Договоримся о любви - Александра Александровна Бузина

сказали, что в вашем пансионате – десять пациентов. На нашем мероприятии присутствует девять. Где же еще один? Настолько болен, что не может присутствовать?

– Нет-нет, что вы. – Девушка всплеснула руками. И, отведя нас в сторонку от уже распевавших хором подопечных, доверительно пояснила: – Этот пациент тут – самый молодой и внешне здоровый. Говорят, был весьма обеспеченным раньше, до того как начались проблемы с психикой…

– Ого! – делано ужаснулся Ник, подбадривая кипевшую от желания поделиться новостями сплетницу. – У вашего пансионата ведь совсем другой профиль – реабилитация после сердечно-сосудистых заболеваний и проблем с опорно-двигательным аппаратом. Почему же он попал к вам?

– А куда еще деваться, если стал ненужным собственной семье? – грустно вопросила барышня. – Жалко его… Обеспеченные родственники привезли сюда. У нас ведь, без лишней скромности, лучшие условия, медицинский уход. Мы не возражали: он не буйный, просто сидит безвылазно в самом комфортабельном номере и часами слушает музыку. Затребовал аудиосистему, еще капризничал, чтобы нашли самую лучшую. Принесли – и что бы вы думали? Гоняет по кругу одну и ту же мелодию, сутками напролет. Не знаю, как называется, какая-то классика, да вы наверняка знаете! Та-та-там-па-ра-ра-ра-па-пам…

«Грезы любви». У меня перехватило дыхание. Похоже, наш холерик, потеряв контроль над бизнесом и самой жизнью, впал в депрессию. А ведь уныние и апатия для импульсивного, вспыльчивого человека смерти подобны! Нам нужно увидеть его, и немедленно, только как? Ник, вся надежда на тебя…

– Какая грустная история! А можем мы с ним пообщаться? В самом деле, жалко его. Да и начальство шею намылит, если мы не вручим ему подарок, у нас ведь все строго. – И когда это наш хороший мальчик научился так искусно вешать лапшу на уши? Не давая барышне опомниться, нагловатый Дед Мороз прихватил ее за локоток и подтолкнул в сторону коридора. – Светочка, да? Светочка, милая, проводите нас, пожалуйста, к этому вашему нелюдиму! Вдруг нам удастся его разговорить… Знаете, иногда с первой же встречи между людьми устанавливается невероятный контакт, этакая химия. Вот вы, например, готовы с первого свидания сорваться со скромным Дедом Морозом куда глаза глядят?

Скромным? Ха-ха-ха. Да он умел обольщать почище Игоря! Соблазненная сладкими речами, Светочка покорно вела не в меру обворожительного сказочного деда в сторону номеров. Мне оставалось лишь вяло плестись за флиртующей парочкой, ощущая себя третьей лишней.

Ник упомянул о первом свидании – уж не в пику ли мне? Мы по-прежнему не обсуждали издевательские пассажи Игоря, но они дошли до адресата, в этом я нисколько не сомневалась. И сама частенько крутила в голове те ужасные оскорбления, понимая, что должна поговорить с Ником и все прояснить. Неужели все эти годы он питал ко мне какие-то чувства помимо дружеских? А что все-таки ощущала я сама? Почему сразу же выбрала его для общения еще тогда, много лет назад, впервые ступив в нашу университетскую аудиторию? И почему всякий раз, когда у Ника завязывалось подобие романтических отношений, меня грызло это противное, назойливое раздражение? Что это – только ли дружеский эгоизм? Кажется, кто-то великий называл ревность близкой подругой… да-да, любви. И явно не платонической. Как так? Я совсем запуталась…

Светочка подвела нас к массивной двери в самом конце коридора.

– Вот, это здесь, – понизила голос барышня и прислушалась. – Пока тихо. Посмотрите аккуратно, может быть, спит. У нас не принято запирать двери, все-таки пожилые люди, вдруг потребуется помощь… Ладно, тут вы уже сами. Если что, меня здесь не было. А то скандал поднимет… Еще увидимся!

Улыбнувшись Нику, она растворилась в длинном извилистом коридоре.

Мы переглянулись, и друг решительно занес руку над дверью.

– Тук-тук-тук! – пробасил он, входя в роль сказочного персонажа. – Добрый Дедушка Мороз, он подарки вам принес! А со мной – внучка Снегурочка. Кому это тут полагаются дары и поздравления?

Ответа не последовало, и Ник, толкнув дверь, переступил порог. Я поднырнула под рукой друга, чуть не чихнув от попавших в нос ворсинок его шубы, и заглянула в номер.

