Нравственный прогресс в темные времена. Этика для XXI века - Маркус Габриэль

конфликтующих друг с другом представления в дилемме Евтифрона звучат следующим образом:

Бог считает определенные поступки благими, так как он знает благо. (Реализм.)

Определенные поступки являются благими, потому что Бог так постановил. (Антиреализм.)

Выбор из этих двух вариантов сказывается на представлении о справедливости и благочестии. Реалист считает, что вера в Бога (благочестие), по крайней мере, косвенно способствует моральному познанию. Превосходные познавательные способности Бога в этом случае всегда гарантируют, что он не допускает моральных ошибок, так что любой моральный факт, который познаем мы, автоматически оказывается моральным фактом, который знает Бог, и поэтому в практике морального суждения мы отчасти приближаемся к Богу. Это было представление самого Платона, который видел смысл жизни в том, чтобы попытаться приблизиться к богу, насколько это возможно, чтобы уподобиться ему.

Антиреалист, напротив, отстаивает обратное представление: он считает благочестие единственной возможностью вообще обосновать мораль. В таком случае поступок является благим только оттого, что Бог устанавливает стандарты морально благого, так что решающим шагом является выяснить, что же установил Бог. Божья воля в этом сценарии гораздо важнее деталей поступка, так как Бог определяет через постановление (или как-то еще), что считается добром, а что — злом. В современной (gegenwartigen) этике место Бога просто занял человеческий разум или субъективные оценивания, но аргументация в чем-то остается той же, что убедительно и доступно показал философ Эрнст Тугендхат в своих «Лекциях об этике»[141]. Тугендхат совершенно прав, указывая на то, что наши выводы из сопоставления мотивов в моральном мышлении не могут обосновываться каким-то высшим авторитетом.

Почему нужно выводить что-то, ставшее очевидным, из чего-то еще вместо того, чтобы разъяснить для себя опоры, на которых покоится эта очевидность? Из-за того, что мы происходим из традиционалистской морали [которая основывает мораль ссылкой на традиции — М. Г.] и что в детстве мы поначалу росли в рамках частично авторитарного представления о морали, мы склонны ожидать простого обоснования откуда-то еще (от разума и т. д.) по аналогии с опорой на авторитет[142].

Уже Платон упрекает антиреализм в том, что он неявно или даже явно считает Бога своего рода злодеем. А именно, если бы Бог одной лишь своей волей устанавливал, что считается добром, а что — злом, а нам было бы недоступно не зависящее от Бога познание добра и зла, мы в итоге были бы обречены на то, чтобы безосновательно подчиняться Божьей воле. В этом плане, антиреализм приводит к слепому почитанию всемогущего существа, которому нужно повиноваться, чего бы оно ни приказывало. Таким образом, Бог предстает своего рода небесным, неумолимым диктатором, метафизическим тираном.

Тем самым моральный реализм лучше совместим с допущением, что Бог — если он все-таки существует — не только всемогущее и потому опасное существо, но еще и абсолютно благое. Бог не может совершать моральных ошибок; чего бы ни делал Бог, это должно соответствовать его познанию блага, так как иначе мы могли бы обоснованно упрекнуть Бога. Если бы Бог, напротив, устанавливал стандарты морально благого необоснованно, его можно было бы в этом упрекнуть, потому что тогда встал бы вопрос, почему он так обстоятельно сообщает свои стандарты, например, когда он однажды в ходе человеческой истории явился в пустыне на горе в форме горящего тернового куста и дал десять заповедей.

Так как в обсуждениях часто указывают на то, что десять заповедей — это полезный каталог для моральной ориентации, мы их здесь упомянем. В следующей форме и порядке, они являются (согласно информации на домашней странице Евангелической церкви Германии) «основой христианской этики»:

Первая заповедь

Я — Господь, Бог твой. Да не будет у тебя других богов, кроме Меня.

Вторая заповедь

Не произноси имени Господа, Бога твоего напрасно.

Третья заповедь

Святи праздничный день.

Четвертая заповедь

Почитай отца твоего и мать твою.

Пятая заповедь

Не убивай.

Шестая заповедь

Не прелюбодействуй.

Седьмая заповедь

Не укради.

Восьмая заповедь

Не произноси ложного свидетельства на ближнего своего.

Девятая заповедь

Не пожелай дома ближнего твоего.

Десятая заповедь

Не пожелай жены ближнего твоего, ни раба, ни рабы его, ни скота его, ничего из того, что есть у него[143].

В этой форме десять заповедей точно не годятся на роль основы какой-либо этики (и христианской тоже, которая и без того существовать не может, так как этика, которая была бы христианской, тем самым утрачивала бы свое универсальное значение). Мы, например, справедливо считаем морально возмутительным, что чья-то «жена, раб, раба» причисляется к чьей-то собственности — десятая заповедь в этой формулировке уже оскорбляет наше современное представление о равноправии полов. Если бы мы ей следовали, это был бы моральный регресс. Кроме того, мало кого удивит, что рабство (то есть форма неволи, о которой здесь идет речь) как таковое также морально неприемлемо, так что, наоборот, морально надлежит освободить раба и рабу из кабалы, к которой оно принуждает нашего ближнего, о котором говорится в заповеди. Вообще известно, что тексты Библии не возражают против рабства, что является проблемой многих моральных стандартов, отчасти неявно, отчасти явно присутствующих в разнообразных, в высшей степени гетерогенных текстах Библии.

К тому же Иисус в Новом Завете провозглашает иерархию заповедей и отмечает две как высшие, причем вторая вообще не присутствует в декалоге, то есть в изначальном списке.

Первая из всех заповедей: слушай, Израиль! Господь Бог наш есть Господь единый; и возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею…

Вторая подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя. Иной большей сих заповеди нет.

(Мк 12:29–31)

Я не собираюсь погружаться в теологические частные вопросы о Святом Писании и его толковании, о соотношении иудаизма и христианства (не говоря уже об исламе), а равно и Ветхого и Нового Заветов. Суть упоминания священных текстов монотеистических мировых религий заключается в том, что в них Бог иногда представляется так, будто он издает довольно беспочвенные, даже необоснованные законы, которые к тому же несовместимы с нашими сегодняшними ценностными представлениями, как и с официальными представлениями Евангелической церкви Германии (хочется надеяться).

Любовь к Богу и ближнему являются более приемлемыми установками, чем следование десятой заповеди в ее изначальной форме, хотя фактические требования Иисуса Христа в Новом Завете определенно умышленно игнорируются подавляющим большинством верующих христиан в пользу некоторых менее универсально приемлемых рекомендаций. В Евангелии от Луки Иисус советует оставить