Судья. Тайная сторона правосудия - Павел Алексеевич Астахов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Опять раздался стук в дверь.
– Олежа, ну ты где там? – снова раздался беспечный голос. – Ночевать, что ли, тут прикажешь? Мне сегодня податься некуда! Так и лягу на коврике с чемоданами!
Романов вопросительно глянул на Шабалина.
– Впусти его, – сказал убийца после секундного размышления, усмехнулся и прибавил: – Не повезло твоему брату. Он сам себе подписал приговор. Одним покойником больше будет.
От этих слов сердце Романова судорожно сжалось.
«Отступать нельзя. Этот маньяк все равно расправился бы с нами», – обреченно подумал он.
– Олег! Ты что, обиделся на меня, что ли? – донесся крик из-за двери.
Олег Степанович набрал в легкие воздуха и повернул латунную защелку замка.
Дверь медленно отворилась, и в квартиру вошел Артем. Как только адвокат перешагнул порог, Шабалин мгновенно приставил нож к горлу судьи, другой рукой вцепился ему в волосы и задрал его голову.
– Не двигаемся, братишка, – процедил психопат и надавил лезвием ножа на шею.
Кожа разъехалась, по ней потекла струйка крови.
– Ты хорошо меня слышишь? – осведомился он.
– Евгений Шабалин? – спокойным голосом поинтересовался Павлов.
Убийца оторопел, но быстро взял в себя в руки.
– Значит, разыграли вы сцену у фонтана, – заявил он и ухмыльнулся. – Братик приехал, ночевать просится. Ты дверь-то захлопни, клоун!
Павлов молча выполнил это указание и мягко шагнул вперед.
– А-а-а, теперь и я тебя узнал! – воскликнул Шабалин. – Вот дела, а?! Ты же этот, как его… тот самый!
– Тот самый, – подтвердил Артем.
– Адвокат!
– Типа того.
Евгений залился визгливым смехом, но тут же умолк, подозрительно глянул на самозваного брата судьи и произнес:
– Теперь я тебя точно вспомнил. Ты Павлов, верно? Зачем ты разыгрывал это шоу? Ты ведь знаешь меня?
– Знаю, – сказал Артем все тем же ровным и невозмутимым тоном. – Может, пройдем в комнату и поговорим? И уберите, пожалуйста, нож. Смотрите, вы человека до крови порезали.
Шабалин затрясся от ярости.
– Не тебе мне указывать, адвокатская крыса, – сквозь зубы проговорил он и демонстративно сплюнул на паркетный пол. – Давай шагай вперед и не делай резких движений. – Не сводя глаз с Павлова, безумец начал потихоньку семенить в гостиную, прикрываясь телом судьи, как живым щитом.
Артем неспешно вошел в комнату, бросил короткий взгляд на связанную женщину.
– Напрасно вы все это затеяли, Евгений, – сказал он, пристально глядя на Шабалина.
– Заткнись, – бросил тот, толкнул Романова на диван и заявил: – А ты сиди здесь. – После этого убийца искоса взглянул на адвоката и распорядился: – Иди к столу, стой там. И давай без фокусов.
Артем молча пересек гостиную, встал у стола.
– Как ты меня вычислил? – задал вопрос Евгений.
Теперь он смотрел на Павлова в упор, сверля адвоката своими темными, сверкающими от ненависти глазами.
– Я только сделал предположение, – ответил Артем и пожал плечами. – На местах преступлений вы оставляли свои фирменные визитки. Я имею в виду страницы, вырванные из законов.
– Надо же! – протянул Евгений, в голосе которого проскальзывало восхищение. – Надо же, адвокатишка, а почти раскрыл дело! Тебе бы в следаки идти, Павлов!
– Убийство Кривчука тоже ваших рук дело, – заявил Артем. – Равно как и адвоката Воронкова, который вас защищал.
– Не защищал, а сдал он меня, – отозвался Шабалин. – На пару с этим поганцем Кривчуком. Они и этот вот судья поделили мои бабки, а я отправился по этапу.
– Я не брал взяток! – не сдержавшись, выпалил Романов, коснулся окровавленной шеи, поморщился и добавил: – Ваши обвинения – клевета!
– Ну да, – Евгений усмехнулся и спросил: – У тебя спина не чешется, судья?
– Спина? – переспросил Олег Степанович, явно сбитый с толку.
– Ага. Крылышки-то небось прорастают уже? А нимб на подзарядку поставил? – издевательским тоном продолжал убийца, встал за спиной Галины Николаевны, прислонив лезвие ножа к ее шее.
– Послушайте, Евгений, – вмешался Артем. – Зачем усугублять и без того сложное положение? Судья Романов просто выполнял свою работу. Если бы вместо него был другой человек, вы тоже пришли бы к нему после отбытия срока с ножом?
Шабалин некоторое время хранил тягостное молчание, закусил губу, нервно потирал лоб. Красные пятна с его лица исчезли, теперь на коже проступила бледность.
– Вам плохо? – спросил Артем.
– Не дождетесь, – буркнул Евгений.
– Освободите женщину. Уж она-то здесь точно ни при чем.
Губы Шабалина изогнулись в злобной улыбке.
– Адвокат, ты зря суетишься, – заявил он. – Меня на жалость не проймешь, я для себя все давно решил. От твоих уговоров ничего не изменится. Они оба уже, считай, кончены…
– К сожалению, нравится это кому-то или нет, но такова моя работа – суетиться, – ответил на это Павлов. – Зачастую она приносит свои плоды.
– Я никогда не поднимаю руку на того, кто этого не заслужил. Думаешь, этот сытый хлыщ весь такой пушистый и чудесный? – проговорил Евгений, ткнув пальцем в сторону замершего судьи. – Так я тебе скажу, что это да-а-алеко не так.
– В чем же виноват Олег Степанович? – полюбопытствовал Артем. – Разве он был предвзятым на судебном заседании? Его приговор несоразмерен преступлению, в котором вы обвинялись?
– Вот именно! – рявкнул Евгений. – Да, я сбил ребенка. Да, был пьян! Весь срок, пока сидел, мне снился этот мальчишка! Я сам себя наказал до конца жизни! Но известно ли тебе, что погибший парень был сыном кореша этого судьи? А это так! Отец сбитого пацана и Романов были друзьями! Я это узнал из своих источников, писал ходатайства, указывал в них, что судья Романов не имел права вести слушания, поскольку был заинтересован в этом! Только все мои жалобы отправлялись в корзину!
– Если это правда, то судья должен был взять самоотвод, – подтвердил Артем, глянув на Романова.
Тот съежился, втянул голову в плечи словно изможденная черепаха. Он всеми силами старался не смотреть на адвоката.
– Это так, Олег Степанович? – спросил Артем.
– Да, – глухим голосом отозвался Романов.
– Видишь? – воскликнул Шабалин.
Его глаза полыхали триумфальным огнем, ноздри раздувались как у зверя, почуявшего кровь.
– Сейчас-то ему уже не отвертеться!
– Да, действительно имело место процессуальное нарушение прав подсудимого, – сказал Артем. – На это можно было бы обратить внимание даже после отбытия вами наказания, если бы вы получили максимальный срок. Но вам присудили восемь лет, Евгений. А верхний предел этой статьи – двенадцать. Уж поверьте мне на слово, восемь лет за то, что вы сделали, – обычное явление в судебной практике. Вряд ли можно обвинять Романова в том, что он осудил вас за гибель сына своего знакомого. Любой другой судья сделал бы точно так же.
– Это ничего не меняет, адвокат, – заявил Шабалин и покачал головой. – Тут дело принципа. Мне
