Гибель солнца - Ричард Лупофф

Он отделился от корабля и падал вниз, ощущая за спиной крылья. Подобно орлу, покинувшему гнездо.

Атмосфера планеты была желтой и розовой, как золотистое и красное вино. Дэниел открыл рот и попытался вдохнуть, но не смог. Единственное, о чем он сожалел, так это о невозможности ощущать запах и вкус атмосферы этого золотисто-розового мира.

Он взглянул вверх. Корабль казался темной треугольной тенью, нависшей над ним. Скиттер был акулой, а Дэниел — рыбой-лоцманом.

В его ушах звучали голоса. Сочный баритон Освальдо Мгоабе, хриплое контральто Товак Десертис, мягкое меццо-сопрано Хаддад.

О чем они говорили?

О чем они говорили?

Какая-то тарабарщина о звезде в десяти миллиардах километрах отсюда. Что-то о жалких существах на какой-то планете. Что-то о хлипких созданиях из протоплазмы, которые будут стерты с лица земли.

Дэниел выключил приемник. Эти глупости больше не интересовали его.

Он направился к самому центру планеты. Его крылья были сильны. Он чувствовал, как обтекающая его атмосфера вызывает вибрацию всего тела. Он ощущал прилив и радостное возбуждение. Дэниел поднял голову, подставив щеки род обтекающие глиссер потоки воздуха. На своем лице он чувствовал удары капелек влаги, и каждое прикосновение давало ему короткий импульс боли и наслаждения.

Он проник сознанием в глиссер, и почувствовал каждую капельку, каждую молекулу, попадавшие на крылья и вытянутый фюзеляж.

Плотная атмосфера вокруг, него подсвечивалась красноватым светом Жимерзлы. Жаль, что Аннабель Смиркова не могла быть здесь, не могла почувствовать прелесть погружения в тот мир, что она открыла несколько десятилетий назад.

Он не мог наблюдать Жимерзлу как отдельный объект — совсем не так, как Сатурн с поверхности Титана. Она просто наполняла этот мир рассеянным тусклым светом.

— Замечательная мысль, Дэниел.

Он испугался.

— Да, этого у вас не отнять. Восточный идеализм. Просто восхитительно!

Дэниел попытался отключить радиосвязь со скиттером — она уже была отключена.

— Это вы, Мгоабе?

— Я здесь, Дэниел.

— Сукин сын! Ты заставил Монро встроить в меня это устройство! Убирайся! Ты Мне не нужен!

— Но я уже здесь.

— Нет. Ты на скиттере с Лидией и Товак, и лучше тебе вернуться к работе и выяснить, что делать, если появились преследователи с Титана.

Послышался смешок.

— Это не моя проблема. Пусть об этом беспокоится Освальдо Мгоабе и две леди. Они достаточно сообразительны, чтобы…

— Что это было?

— Я сказал…

— Неважно, что вы сказали. Вы Освальдо Мгоабе, и я не хочу, чтобы вы нашептывали мне в ухо. Убирайтесь!

— Я не шепчу вам в ухо. Я здесь, я с вами, Дэниел. На корабле остался Освальдо из плоти и крови, со своими плотскими желаниями и искусственными руками. Но я больше не он. Я здесь, с вами. Я говорил, что часть меня — в вас. То, что Мимир Монро по моему указанию сконструировал и встроил в ваше тело. Теперь я всегда с вами, Дэниел, и мне это очень приятно.

— Отстаньте, Мгоабе! Вы не понимаете! Я не собираюсь возвращаться! Я…

— Я все прекрасно понимаю, Дэниел. Конечно. Вы не вернетесь. Вы не такой загадочный, как вам кажется. Я никогда и не думал, что вы вернетесь. Помните, я говорил, что мне важны ваши необычные способности. О чем еще можно мечтать — жить вечно, путешествовать к чужим мирам, разгадывать тайны Вселенной. И так на протяжении многих сотен и тысяч лет. Мы будем вместе, Дэниел. Всегда вместе!

— Я не позволю вам! Я брошусь на солнце, Мгоабе! Я не желаю быть вашим слугой!

Дэниел дернулся и выгнул спину, и глиссер дернулся вместе с ним, встав на дыбы, как дикий мустанг.

