Паргелий - Андрей Деткин

время было, пока прогорал капсюль-воспламенитель, отпрыгнуть. Виной всему промедол, мозги словно в желе превратились.

Рвануло так, что заложило уши. А потом он ощутил три больных укола, и все с правой стороны: рука чуть ниже локтя, плечо и голень. Сталкер свалился как подкошенный, сверху сыпались ошметки грунта, куски коры, ветки. Гриф быстро опустил забрало, осмотрелся. Перекатился к ближайшему дереву, замер. «Как они меня мастерски расслабили. Заставили поверить, что не ждут погони. Ребятки не промах, - думал сталкер, прочесывая лес вооруженным взглядом и сокрушаясь о своей беспечности. - Замаскировали растяжку что надо и под вечер, чтобы шнурок не заметил. Ай да поцы. Тупарями их не назовешь, в отличие от меня». Ни выстрелов, ни движений поблизости он не отмечал. После взрыва лежа на земле, он был превосходной мишенью, и никто этим не воспользовался. Засады не было. «А тут ребятки лажанули», - думал Гриф, все смелее выглядывая из-за дерева.

Он ушел в сторону на полкилометра, прежде чем взялся за раны. Особенно сталкера беспокоила рука. Он наспех залепил царапину на предплечье и взялся за дырку в плече.

- Черт, черт, - скрежетал он зубами, вытягивая угловым зажимом из раны осколок. Предварительно он все обеззаразил перекисью водорода, выпил хлортетрациклин и вколол полтюбика все того же промедола. Чтобы не заорать, сунул в зубы толстый обломок ветки. Дрожащей рукой извлек из мышечных тканей кусочек металла размером с ноготь. Рана сильно кровоточила, Гриф старался все делать быстро. Наложил тугую повязку и взялся за голень.

«Да уж, - подумал сталкер, выбивая из тощей пачки сигарету, - я как решето: две дырки в ноге, две в руке. Прямо в корень зрел, отписывая Гейгеру, что изранен, мол, боюсь не дойти. Становлюсь пророком. Во, мля, жизнь. А еще парней надо как-то уговорить, чтобы чемоданчик вернули».

Он сидел, привалившись к стволу спиной, и ощущал слабость, гуляющую по телу. «Крови я со всеми этими дырками потерял прилично. Пожрать надо, восстановиться чутка». Гриф ел тушеное мясо без гарнира, десертом были плитка шоколада и банка сгущенного молока. После сытной трапезы прикрыл глаза и дал себе пятнадцать минут на дрему.

Глава 26. Куда заводят мечты

Они ушли, а Жорик остался. Он отошел к поваленной ели, за которой предписывал прятаться старпом. Опасливо озираясь, сел на дерево и тут же вскочил. Ягодицу ожгло огнем. Жорик вытаращился на склизкий ствол. Затем вывернулся и попытался рассмотреть свой зад. На штанах виднелась темная полоса. Он отступил от повала и осмотрелся. Кругом царила гнетущая тишина. Жорик медленно шевелил глазами, обводя лес испуганным взглядом. Он физически ощущал отдаление людей-берегов и все сильнее чувствовал свою беспомощность в одиночном плавании. То, что раньше представлялось плевым делом, стало немыслимым, невыполнимым ни при каких обстоятельствах. Возникло ощущение, что вымерший лес вовсе не такой, и только теперь, когда суровые люди ушли и оставили его одного, вся нечисть полезла из нор и рассматривает его со всех сторон.

Жорик трудно сглотнул, снял с плеча автомат, передернул затворную раму. Металл лязгнул громко и воинственно, что придало немного уверенности. Он простоял еще минут пять, а потом пошел по ранее намеченному маршруту. Можно было бы и больше выдержать, минут эдак десять, но он боялся дождаться резкого сталкера.

После шушуканья Пистона со старпомом Жорик понял: единственное его спасение - это свалить подобру-поздорову. Как-нибудь выкарабкается, а то, что проживет дольше, не сомневался. Ему в голову пришла удачная мысль насчет засады. Такого случая могло больше не подвернуться. Качака, легко отправит его либо аномалию разряжать, либо под пулю. «Соха прав, Кач меня бережет на крайний случай. У него жопа дымится, вон как чешет и постоянно озирается. Чиченькаться со мной не будет. Исходя из полезности для отряда, первым в жертву принесет меня. Как, к примеру, сейчас, - думал Жорик, шурша берцами по палой листве и оглядываясь. - Ставить против матерого сталкера салагу вроде не вариант, а поставил. Двух минут не прошло, как решил мою судьбу. Раз так, почему бы всем не остаться? Нет. Не хочет Кач время терять. Чего заморачиваться, может, этот резкий и не пошел за ними вовсе. Может, раненый где-нибудь ковыляет или вообще под корягами отлеживается, раны зализывает. Фигушки они меня ждать будут. Они меня тут оставили. Похоронили, как Гнутого, только вместо Шварца будет сталкер. Чего ради я буду для них подставляться? Идут они лесом. Не вернусь я на базу».

Жорик остановился, посмотрел кругом. Стемнело, это он отметил сразу. Метрах в двадцати за сгустившейся темнотой уже ничего не было видно. Полуопавший осенний лес во всех направлениях был одинаковым. Жорик облизал губы: «Куда идти? У меня ни компаса, ни ПДА. С чего я решил, болдатень, что держать направление просто?». Поджигающая паника поднималась из глубины, как канализационные стоки в забитой трубе. «Нет, нет, - пытался Жорик успокоиться, - я не заблудился. Сейчас. - Он потянулся за фонарем, но остановился. Представил, как вспыхнет звездой среди темного леса и как вся нечисть, словно мотыльки, устремится на свет. - Так, я пришел оттуда, - старался он думать рационально. - Нет-нет, оттуда. Точно оттуда. Блин». Его лицо скривилось в жалостливой гримасе к самому себе. Он уже не знал, куда идти в принципе, то ли возвращаться к месту засады и потом по следу догонять своих, то ли двигаться дальше по ощущениям и выбираться из леса самостоятельно. А даже если и назад, это куда? Он побежал. Жорик уже не хотел свободы и готов был стать отмычкой, кем угодно, лишь бы не оставаться одному в этом темном царстве монстров и кошмаров. Ему казалось, что перекатывающиеся тени под деревьями - это подкрадывающийся туман, а то темное пятно - существо с длинной шеей и острыми зубищами, там Гнутый лежит на боку и стонет.

Слева на десять часов раздался приглушенный расстоянием взрыв. Жорик остановился, прислушался. Скоро все смолкло, тишина опустилась ватным одеялом.

Глава 27. Глаза в глаза

Проснулся Гриф от острого чувства беспокойства. Открыл глаза и увидел человека со страшным лицом, который нависал над ним и направлял в лицо автомат. В густых сумерках, да еще со сна, Гриф ничего толком не мог видеть и тем более понять. В мозг врезались две детали: страшная, в нервной судороге рожа с выпрыгивающими бешеными глазами и трясущийся ствол автомата. Человек целился в него и молчал, он был похож на