Гибель солнца - Ричард Лупофф

Он замолчал.

— Так вы считаете, что это декко? — произнес Мгоабе. — Думаете, какой-то неизвестный путешественник из… когда это было в моде?

— Не знаю. Это не моя специальность. Может, сто лет назад или двести.

— Неважно. Вы хотите сказать, что это построили неизвестные путешественники с Земли?

Дэниел покачал головой.

— Вовсе нет. Просто ассоциации. А это что? Трещины в стене?

Он отошел в сторону, и освещение выключилось. Дэниел выругался, вернулся назад, и объект снова засветился.

Две фигуры пришли в движение. Лидия и Товак. подошли поближе, взявшись за руки, и остановились перед светящейся структурой, задрав головы в попытке рассмотреть ее.

— Вы побудете здесь немного?

Товак неуклюже кивнула.

— Только не прикасайтесь к нему, хорошо? — он увидел, что девушки повернулись к нему. — Я не знаю, что может случиться. Может, ничего. Но не делайте этого сейчас, ладно? Освальдо, вы когда-нибудь… кроме осмотра и съемок, проводили какие-нибудь исследования?

— О чем вы говорите?

Мгоабе подошел ближе. Его лицо было видно сквозь прозрачный щиток шлема. На лбу у него выступили капельки пота. В ярком бело-голубом свете его кожа приобрела странный серый оттенок. Капли пота создавали иллюзию, что Мгоабе медленно тает и если Дэниел подождет достаточно долго, то серая, похожая на металл плоть Мгоабе размягчится и стечет вниз, заполнив внутренность скафандра по грудь и оставив голый череп с пустыми глазницами, смотрящими сквозь лицевой щиток.

Дэниел тряхнул головой и отогнал от себя эту жуткую картину.

— Эти трещины, — он показал рукой на стену, положив другую руку на круглое плечо Мгоабе. — Вероятно, они образовались в результате замерзания и таяния воды много лет назад. Или при высыхании глины.

— Вы уверены, что ваша теория насчет пузырей газа в застывшей глине верна?

— Нет, — покачал головой Дэн. — Просто… она подходит.

— Ладно. Тогда я могу предположить, что это трещины в стенах. Хотя не думаю, что свод обвалится на нас, — он повернулся к Дэниелу, его глаза блестели из-за прозрачного щитка. Что рисует ваше воображение, мой друг? Храм филистимлян обрушивается на Самсона? Вряд ли. Кто у нас Самсон? Точно, не я. Может, вы? А кто Далила? Которая из ваших подруг?

Прежде чем произнести последнее слово, он умолк и дернул плечом в сторону женщин. Несмотря на сковывающий движения скафандр, жест получился красноречивым.

Дэниел отошел от Освальдо, остановился в тридцати сантиметрах от стены, протянул руку и оперся ею о стену.

Трещины, паутиной покрывавшие твердую поверхность, были хорошо различимы. Дэниел не, знал, насколько прочной могла быть порода. Если это действительно застывшая глина, то ее легко отколоть или разбить. Только он не был расположен делать это, Пока он оставит все как есть.

Он попытался заглянуть в трещину. Она была не очень широкой, всего несколько миллиметров, но тем не менее, могла уходить достаточно глубоко. Лучи света из-за его спины освещали стену, но не проникали вглубь. Дэниел попытался настроить свои оптические сенсоры, смещая спектр принимаемого излучения. Наконец он нашел длину волны, позволяющую заглянуть внутрь.

Супергерой при помощи рентгеновских лучей обнаруживает безумного ученого. Рокки Китаяма разоблачает мадам Свердлову.

Трещина была широкая, но уходила вглубь стены и там разветвлялась. На внутренней поверхности Дэниел увидел какие-то отметины. Он моргнул. Абсурд. Более того, безумие. Ему казалось, что это рисунки. Невероятно,

Он проникал взглядом все глубже. Это была проверка его возможностей, и он знал, что успешно выдержал экзамен.

Трещины могли иметь естественное происхождение и возникнуть в результате действия тех же геологических сил, что привели к образованию странных пещер-пузырей. Странных, но совсем не сверхъестественных. Они могли быть результатом природных процессов, и он не был склонен видеть здесь вмешательство каких-то необычных сил.

Другое дело — светящийся объект за его спиной. Это уж точно не природное явление. Замечание Мгоабе о том, что объект доставлен сюда Представителями древней забытой земной цивилизации, казалось не очень правдоподобным. Любая идея относительно этой скульптуры выглядела сомнительно. Но гипотезу древних путешественников с Земли можно было вполне принять за рабочую.