Послышался ледяной смешок Мгоабе.

— Бесполезно, Дэниел. И почему вы так страстно желаете избавиться от меня? Подумайте — товарищ на вечные времена.

— Заткнитесь! Заткнитесь!

— Как хотите, — Мгоабе умолк.

— Предлагаю сделку, — сказал Дэниел. — Мы найдем способ отделиться друг от друга. А сейчас вы займетесь своими делами, и больше не будете вторгаться в мои мысли и чувства.

— Но, Дэниел…

— Никаких «но»! Клянусь, Мгоабе, я найду способ уничтожить свое тело, и тогда вы погибнете вместе со мной, если не согласитесь.

— Вы поверите моему Слову?

— Да, — немного помедлив, ответил Дэниел.

— Договорились.

Появился еще один источник света — поднимающаяся над горизонтом планета-близнец. Мысленно Дэниел называл их Аннабель и Смиркова, в честь чешского астронома, открывшей Жимерзлу.

И хотя позади Аннабель виднелась сама Жимерзла, ее краски бледнели, смешиваясь с яркими красками планет-близнецов.

Новый цвет вдруг ярко засверкал в самом центре Жимерзлы сверкающая бирюзовая точка.

Атмосфера Смирковой изменила свой цвет. Розовый превратился в бордовый, а затем в пурпурный. Желтый стал бирюзовым, а затем ярко-зеленым.

Центр Жимерзлы светился ослепительным ультрамарином.

Дэниел включил двигатель глиссера на полную мощность и бросился в сторону от Смирковой. Он хотел приземлиться на планету, но теперь его влекла сила, которой он был не в состоянии сопротивляться.

Глиссер держал курс прямо в центр источника излучения.

Направление теряло смысл. Верх и низ были неразличимы. Быстрое стало медленным. Время то ускорялось, то почти останавливалось.

Дэниел погрузился в сверкающий ультрамарин.

Он ощущал, как становится больше, как будто крылья глиссера — его крылья — расправлялись и раскидывались в стороны.

Стал виден источник, излучения.

Это была огромная неоновая скульптура, размерами, наверное, с Луну. Она имела необычайно сложное строение, Копии на Меркурии и Титане, а также изображение на видеокассете Мгоабе не шли ни в какое сравнение с реальностью. Они казались детскими моделями по сравнению с этой гигантской сложнейшей структурой.

Он ринулся к ней, ускоряясь с каждым мгновением, хотя ему казалось, что время не сжимается, а наоборот, замедляет свое течение, становясь менее плотным, раскрываясь, подобно лепесткам мускусной розы, и открывая новый мир, новую красоту.

Издалека поверхность скульптуры казалась похожей на бархат, но вблизи она напоминала живую клетку, рассматриваемую под микроскопом. Она состояла из бесчисленного количества ниш, отделений, камер, выступов и изгибов, назначение которых угадать было невозможно.

Что могла сказать папуасам антенна фюзеляжа «В-26»?

Что могли сказать Дэниелу миллионы больших и маленьких, круглых и овальных, трапецеидальных, квадратных выступов на оболочке этого странного шара?

Может, Освальдо… нет! Мгоабе держит слово — оставь его в покое, пусть и дальше хранит молчание!

Дэниел отрегулировал фокусировку и спектральный диапазон оптических сенсоров. Он мог проникнуть взглядом внутрь объекта. Там были различные слои, сектора, области. Ярко-зеленые и сверкающие серебром. Королевства нестерпимой жары и царства абсолютного холода. Океаны песка и ледяные пустыни. Области с необычайной плотностью материи и с вакуумом, по сравнению с которым межгалактическое пространство показалось бы густой кашей.

Возможно, Лидия и Товак могли бы…

Он отбросил эту мысль.

Он был один. Он был самим собой. Только самим собой.

Он был Человеком, не Человеком… совсем не Человеком.

Он был энергией.

Он был движением.

Он стремительно падал вниз.

На мгновение его мысль вернулась в прошлое. Он хотел бы рассказать о своих ощущениях, но только одному человеку.

Скорость ошеломила его. Волнение переполнило все его существо.

На короткое мгновение длиною в жизнь пред ним возникло сияющее лицо. МАМА…