Николай II - Элизабет Хереш

Военное счастье изменчиво, точнее, делится пополам: успехи на Юго-Западном фронте русских сопровождаются поражением от немцев на северном участке фронта. Здесь русское наступление остановлено в битве под Танненбергом 26–30 августа. 150 000 русских убито, 93 000 в плену[72].

Карта русского Западного фронта против Германии и Австро-Венгрии

Царь записывает 18 августа:

«Сегодня поступило печальное известие, что немцы превосходящими силами атаковали наши 13-й и 15-й корпуса и почти полностью уничтожили их мощным артиллерийским огнем; генерал Самсонов погиб».

Этот генерал сам застрелился при виде разгрома. Зато на галицийском фронте русским везет больше — или ими лучше командуют. Генерал барон Врангель ловким маневром сумел отбить местечко Каменец[73] на пути в Черновицы и тем открыть дорогу на Львов. 21 августа (4 сентября) Николай может записать: «Получил в течение дня чудеснейшее известие: Львов и Галич взяты! Хвала Богу!».

Толпа, которая каждый вечер собирается у здания редакции ведущей газеты «Русское слово» в ожидании новостей, обнажает головы. Огромными буквами написано: «ЛЬВОВ ВЗЯТ!».

«Львов снова славянский!» — в один голос возглашают собравшиеся.

Новая волна патриотизма охватывает русское население. Объявлен сбор пожертвований, выпущен военный заем, разворачивается производство — все для фронта, в тылу население готово к большим жертвам.

Дневник царя за 30 августа (12 сентября):

«Хорошая новость касается победы на австрийском фронте на юге Люблинской губернии, где мы взяли около 30 000 пленных…».

В первый год войны царь Николай, прибывая в Ставку, регулярно выезжал на фронт. После взятия крепости Перемышль, считавшейся неприступной, он решил осмотреть ее и удивился «прочности фортификаций» и усилиям, которые понадобились для овладения ей. В глубине души царь — солдат, и ему явно тяжело было наблюдать за развертыванием событий из далекой столицы:

5 (18) сентября:

«Телом я здесь, но вся моя душа там, с нашими героями, которые исполняют свой тяжкий долг с честью и без жалоб».

Неделю спустя царь собрал банкиров и промышленников и призвал их жертвовать на военные нужды. Запись: «В 2 часа 30 минут принимал директоров разных банков, которые внесли два миллиона на нужды войны». Для реальных потребностей этого недостаточно. Царь решил пожертвовать для нужд войны личным имуществом, чтобы преодолеть нехватки и перебои со снабжением; правда, его подарок не очень помог. Дело в том, что перебои порождались скорее организационными, чем материальными причинами, а именно — безответственностью органов военного управления. В дальнейшем ходе войны это неизбежно привело к неудачам. В следующем году Николай забрал из-за границы свои личные деньги, которые традиционно предназначались на приданое царским дочерям. Царь еще раз успел порадоваться успехам своей армии, прежде чем военное счастье отвернулось от него. 20 сентября (3 октября) он записывает:

«Встретился с офицером, унтер-офицером и рядовым солдатом 41-го пехотного полка, которые захватили вражеское знамя 2-го Тирольского полка. В 2 часа 30 минут простился с родными и отбыл поездом на фронт. Мое давно лелеемое желание — быть там, ближе к событиям, наконец, осуществляется, хотя оставлять семью нелегко».

Царь однако не мог изменить ход событий — они давно приобрели собственную динамику. Немцы, напуганные ударом русских в Восточной Пруссии и их продвижением на южном участке фронта, немедленно перебросили войска с Западного фронта (из Франции) на северо-восточный участок Восточного фронта. Бои у подножья Карпат прекратились, а западнее Варшавы стороны не могли одолеть друг друга. Ошибку генерала Мольтке, который сосредоточил все силы на Западе, а на Востоке ограничивался сдерживанием русских, следовало исправить. Поздней осенью 1914 года Гинденбург был назначен главнокомандующим войсками Восточного фронта. Благодаря его стратегии окружения удалось выбить русских из Восточной Пруссии, не допустить их в Венгрию, а уже весной 1915 года вытеснить из Галиции и Буковины. Затем немцы повели наступление в Литве и Курляндии. Болезненнее всего для русских оказались их дальнейшие удары в Польше: в июле — августе 1915 года последовательными действиями были захвачены Варшава, Ковно, Брест-Литовск и Вильно; немецкое наступление удалось остановить лишь осенью под Тарнополем.

Все это значило больше, чем победа и поражение, захват и потеря. Для немцев победа под Танненбергом означала также реванш за разгром, которому подверглись их предки, тевтонские рыцари, на том же месте пятьсот лет назад от славянского воинства.

Несомненными победителями на этом этапе войны оказались французы. Их фронт устоял только благодаря тому, что немцы вынуждены были отправить часть войск на Восток, против русских, и остановиться у ворот Парижа. Сокращение численности немецкой армии позволило свершиться «чуду на Марне». «Это было нашим спасением, — признался начальник французского генерального штаба Жоффр, — от такой ошибки, какую совершил Мольтке в 1914 году, его предки должны перевернуться в гробу». Когда французский военный атташе выражал сочувствие русскому верховному главнокомандующему Николаю Николаевичу по поводу понесенных потерь, тот ответил: «Это был наш союзнический долг». Так же говорил и министр иностранных дел Сазонов французскому послу, благодарившему за «огромную поддержку со стороны России». Во французской исторической литературе эти слова редко вспоминают. Только предоставив после 1917 года убежище уцелевшим остаткам русской армии, эмигрировавшим во Францию, французы хоть как-то отблагодарили их за спасение Франции от немецкого вторжения.

После первоначальных неожиданностей, которые русская армия преподнесла немецкой, генеральный штаб под руководством Людендорфа[74] совместно с министерством иностранных дел Германии решил для достижения своих целей пользоваться наряду с чисто военными еще и другими методами.

Это становится ясным из секретного меморандума, который уже 27 ноября 1914 года — после осознания того факта, что русский фронт не удастся поставить под контроль так быстро, как намечалось, — составило министерство иностранных дел в Берлине и который генеральный штаб во главе с Людендорфом принял как руководство к действию. По мнению статс-секретаря министерства иностранных дел Циммермана, целью немецкой политики должно было вбить клин между Россией и Антантой и как можно скорее принудить либо ту, либо другую сторону к сепаратному миру. При этом инициатива должна исходить не от Германии, а от самого противника, потому что малейшая попытка Германии предложить сепаратный мир будет, как следует ожидать, воспринята в штыки. Основной противник — Франция. К сепаратному миру с Россией немедленно стремиться не следует хотя бы с учетом позиции Австро-Венгрии. Война разжигается панславистскими притязаниями России. Россия, пока не потерпит от Германии серьезного поражения, будет по-прежнему продолжать не только панславистскую агитацию, но и традиционно враждебную Турции политику. Тем самым ставится под угрозу и сфера влияния Германии в Малой Азии. Германская армия должна занять Польшу и очистить от русских Галицию, только после этого можно всерьез рассчитывать на полное поражение России. При таком курсе действий Германия сможет привлечь на свою сторону нейтральные страны, вроде Болгарии, Румынии, возможно, даже Швеции. Кроме того, ей также можно делать ставку на успешный исход попыток вызвать революцию.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});