Лови момент - Тара Девитт

головой, а потом наступает тишина и все, что снаружи, кажется очень далеким.

Фишер дразнит меня короткими поцелуями.

– Пожалуйста, позволь завтра приготовить что-нибудь для тебя. – Не успеваю я ответить, он вновь завладевает моими губами, настойчиво и жестко.

– Да, – мычу сквозь поцелуй.

Когда Фишер отстраняется, чувствую себя опустошенной. Он смотрит на меня, раздувая ноздри, словно от боли.

– Завтра. – Разворачивается и уходит.

Глава 23

Фишер

Беру назад слова, что время набирает скорость. На этой неделе я сполна прочувствовал каждую секунду. В пятницу утром просыпаюсь до рассвета; мозг с размаху врывается в новый день, хотя тело еще не вполне соображает, где находится и сколько времени. Перебираю планы на сегодня, делаю необходимые приготовления, потом принимаюсь бесцельно бродить по дому.

На четвертом круге меня осеняет. Смотрю на часы: еще нет шести утра. Родители Блейк заедут за Инди после полудня, только потом я смогу встретиться с Сейдж. Вчера вечером в магазине я видел объявление, что сегодня открывается выставка песчаных рисунков.

Пишу записку для Инди, хватаю куртку и ключи и направляюсь на мыс Основателей.

На парковке никого, если не считать старика в яркой толстовке – по-видимому, организатора. Вдоль извилистой лестницы установлены знаки, предписывающие зрителям наблюдать сверху, пока лабиринт не будет завершен.

– ИДИ СЮДА! – вопит старик. – СЮДА ИДИ, ТЕБЕ ГОВОРЮ!

Оглядываюсь по сторонам.

– Вы мне?

Тот энергично кивает. Неуверенно спускаюсь. Я просто хотел убить время, а не впрягаться в работу.

– Бери грабли, – безапелляционно приказывает дед. У него несколько штук с разными металлическими насадками; ручки обмотаны цветной изолентой. – Вот эти, радужные.

– Нет-нет, я не могу. – Помню, Сейдж рассказывала про песчаные лабиринты. Я тогда еще подумал, неплохо бы на них взглянуть. По ее описанию это прямо-таки… новое слово в искусстве. – Боюсь испортить.

– Не получится. Вход и выход находятся рядом. Я всегда начинаю с левого поворота. Покроем как можно больше пространства. Приступай. Скоро другие помощники подойдут.

Щурясь, разглядываю цветастую толстовку старика, вырвиглазную на фоне серого моря и неба. В воздухе душно. Сейдж права: скоро будет гроза.

– Что, вообще никаких правил?

– Не-а. Если, мало ли, тебе нравится вон та каменюка – местные называют ее островом Баннета, – дед тычет пальцем в сторону высокой иззубренной скалы в пятидесяти ярдах от берега, – ходи так, чтобы на нее смотреть. Если желаешь пялиться себе под ноги, можешь бродить по кругу, мне пофиг. Главное – не стой на месте.

Из моей груди вырывается удивленный смех.

– Для дедули в цветастой кофте вы не слишком-то дружелюбны.

Старик выпрямляется и недоуменно разглядывает толстовку.

– Мне ее одна местная девушка подарила, – смущенно признается он. – Наверное, с намеком.

Внезапно на меня накатывает безудержное веселье.

– Кажется, я знаю, кто она.

– Фишер?

Оборачиваюсь. Точно по волшебству, за спиной стоит Сейдж и улыбается, словно желанное видение. Кончик ее носа розовеет в лучах восходящего солнца.

– Что ты здесь делаешь? – жизнерадостно спрашивает она.

– Вспомнил, как ты рассказывала про лабиринты, и решил взглянуть своими глазами. А он на меня наорал. – Киваю в сторону ее ворчливого приятеля.

Сейдж задорно смеется.

