Избранное - Факир Байкурт

Вали нажал кнопку на столе, появился его секретарь, тот самый, что сильно смахивал на нашего Ашыка Мехмеда.

— Пригласите сюда моего заместителя Вели-бея.

Вели-бей явился очень быстро.

— Скажите, — обратился к нему вали, — подумали ли вы, как уладить это дело по частным каналам?

— Эфендим, мы могли бы обратиться в официальном порядке в министерство внутренних дел. Но вопрос непростой, и думается, его будет лучше решить в частном порядке. Я кое-что придумал, но не знаю, одобрите ли вы мой план. Мне кажется, этим людям следует обратиться к Атилле Сунай-бею. Он работает в американском госпитале. Служащие Туслога лечатся у него. Не так давно одному из моих друзей понадобилось редкое лекарство, которого у нас в стране нет. Он обратился к Атилле-бею, и тот организовал все — лекарство доставили из Америки. Может быть, он и в данном случае поможет? Но выйти на доктора не так-то просто. Вот почему я посоветовал им найти подход через кого-нибудь из политических деятелей. Депутат Алихсан из Сулакчи едва ли поможет им. А вот госпожа супруга премьер-министра — женщина замечательная, вы знаете это не хуже меня. Надо бы заручиться ее поддержкой, она замолвит словечко Атилле-бею, и тогда дело, можно сказать, решится само собою.

— Я вижу, вы искренне хотите, чтобы отношения между нашими двумя государствами не оказались осложненными. Не так ли?

— Так, именно так, господин вали.

— Прекрасно! — Вали хлопнул ладонью по столу. — Прекрасно. Значит, так, первым делом пишем письмо в министерство внутренних дел. Пускай они решают этот вопрос по своему усмотрению, в официальном порядке. Рано или поздно мы получим от них ответ и в свой черед отпишем в канцелярию каймакама, а оттуда ответ придет к вам в деревню. Но вы гораздо скорей добьетесь своего, ежели обратитесь к Назмийе-ханым. Только никому не говорите, что это мы вас надоумили. Она даст вам рекомендацию к Атилле-бею. Ему тоже не говорите, что действуете по нашему совету. А может, Назмийе-ханым расскажет о вашем деле самому премьеру Демирелю. Ей видней. Лучше всего, если она посвятит своего супруга. Он сам родом из деревни и как никто другой понимает крестьян. Трудно заранее сказать, что он предпримет — обратится ли непосредственно к американским властям или воздержится от этого. Может, он поручит господину Чаглаянгилю, министру иностранных дел, разобраться во всем. Тот вызовет американского посла или позвонит ему. Уж они-то найдут общий язык. Не зря говорится: птица с птицей всегда споется. А не удастся вам заручиться поддержкой Назмийе-ханым — ищите другие подходы к Атилле-бею. Он быстренько вразумит американца, и куропатка снова станет вашей. Ну, давайте!.. Не обижайтесь.

Вали широко нам улыбнулся. Добрый, видать, человек. Мне, правда, не понравилось, как он грыз карандаш, зато он подкупил меня своей улыбкой.

Спустились мы с дедом по лестнице и оказались на площади. Стоим посреди этой площади, смотрим друг на дружку — я на деда, он на меня.

— Ты понял что-нибудь? — спросил меня дедушка.

Не могу сказать, что после разговора с вали нам стало ясно, как действовать дальше. Вот мы и стояли, держась за руки и не зная, куда направить свой путь.

— Надо идти к Назмийе-ханым. Но как ее отыскать?

— Надо отыскать Атиллу-бея, но как?

Подумавши, мы вернулись в гостиницу на Саманпазары.

18. Беседа с хозяином постоялого дома

И опять рассказывает Яшар.

На полтораста курушей купили хлеба, на двести пятьдесят — халвы, заказали чаю на двоих. Так мы заморили червячка. После этого подсели к хозяину постоялого дома. Дед начал разговор издалека:

— Если ты сейчас не очень занят, Ахмед-эфенди, давай поговорим. Почему бы тебе Не спросить, как наши дела, что нам сказал вали, что — его заместитель? Спроси также, что сделалось с письмом каймакама, которое мы привезли, сколько у нас денег осталось? Мы, по-твоему, большие чудаки, не так ли? Но ведь ты — хозяин хана, где остановились такие чудаки. Отчего ж ты нас ни о чем не спрашиваешь, свет моих очей?

— Ах, отец, — ответил хозяин, — будь я адвокатом, получил бы патент, открыл бы консультацию для всяких бедолаг. Повесил бы вывеску и стал получать денежки за то, что выслушивал бы всякого и давал советы. Однако я не адвокат. Но ежели тебе так уж неймется, рассказывай, отец. Может, присоветую что-нибудь.

