Отель «Дача» - Аньес Мартен-Люган

за ужином была благодушная, веселая, а для Габи ностальгическая. Он внимательно следил за тем, чтобы все хорошо ели и у всех было вино, и практически один за столом говорил: делился воспоминаниями об их с Джо хулиганских проделках в марсельском порту. Василий знал эти истории, как если бы сам в них участвовал, и подхватывал конец почти каждой фразы. Пару раз я чуть не подавилась, услышав, на что эти парни были способны. Габи хохотал, и тут же в уголках его глаз скапливались слезинки, а он промокал их огромным носовым платком. Никто его не перебивал, мы давали ему пережить свои воспоминания и старались не смутить его. Сам Габи и поток его слов, казалось, возвращали Джо и Машу за наш столик.

Стемнело, терраса постепенно пустела, Шарли реже убегал на кухню. На этот раз он вернулся с полными руками. Поставил на стол ликерные рюмки и бутылки дижестива. Габи выразил благодарность, хлопнув Шарли по спине, да так, что тот едва не улетел на другой конец стола. Я подавила смех, Василий тоже. Придя в себя, Шарли без единого слова налил своему шефу рюмку марка[5], который обычно пил и сам. Он был в курсе моих пристрастий и, ни о чем не спрашивая, налил мне фаригуль[6], потом жестом спросил Василия, что тот предпочитает.

– То же, что Эрмине, пожалуйста.

Шарли, удивленный его выбором, вздернул бровь. Я тоже недоумевала, и только Габи не реагировал. Ликер был сладким и менее крепким, чем марк.

– Я пью его в память об отце, – ответил Василий на наш немой вопрос. – Когда я был маленьким и болел зимой, он наливал мне глоток, утверждая, что тимьян меня вылечит! И между прочим, делал это при твоем пособничестве, Габи, и за спиной матери, которая, прознай она об этом, выпустила бы вам обоим кишки.

Мы все рассмеялись.

– Я счастлив, дети мои, – объявил Габи. – Сегодня вечером Джо и Маша сделали мне прекрасный подарок, перед тем как я уйду насовсем.

– Габи, перестань! – возмутился Василий.

– Не мешай мне наслаждаться тем, что я вижу вас всех вместе, – отмахнулся он. – Я на очереди следующий, вам пора к этому привыкнуть. Вы могли бы быть моими детьми, я всех вас одинаково люблю. Тебя, Василий, я помню новорожденным, я читал гордость в глазах твоего отца за то, что у него есть сын, я видел, как ты бегал с голой попкой по этому двору, и наблюдал за тем, как ты становишься мужчиной. И вот я снова тебя вижу, когда… Мой мальчик, мой партнер по кухне, – обратился он к Шарли, – ты безупречный мастер, талантливый, щедрый, о лучшем преемнике я и не мечтал, хотя я не многого ждал от тебя, когда ты только пришел. А ты, мелкая…

Он нежно улыбнулся мне, а я схватила его морщинистую руку.

– Я наблюдал, как ты выбираешься из своей скорлупы и становишься потрясающей красавицей. Ты вкалываешь, не жалея себя, зато ты возвращаешь «Даче» ее лучшие времена… Сегодня вечером я жалею только об одном.

– О чем, Габи, дорогой?

– О том, что нет музыки и я не увижу тебя танцующей с клиентами, как это до тебя делала Маша.

Он прижал меня к груди.

– Поскольку ты не собираешься оставить нас прямо сейчас, я рада пригласить тебя в следующую среду на большой летний праздник, который я решила устроить в память о Джо и Маше. На нем я станцую с тобой.

Он поцеловал меня в макушку и стиснул еще крепче. За столом все умолкли. Тишину нарушили вызывавшие меня клиенты. Я извинилась, встала, попрощалась с Габи, заставив его пообещать, что он приедет сюда через несколько дней, и направилась в холл легкой походкой и с улыбкой на губах. Мне понравился этот вечер, он согрел меня, несмотря на пронизанную ностальгией атмосферу. За столом недоставало Джо и Маши, но сам ужин был воплощением теплого гостеприимства «Дачи». И впервые после смерти Джо я тоже его ощутила.

Поговорив с клиентами, я осталась на ресепшене, чтобы разобрать бумаги и подготовить все на завтра. Я занималась этим с полчаса, когда пришел Василий. Он облокотился о стойку, включил – видимо, по привычке – ночник матери и надолго остановил на нем грустный взгляд.

– Шарль проводит Габи, так безопаснее.

– Классная идея, но наш Габи сегодня был в ударе, – ответила я с улыбкой. – Он получил настоящее удовольствие от того, что провел с тобой часть дня, и вечер удался. Давно мы не видели его таким веселым.

Он улыбнулся мне в ответ и устало провел по лицу:

– Помню, каким он был двадцать лет назад… Я не ожидал, что он настолько постареет.

– Его раздавила смерть твоего отца, – объяснила я и тут же разозлилась на себя, хоть это и было правдой.

– Ничего удивительного.

Тяжелая тишина продержалась несколько секунд, затем он усмехнулся:

– Сообщение о большом летнем празднике взбодрило его. Мама мне не говорила, что ты собираешься соблюсти традицию, невзирая на смерть отца и ее отъезд.

– Ты недоволен?

Моя реакция как будто удивила его.

– Вовсе нет! – искренне заверил он. – Я просто не думал, что когда-нибудь снова буду присутствовать на празднике «Дачи»… Как-то странно.

Произнеся эту загадочную фразу, он отошел от стойки:

– Ты еще остаешься?

– Нет, пора закрывать лавочку!

Он расплылся в улыбке, широкой на этот раз.

– Ты права. Спокойной ночи, Эрмина, и до завтра.

Он, не мешкая, направился в сторону родительского крыла, покачивая головой, словно продолжал беззвучный диалог с самим собой.

Глава двенадцатая

После недавних ярких событий обыденность последующих дней казалась даже странной: никаких неожиданных гостей, никаких новых работ на территории, никаких воспоминаний былых лет. Я радовалась спокойствию, которое, впрочем, сильно смахивало на затишье перед бурей. Василий мог ничего не говорить, я и так догадалась, что он успешно справился с разницей во времени. Когда я утром приходила на кухню, полный кофейник не ждал меня на столе.

Я вернулась к своим рабочим привычкам, но при этом меня не покидала мысль, что где-то по «Даче» бродит Василий. Он закончил последние переделки в дровяном сарае, заказал дубликаты ключа и принес их мне на стойку. Он проводил много времени в отцовском гараже, занимаясь большой уборкой, которую так и не сделал Джо. Я не пыталась понять, зачем ему это нужно. Он здоровался с гостями, беседовал с ними, отдавая едва заметное предпочтение иностранцам. Иногда, чаще по утрам, он заходил в отель с наушниками, разговаривая по телефону, и тут же закрывался в апартаментах Джо и Маши. Вечером мы пересекались на кухне у Шарли и часть ужина сидели за столом вместе. Он взял на себя ночник в холле, чтобы я могла из ресторана идти прямиком на маслобойню. Я привыкла к