– Амос, Амос… – Она укоризненно цокает языком. – Не сердись на него. Амос проводит лето, разъезжая по Западному побережью, навещая своих эксцентричных родственников и… что, говоришь, ты делал в прошлом году?

Старик закатывает глаза и смеется дребезжащим смехом.

– У меня брат владеет яблочным садом в Южной Калифорнии и сестра-хиппи в Заливе. После поездки к ним каждый раз приходится восстанавливать душевное равновесие.

– Ты отдал ему мои грабли? – с укором спрашивает Сейдж.

– Мне показалось, радуга как раз для него, – бесхитростно отвечает Амос.

Сейдж берет свободные грабли, оглядывает пространство перед нами.

– Как это делается? Не хочу напортить, – спрашиваю я, надеясь, что уж она-то поделится со мной знаниями. Неужели никто не подскажет, в каком направлении двигаться, какого размера выписывать круги?

– Я и сама толком не знаю. Делай, как получится.

Прочертить в песке дорожку с виду несложно. Принимаю решение просто идти по кругу, но через несколько минут оказываюсь в тупике. Машу Амосу и Сейдж, чтобы они помогли мне выпутаться: я не могу продолжать, не пересекая путь, который уже начертил.

– Оставь как есть, – говорит Амос. – Иногда лабиринт должен где-то закончиться. – И он уходит, чертя за собой новую дорожку. – По-любому прилив все смоет.

Смотрю на Сейдж.

– Разве не грустно? Столько работать, чтобы наш труд пошел насмарку? – Наверное, слово «бессмысленно» прозвучит слишком жестоко.

– Я так не считаю, – отвечает она. – Главное – смириться с недолговечностью. Иногда люди пишут о том, что их тревожит; это вроде психотерапии – написать свои страхи на песке и оставить их позади. Некоторые приходят сюда, чтобы научиться наслаждаться жизнью на практике. Даже… – Она оглядывает мой лабиринт. – Даже если ходишь кругами. Даже если ничего не добьешься. Как только смиришься с недолговечностью, сможешь наслаждаться каждым мгновением.

Меня будто ударили в солнечное сплетение. До чего же она прекрасна! Бросаю грабли, хватаю Сейдж за лацканы куртки, притягиваю к себе. Провожу большим пальцем по веснушчатой щеке, касаюсь губами ее губ. Всего один поцелуй, дабы приглушить неутолимую жажду.

Наконец мы отрываемся друг от друга. Сейдж сжимает ткань моей футболки и заглядывает мне в глаза. Думаю, за прошедший месяц мы уже начертили совместную спираль; осталось принять ее недолговечность и наслаждаться каждым мгновением.

Продолжаем чертить лабиринт. Я стараюсь идти относительно прямо, с плавными изгибами. Сейдж двигается смелее, делает резкие повороты в разных направлениях. Не знаю, сколько это длится, но в какой-то момент остается лишь здесь и сейчас. Линии начинают складываться в узоры, будто так и было задумано. Наконец подходит Амос и велит нам с Сейдж объединить наши дорожки и присоединить к главному пути, ведущему к выходу из лабиринта. Делаю большой круг, практически до кромки воды, сворачиваю к Сейдж, и мы вместе формируем границы, завершающие последний отрезок.

Отходим подальше и смотрим на раскинувшееся перед нами полотно. Даже мои повороты, казавшиеся резкими, сгладились и превратились в красивый узор.

Ветер доносит голоса. На пляж высыпают первые посетители.

– Хочешь побыть здесь еще? – обращаюсь к Сейдж.

– Не-а, – беззаботно отвечает она. – Я оставила позади то, что хотела.

Я тоже.

Глава 24

Сейдж

Утреннее черчение лабиринтов несколько утихомирило, но не успокоило. Ощущение, как на американских горках, когда дух замирает от восторга и в то же время крутит живот.

Большую часть дня провожу в бессмысленных суетливых приготовлениях. Посылаю Рен фотографии одиннадцати разных нарядов, наконец останавливаюсь на