Воздвиженский сидел у окна, горестно подперев рукой щеку. Похоже, он был погружен в свои думы и не слышал обращенную к нему реплику. Его фигура, некогда величественная, сейчас напоминала горестное изваяние. Плечи безвольно упали, словно устав нести на себе груз невзгод, а волосы сильнее подернулись сединой.

Потрясенная явившимся нам зрелищем, я бросилась к Воздвиженскому.

– Кирилл Андреевич, это я, Майя. Никита тоже здесь. – Я сорвала с головы отороченную белым мехом шапочку. – Мы пришли за вами, собирайтесь!

– Что? – Не до конца очнувшись от своих мыслей, Воздвиженский скользнул по нам апатичным взглядом. – А, это вы…

Он нисколько не удивился при виде нас – вообще не проявил никаких эмоций. И тут же снова отвернулся к окну.

Я в отчаянии взглянула на Ника, и он шагнул вперед.

– Кирилл Андреевич. – Наклонившись, Ник потеребил беднягу за плечо. – Пора уходить отсюда. Стася вас ждет!

– Стася… как она? – При упоминании о любимой дочери Воздвиженский немного встряхнулся и сфокусировал на нас взор. – У нее все в порядке?

– Да какой там порядок! – забыв о необходимости вести себя осмотрительно, вскричала я. – Стасе нужна ваша помощь! Пойдемте отсюда, да поскорее! По дороге все объясним.

Но наш чудак, похоже, успел вжиться в роль унылого кладбищенского памятника. Он снова застыл на месте и отвернулся к окну.

– Со Стасей все в порядке, – тихо, но упрямо, будто желая убедить самого себя, постановил Воздвиженский. – Он обещал, что моя дочь будет счастлива. У нее все хорошо.

Нам с Ником не нужно было объяснять, кто такой этот «он». Все было понятно и без лишних слов.

– Он солгал. Вся эта история – одна большая ложь! – Мой голос сорвался от безысходности. – Да придите же в себя, он обобрал Стасю! Она потеряла все – контроль над компанией, над усадьбой… Ей пришлось бежать из дома вместе с Мими! И неизвестно, что еще случится с вашей дочерью, если вы не придете на помощь. Вы ей нужны!

Я беспокойно заметалась по номеру. Воздвиженский с минуту смотрел на нас огромными страшными глазами, видимо, впитывая информацию. Потом кровь отхлынула от его лица, и из груди вырвался хрип.

Метнув в меня усмиряющий взгляд, Ник склонился над нашим подопечным. Тот показал глазами на лежавшую на подоконнике таблетницу. Ладно, знаю, я хватила лишку. А как еще можно было привести в чувство этого сильного, изобретательного и еще довольно бодрого человека, с какой-то стати решившего превратиться в немощного старика? И пусть Ник не смотрит на меня так укоризненно – в конце концов, сам приводил нас со Стасей в чувство подобной шоковой терапией!

Запив крупную пилюлю водой из поданного Ником стакана, Воздвиженский задышал спокойнее. Вдох, другой – кажется, он постепенно приходил в чувство.

– Кирилл Андреевич, Майя права, Стасе нужна ваша помощь, – осторожно вступил Ник. – И нам – тоже. Мы уже съездили к нотариусу, отменили генеральную доверенность на имя Игоря, которую ваша дочь подписала под влиянием обмана. Но этого мало, нужно работать дальше, и без вас – никак. Посидите немного, успокойтесь, и мы вместе уедем отсюда. Отвезем вас к дочери.

– Нет, не могу. – Моя не самая гуманная «терапия», похоже, сработала, раз Воздвиженский наконец-то осмысленно взглянул на нас и заговорил четче: – Зачем портить Стасе жизнь? Я не хочу, чтобы она видела меня в таком состоянии. Я запретил пускать ее сюда! Лучше уж никакого отца, чем такой – ни на что не способный, безумный… Даже Жюли больше ко мне не приходит. Все слушал эту музыку, вспоминал… И он… он обещал привезти ее фотографию, но так больше и не появился…

– Он не появится, уж будьте уверены, – брякнула я, не в силах сдерживаться. – Кирилл Андреевич, это ведь он, Игорь, внушил вам мысль о безумии! Мы пока не можем это доказать, но он специально устраивал все эти спектакли, заставляя вспоминать жену. Он, не Михаил, сводил вас с ума!

– Как? – Воздвиженский выглядел сбитым с толку, но унылая покорность тяжкой доле уже не сквозила в его взгляде. – Мишу ведь подкупили конкуренты, чтобы он усугублял