Существовали и другие предположения. Разумная жизнь на самом Меркурии. Здесь могли остаться потомки древней расы. Хотя других, кроме скульптуры, доказательств не существовало, но и она являлась достаточно сильным аргументом. А если не местный разум, то пришельцы еще откуда-нибудь.

Откуда угодно.

Это открывало бесконечные перспективы. Мысль о возможном существовании внеземной жизни, особенно жизни разумной, занимала умы людей с тех самых пор, как были открыты другие миры. Этой гипотезе уже более трехсот лет. А если принимать во внимание легенды о разумных животных, чудовищах, сверхъестественных существах, богах с туловищами людей и головами животных, то гораздо больше.

Неудача в поиске свидетельств существования внеземной жизни явилась одним из самых больших разочарований эры космических полетов. Даже открытие Жимерзлы и ее загадочных сигналов просто добавило неопределенности к обсуждаемому предмету.

Но неоновая скульптура…

Существование этого объекта могло быть объяснено только двумя способами, и каждый из них был в высшей степени романтическим. Или это продукт древней высокоразвитой человеческой цивилизации, которая давно исчезла с лица Земли, оставив это единственное свидетельство своего существования, или порождение чужого разума.

Либо-либо.

Если только это не подделка, изготовленная и помещенная сюда МГО, преследующим свои непонятные цели,

Дэниелу не хотелось даже думать о такой возможности.

Скульптуры в пещерах, узоры в трещинах… Что-то привлекло внимание Дэниела — какая-то мелькнувшая в глубине стены тень. Он попытался проследить за ней. Он понимал, что стоит у стены шарообразной пещеры, опираясь на нее одной рукой. Его сознание не покинуло тело, как это случилось на Медицинском Острове, но концентрация мысли была настолько велика, что внешний мир, за исключением сети узких трещин в стене пещеры, престал существовать для него.

Что-то мелькнуло.

Он попытался последовать за ним.

Дэниел был зачарован рисунками или письменами, которые видел на внутренней поверхности трещин. Возможно, они ничего и не обозначали, а были просто случайным узором, образовавшимся при остывании породы, что-то такое, что природа создала без определенной цели, а его воображение принимало абстрактные картины: то за фантастическое существо, то за искаженное злобой лицо, то за женское тело или силуэт дерева.

Что-то двигалось.

Что бы это ни было, оно не могло видеть его. Он ведь был снаружи, в круглой пещере. Несколько минут он не двигался.

Но что-то все-таки двигалось внутри трещин.

Дэниел закрыл глаза, и мысленным усилием своего наполовину органического, а наполовину электронного мозга включил систему панорамного зрения, запрограммировав автоматический таймер, сконструированный Мимиром, а затем открыл глаза.

Он увидел, как что-то мерцает в глубине трещины.

«Мы увидели свет, и необычайное волнение охватило нас. Мы бросили неоконченными наши бесчисленные дела. Трепет и радость. Радость и страх. Наши священники поднялись на стебельках, размахивая ресничками над своим и нервным и центрам и, выкрикивая слова торжества.

Мы перестали спариваться. Мы забыли о еде. Мы прекратили воевать. Красные, зеленые, желтые — все слилось в одном потоке, перемешивались, соединялись, плыли, поднимались, толкалась, снова плыли. Огромное скопление миллионов стебельков — мы поднимались на них, танцуя и выкрикивая приветствия Свету.

Мы проходили через наши города, собираясь в неисчислимые толпы, колыхаясь и наполняясь волнением. Сколько времени прошло с тех пор, как к нам приходил Свет? Сколько мы ждали, волновались, верили и не верили, надеялись, размышляли, спаривались, умирали, росли, отмечали праздники, спорили, танцевали, кричали, воевали, объединялись, организовывались, проповедовали, верили, переживали, ждали?

И Свет зажегся. Мы пришли к Писанию. Мы прижали свое тело, свою плоть к Писанию. Мы вкушали слова Писания. Мы слились с Писанием, а оно с нами.

Мы понимали Писание, оно понимало нас. Мы знали, что Свет должен зажечься. Наши предки знали, и мы знали. Мы бились своими нервными центрами о камень. Мы танцевали на стебельках. Мы стонали. Мы рычали.

Тот, Кто Приносит Свет, придет. Свет зажжется.

Если мы будем ждать, Свет зажжется. Если мы будем верить, Свет зажжется.

Мы жили и. умирали, воевали и строили, делали карьеру, ждали, верила, надеялись — и Свет зажегся.