Избранное - Факир Байкурт

— Ах-ха-ха! — заржали полицейские. — Выходит, подаришь куропатку — тебе за это работу в Туслоге дадут?! Ах-ха-ха! Тогда и мы не прочь подарить хоть десять куропаток, чтоб перейти на работу в Туслог! Ну, насмешил! — Оба аж захлебывались смехом. — Да знаешь ли ты, сколько тут платят? По две-три тыщи в месяц! Даже одаджи получают полторы тыщи. И при том каждый месяц, хоть за тридцать дней, хоть за двадцать восемь в феврале.

Меня тоже смех пронял:

— Что ни скажу, вы все равно не поверите. Эта куропатка не чета другим, особенная! Видели б, какая она красивая, к тому ж приученная к охоте. Он предлагал за нее сто пятьдесят долларов. Но мы денег не взяли. Замечательная куропатка. Шурин давал за нее жеребенка, но и ему мы отказали. А знаете, что он предложил за нее под конец? Свой автомобиль!

— Кто?

— Как кто? Харпыр-бей. Тот самый, что тут наверху сидит.

— Ты ври, да не завирайся!

— Не верите? Мы не продавцы, не торговцы. Мы просто так, за здорово живешь, подарили ручную куропатку. Говорю же — она не обычная. Ее, бывало, отпустишь на волю в лесу, так она на другой день возвращается, да не одна, а с другой куропаткой. У меня есть сын Яшар, это он приручил ее.

— Ай да молодец твой Яшар! Хорошо приручил. Однако тебе все равно нельзя сюда входить, хоть ты и подарил американцу куропатку. Ничем мы тебе помочь не можем. Ты все равно не отыщешь здесь своего Харпыра-бея. А если мы даже и пропустим тебя, на других постах задержат. Здесь все не так, как ты думаешь.

— Слушай, любезный, чего вы боитесь? Съем я, что ли, ваше заведение? Мне бы только повидаться с Харпыром-беем, перемолвиться с ним парой слов, и все. Как бы устроить так, чтоб он спустился сюда? Вот вы мне не верите, а мы с ним и впрямь большие друзья.

Полицейские больше не смеялись, один из них сказал другому:

— Давай пропустим его, пусть пройдет в справочную.

— Делать им там больше нечего, в справочной, как только его выслушивать.

— Поймите вы меня правильно, — вмешался я. — Я же не по собственному хотенью явился сюда. Это он мне сказал: приходи. Иначе откуда мне знать про этот ваш Туслог? Откуда бы я узнал, что здесь передаются американские самолеты для нашей армии, что здесь служит такой инженер — Харпыр-бей?

Полицейские окинули меня взглядом с головы до ног.

— Слушай, браток, у тебя такой вид, что… Одежда латаная-перелатаная. Ты что, не мог приличней одеться? Знал ведь, в какое место направляешься. И ты в таком виде собирался сюда войти, на работу устраиваться? Не о себе, так хоть о чести нации подумал бы. Что за народ!

— Ты прав, — тихо молвил я. — Но знакомо ли тебе такое слово — «бедность»?

— Бедность, говоришь? Быть бедным не стыдно. Кто может с уверенностью сказать, что завтра не обеднеет? Но любой может в городе на рынке подобрать себе хоть и не богатую, но вполне приличную одежду. Вы, деревенские, ходите в отрепьях не столько по бедности, сколько по невежеству. Не обижайся на меня за правду.

— Я не обижаюсь. Ты прав: где бедность, там и невежество. Вот я и хочу избавиться от темноты своей. Если начну работать в городе, вся моя жизнь переменится. Ты прав. Как мы живем там, в своей глухомани, за горами, за реками? Из года в год не ведаем никаких перемен. Кто нас видит, кроме гор? И кого мы видим, кроме тех же гор?

— Ладно, слушай. Мы тебя пропустим к справочной, объясни им там свое дело. Они сообщат Харпыру-бею. Если он спустится вниз, ты сможешь поговорить с ним и, может быть, анкету заполнить. Наверх тебя все равно никто не пропустит, и не рассчитывай. Здесь с этим строго.

Прошел я всего десять шагов и оказался перед обитой железом дверью. Два негра-солдата преградили мне путь. Ни слова не сказали, только мотнули головами: стой, мол, ни шагу дальше. Я попытался сделать еще шажок, но они уперлись мне ручищами в грудь. Смотрю я на них, ни слова не говоря, а они на меня смотрят. Я им рукой показываю: пропустите, мне туда надо, а они:

— Ноу, ноу, ноу! Нельзя!

Один из полицейских-турок приблизился.

— Информейшн, только информейшн. Ему надо информейшн.

Он раз двадцать повторил это чудное слово, так что я запомнил его как следует.

— Ему надо Харпыр-бей. Информейшн.

Солдаты стали о чем-то переговариваться промеж себя, я попытался рассказать им обо всем — и про куропатку, и про охоту, и про Харпыра-бея, который пригласил меня сюда, и про то, что ни в жисть не явился 6, если б меня не вызвали. Я говорил и говорил так, словно они могли что-то понять.

