили снять, на всякий случай.

Парень: Ну и ладно!

Второй пришедший: О, слушайте! На Алло стоят эстонцы, так у них там есть специальная "Целовальная команда" — женщины, которые целуют мужиков, вернувшихся с горы. Такие женщины, скажу я вам…

Сергей: Давно пора и нам завести что-нибудь подобное.

Третий пришедший: Кстати о женщинах: а где Вера?

Юра (печальным голосом, каким обычно приносят соболезнования): Да, Валера, мы тут тебе не успели сказать… Верочка-то ушла!

Валера застывает, с недонесенной до рта ложкой каши:

— Как ушла?! Куда?! Совсем, что ли?! Она же тут до конца месяца собиралась остаться!..

Юра (виновато): Ну да, совсем… Попрощалась тут с нами, пригласила всех в гости и уехала с какими-то своими земляками вниз.

Валера: Да? — некоторое время он не двигается, переваривая новость, потом, как ни в чем не бывало, снова принимается за еду. — Ну и черт с ней… Пусть у человека хоть раз в жизни останутся о мужиках хорошие воспоминания… Никто не приставал, не домогался, не пытался посягнуть…

Леня (обалдело): Как так, Валера? Выходит ты, значит, так и не посягнул?!.. Чем же ты тут, интересно, занимался столько времени?!.. Да ты просто какая-то собака на сене! Мы тут, можно сказать, Верочку оберегаем, а он…

Валера: Да вы тут все какие-то маньяки!.. Вам недоступна сама мысль о том, что можно заснуть, просто положив руку на грудь девушке.

Сергей: Да у нее грудь-то — в пол-Коновалова, — он кивает на вернувшегося с горы здоровяка с накаченными грудными мышцами.

Все смеются.

Юлик (горячо): Ну, не скажи…

Валера: И вообще, о каком посягательстве может идти речь, когда по другую сторону Верочки лежит Юлик, который каждое утро перегибается через нее и спрашивает: "Ну как?"

Эдик (строго): Валера, на самом деле то, что ты