Судья. Тайная сторона правосудия - Павел Алексеевич Астахов

– И все дела, – задумчиво повторил Сурен и подумал, что, скорее всего, так оно и будет.

Потому что в сложившейся ситуации такой сценарий становился единственным. Он не доверял заверениям этого старого опытного судьи.

Три ножа

Сознание нехотя возвращалось к Олегу Степановичу. В ушах его вибрировал протяжный гул, появилась боль, яростно впилась в мозг. Романову казалось, что его голову кто-то впихнул в растревоженное гнездо с шершнями. В монотонном гудении начали образовываться паузы, и лишь спустя какое-то время судья догадался, что слышит человеческую речь, к которой примешивалось странное потрескивание.

Он с трудом разлепил веки. Это оказалось непростой задачей, поскольку глаза его были склеены запекшейся кровью.

– Очнулся? – раздался участливый голос, и судья завертел головой, пытаясь разглядеть человека, произнесшего это слово.

Мутное пятно, двигающееся перед ним, обрело более-менее четкие контуры и приняло облик сутулого мужчины.

– Где Галя? – сиплым голосом спросил Олег Степанович, пытаясь подняться.

К его изумлению, он остался сидеть на месте со сведенными за спину руками. Только сейчас до него дошло, что он находится в своей гостиной, привязан к стулу. Подозрительный треск, доносящийся до слуха судьи, издавала липкая лента, которую разматывал этот человек. Очки Романова, разбитые и забрызганные кровью, сиротливо валялись у двери.

– Где моя жена? – повторил он вопрос, инстинктивно двигая руками, безуспешно стараясь высвободить их.

– Она в порядке, – откликнулся незваный гость, развернул стул с пленником и добавил: – Не пытайся освободиться. Все равно ничего не выйдет. Ты только суставы вывихнешь.

Романов неверяще глядел на неподвижное тело супруги. Она, как и он, была крепко прикручена скотчем к стулу. Голова Галины Николаевны беспомощно свесилась набок, из рассеченной губы все еще капала кровь, пятная ее розовую блузку.

– Подонок! – заявил судья, чувствуя, как из его глотки рвется гневный крик. – Что ты наделал?! Зачем?!

– Я еще ничего не делал, – сказал этот тип и глумливо усмехнулся. – Представление только начинается. Зрители могут занять свои места согласно купленным билетам.

– Она жива? Галя! – закричал Романов, теряя самообладание.

– Жива, жива. Пока что. – Маньяк наклонился над судьей, помахивая перед его лицом молотком для убедительности, и тихо сказал: – А ты немедленно закрой пасть. Будешь шуметь, вышибу все зубы. Вам обоим. И тебе, и ей.

Романов с ненавистью глянул на этого безумца.

– Что вам надо? Денег? Забирайте все, что хотите, – с усилием проговорил он. – Только не убивайте нас.

На худом, небритом лице зазмеилась зловещая ухмылка.

– Откупиться хочешь, судья? Это ты зря. Ничего не получится. Мне от тебя не нужны ни деньги, ни шмотки. Не купишь!

Внезапно Романова осенило.

– Там, в СИЗО, посылка с мылом и страницами из закона… – спотыкаясь на каждом слове, проговорил он. – Это ведь ваших рук дело?

– А ты только сейчас начинаешь въезжать, что к чему, да, уважаемый Олег Степанович?

– Мы знакомы? – осторожно спросил судья.

– Конечно, – последовал ответ. – В последний раз мы виделись лет восемь назад, на приговоре. – Маньяк почесал затылок и продолжил: – Признаюсь, у меня было непреодолимое желание встретиться с тобой пораньше. Равно как и с моим адвокатом, и со следаком. Но увы и ах. Восемь лет, которые ты мне отмерил, лишили меня этой возможности.

Пока он разглагольствовал, Романов лихорадочно рылся в закоулках памяти, пытался вспомнить обстоятельства судебного дела с этим психопатом. Однако, как назло, сознание выщелкивало лишь пустые, выцветшие кадры, которые не имели ничего общего с данным сумасшедшим типом.

– Однако не зря люди говорят, что если что-то очень сильно захотеть, то это желание обязательно сбудется. Мысль, говорят, материальна? – продолжал бубнить маньяк. – Сам видишь, так оно и вышло. Наконец-то наше свидание состоялось. – Он замолчал, подошел к Галине Николаевне, которая все еще находилась в бесчувственном состоянии, и с сочувственным видом погладил ее по голове.

Почему-то именно этот жест вызвал у Романова глухую, совершенно звериную ярость.

«Дай мне только освободиться!» – подумал он, скрипнув зубами.

Между тем безумец как ни в чем не бывало плюхнулся на диван, подхватил со стола матерчатый сверток. Насвистывая под нос незатейливую мелодию, он развернул его, извлек наружу громадный столовый нож. На широком лезвии тут же заиграли отблески света, излучаемые люстрой.

Романов похолодел.

«Он зарежет нас и даже не поморщится», – промелькнула у него жуткая мысль.

– Я специально купил три ножа, – сказал психопат, завороженно глядя на острое лезвие. – Два из них уже выполнили свою работу. Сегодня пришла очередь третьего.

– Если у вас есть личные счеты со мной, то я в вашей власти, – сказал Романов. – Зачем впутывать в это мою жену? Отпустите ее.

Безумец покачал головой.

– Не пойдет, судья, – обронил он. – Зуб за зуб. Ты ведь тоже забрал у меня жену. Пускай ты лично не убил ее, но из-за твоего срока она ушла от меня, забрала сына.

– Да объясните же наконец, кто вы такой, – настаивал Романов. – Откровенно говоря, я ничего не понимаю.

– Я и не рассчитывал, что ты меня узнаешь. Конечно, куда там. Мы для вас расходный материал, фишки в настольной игре, все одинаковые. Позабавился и в корзину, – маньяк замолчал, глянул куда-то в сторону.

Только сейчас Олег Степанович обратил внимание, насколько болезненно выглядел этот тип: нездоровая желтизна кожи, ввалившиеся глаза, окруженные темными кругами, подергивающийся край губы.

– Хорошо, судья. Время у нас есть. Я освежу твою память, – сказал психопат. – Восемь лет назад я, Евгений Шабалин, сбил на машине ребенка, десятилетнего парнишку. Насмерть. Я был пьян и почти ничего не соображал. Ответственности с себя я не снимал, вину признал, был готов хорошо заплатить родителям бедного пацана. Я занимался бизнесом, и деньги у меня водились. Уверяю тебя, судья, на свободе я быстро решил бы все финансовые проблемы родителей мальчишки. Но все пошло наперекосяк. Адвокат предложил мне заплатить следаку, чтобы тот развалил дело. Сто штук евро. Я нашел деньги, но никто ничего и не думал разваливать. Тогда мне сказали, что суд будет формальным, и я…

Закончить фразу ему помешал стон Галины Николаевны, которая внезапно пришла в себя. Женщина тяжело дышала, смотрела на Евгения, и глаза ее быстро наполнялись диким ужасом.

– Не вздумай орать, – пригрозил ей Шабалин, поднимаясь с дивана.

– Нет, нет! – запричитала она, видя, как он приближается к ней с тряпкой в руках.

– Не трогайте ее! – крикнул Романов.

Он напряг мышцы, заелозил на стуле, пытался хоть чуть-чуть ослабить ленту, но все было тщетно. Романов словно врос в этот проклятый стул.

Шабалин скомкал тряпку и засунул ее в рот пленницы.

– Пожалуйста, не надо! – взмолился Олег Степанович. – Она задохнется!