В который уж раз дед начал подробно рассказывать нашу историю. Долго длился его рассказ, а он только до середины добрался. Тут по радио начали передавать народные песни. И тогда хозяин прервал его:

— Давай молча послушаем. Поет-то сама Джемиле Джевхер! Голос у ней замечательный. Вот кончит петь — продолжишь свою историю.

Дед, вижу, обиделся, но сдержал себя — как-никак беседуем с хозяином постоялого дома. Он дал нам кров над головой, готов выслушать, помочь советом. К тому ж сказал, что он не адвокат, за советы денег не берет. Он нам ничем не обязан, наоборот, мы ему. Я так считаю: человек уж тем хорош, что готов выслушать другого, посочувствовать ему. Немало хороших людей попадалось нам на пути. Что бы мы делали, если б они нас и слушать не пожелали, если бы прогнали ни с чем? Хотя, если разобраться, никто нам до сих пор ничем дельным не помог, только слушают. А проку никакого.

Джемиле Джевхер пела:

Вот и вечер подошел, а друга нет и нет…

В Гиресуне все дома — словно кружева.Наигралась ты со мной — и едва жива.

Хозяин от наслаждения покачивал головой, вздыхал:

— Что за голос у этой женщины! Медовый! А собой какова? Толстая как бочка. Я ее видел. Посмотришь, и не верится, что у нее может быть такой голос. Все в божьих руках. Бог как рассудит, так и будет — голос и внешность будто двум разным людям принадлежат. Мне знаешь какие женщины по вкусу? Высокие, с тонкой талией. И еще у женщины должен быть красивый голос. Да, женщина должна быть высокая, в поясе тонкая, но не тощая, чтобы, когда трогаешь, кости не прощупывались. И голос должен быть не как у телки, а как, к примеру, у Джемиле Джевхер. Когда окликаешь женщину, она не должна отвечать: «Чего тебе-е-е?» А должна мягко так отозваться: «Слушаю, дорогой». И пусть она подойдет к тебе тихонечко, присядет перед тобой, заглянет в глаза и по ним прочтет, чего тебе хочется. А тело у женщины должно быть не холодным, как баклажанная долма, которую только что достали из ледника, а горяченьким, как пиляв с черным изюмом. Нет, лучше всего, если она вроде халвы: положил в рот — и тает. И вот что еще…

— Ахмед-эфенди, свет очей моих, — не выдержал дед, — много разных людей я встречал, но такого болтливого хозяина хана — впервой. А еще говорят, будто в Анкаре знают цену слову! Да вы все здесь — и вали, и его заместитель, и хозяин гостиницы, — все мастаки языки чесать. Пожалуй, было б лучше перенести столицу в Йозгат.

У хозяина глаза на лоб полезли:

— Да что ты такое говоришь, старик?!

— Правду говорю! Я начал рассказывать тебе о нашем деле, ты слушал меня, а потом перебил — меня, восьмидесятилетнего старика перебил, чтоб песенки послушать. Ладно, думаю, пускай послушает. Но вот песни кончились, и ты начал перечислять, чем тебе бабы любы. Будь же мужчиной, сынок! Выслушай меня до конца, я ведь к тебе с открытой душой.

Хозяин, хлопнув в ладоши, вскочил на ноги и стал круги описывать вокруг стола.

— Нет, вы только послушайте! — возмущался он. — Я тоже много чего в жизни повидал, но такого нахального постояльца — впервой. Ладно, не будем ссориться. Рассказывай дальше. Ты остановился на том, что у твоего зятя Кадира слюнки текли при виде такой замечательной куропатки.

— Вот это другой разговор! — обрадовался дед. — Значит, на Кадире остановились. Продолжаю…

И дедушка во всех подробностях рассказал обо всех наших злоключениях и про беседу с вали рассказал. А под конец добавил:

— А насчет женщин я вот что тебе доложу. В прежние времена, бывало, встречались в Анкаре удивительные красавицы, не чета нынешним. Теперь женщины тощие да корявые, вроде засохлых сучков. Измельчала порода. М-да. И нищих на улицах стало больше прежнего. Ну, так что ты нам присоветуешь?

— Не знаю, что и сказать, дядюшка Эльван. Тебя ведь так зовут?

— Точно. Эльваном кличут.

— Так вот, не знаю, что тебе посоветовать. У меня и так в голове мысли перепутались от усталости. А ты хочешь, чтоб я в таком хитром деле разобрался. Не под силу мне, дядя Эльван.

— Трудно ль тебе совет дать? Как-никак ты хозяин гостиницы. Сколько разного люда мимо тебя проходит! С одним, другим словом перекинулся — вот уже и ума набрался. Так не молчи же, скажи что-нибудь.

— Нечего мне сказать. В моем постоялом дому умных людей не бывает, все больше дураки да простаки. Нечему мне у них научиться. Вот почему не могу я вам дать дельного совета.