Потом они стали какие-то вопросы задавать. Но я ни бельмеса не понимал. Тут только я впервые вообразил, каково приходится моим землякам, которые попадают на работу в Германию или другую страну, где их никто не понимает и они никого не понимают. Ох, несладко, должно быть, им. А солдаты то и дело повторяют имя Харпыра-бея. Спрашивают, наверно, откуда я его знаю, кто я такой, где познакомился с ним. Ну и в дурацкое же положение я попал! Попробуй выкрутись!

— Да, нужен мистер Харпыр, — сказал я. — Мистер, мистер там… — И я указал рукой вверх: мол, большой он человек. В этом здании, наверно, этажей десять, и Харпыр сидит на самом верху, не иначе. — Он инженер по самолетам… рыжий… хороший охотник. Гуд охота, гуд охота!

Солдаты в ответ лишь толкнули меня в грудь:

— Ноу! Нельзя!

Не знаю, что бы я делал, если б в этот миг дверь не открылась и не появился человек, на груди у которого висел засунутый в прозрачный конвертик пропуск. А сам человек был без шапки, с тяжелым подбородком. По виду не сразу разберешь — то ли американец, то ли турок. Остановился он, посмотрел внимательно на меня, на охранников, потом спросил их о чем-то по-ихнему, а меня — по-турецки:

— Зачем тебе нужно войти сюда?

Слава богу! — обрадовался я. Наконец сыскался хоть один, понимающий по-нашенски. Я почтительно сложил ладони у груди:

— Мой эфенди! У меня здесь один знакомый работает, американский охотник, инженер по самолетам. Зовут его мистер Харпыр. Он мне сказал, чтобы я пришел заполнить анкету. Мы с ним вместе охотились, он у нас в деревне бывал. Наша деревня — Дёкюльджек Сулакчинского ильче Анкарского вилайета. Мы с мистером Харпыром стали друзьями. Нехорошо хвастаться, но я подарил ему замечательную куропатку. Он был очень доволен, хотел дать мне денег, но я отказался. «Устрой меня лучше на работу», — попросил я. И он сказал: «Приходи ко мне в офис, мы вместе заполним на тебя анкету». Вот зачем я пришел сюда и хочу повидаться с Харпыром-беем.

— А свою визитную карточку он не дал тебе?

— Врать не буду, не дал. Но велел: приходи.

— Ладно. Но каков он из себя, этот твой Харпыр? Здесь таких Харпыров сотни работают. В Турции сорок тысяч американцев. Из них, пожалуй, тысячи две зовут Харпырами. Среди американцев Харпыры так же часто встречаются, как среди турок — Демир или Кая. Инженер, говоришь? Но и инженеров тысячи. Надо точно знать имя, фамилию, иначе не найти.

— Турецкие полицейские говорят, что здесь имеется справочная. Уж там-то наверняка отыщут нужного человека. А вот эти, — и я указал на американских охранников, — не пускают, говорят: ноу входить…

— И правильно делают. Ты должен точно указать имя и фамилию своего знакомого, номер его пропуска, комнату, где он сидит, название отдела. У тебя должна быть хотя бы визитная карточка. Тогда его вызовут сюда, вниз. Иначе ничего не выйдет, и не пытайся. Тут с этим серьезно.

Сказал — и ушел. А я остался при своем интересе. Этот господин, наверно, работает здесь переводчиком. Все-таки он больше смахивает на турка.

Подумав, я решил не уходить отсюда, постою, подожду, может, увижу Харпыра-бея, когда все начнут расходиться после работы. Остановлю его у машины, поговорю. И хоть до конца рабочего дня оставалось немало времени, я решил все-таки не уходить. Подумал было, не сбегать ли мне на улицу Йешильсеки, где живет Харпыр-бей, повидаюсь с Бетти-ханым, попрошу ее позвонить мужу. Трудно ль ей сказать в трубку: «Дорогой Харпыр, спустись вниз, тебя Сейит дожидается»? А я тем временем вернусь сюда, вот мы и встретимся. Но меня останавливала мысль, что я могу наткнуться на Теджира или Гюльджан. Опять затащат меня к себе в гости, начнут угощать. Я и так в неоплатном долгу перед ними.

Думал, думал и все-таки решился. Сел в маршрутное такси и поехал в район Чанкая. Вышел на углу, прошел мимо кондитерской, и — дальше, вниз. А вот и дом, где Теджир Али работает привратником. Тишком прокрался я мимо входа, отыскал квартиру номер десять, нажал на кнопку звонка. Дверь открыла сама Бетти-ханым. Она выглянула в узкую щелочку, так как дверь держалась на железной цепочке. Сначала она смотрела на меня удивленно, потом вдруг признала:

— О-о-о! Ты есть Сейит? Велкам[59]! Тебе надо Харпыр?

— Да-да! Точно! Мне надо повидать Харпыра-бея.

Бетти-ханым засмеялась: