Тайна одной саламандры, или Salamandridae - Дмитрий Владимирович Миропольский

– Такие люди не умирают просто так! – многозначительно произнёс Мунин.

Ева взглянула на Дефоржа.

– Ты по-прежнему уверен, что это не разборка внутри Большого Босса?

– Не уверен, – признался Дефорж.

Глава XXIII

Из дома Бутсмы компания собиралась вернуться в отель, чтобы обсудить дальнейшие планы, но на выходе Дефоржу позвонили. Он слушал собеседника не больше минуты, каменея лицом, и в конце разговора бросил несколько фраз по-французски.

– Мы куда-то летим? – предположил Одинцов. В быстрой речи на незнакомом языке он сумел разобрать слово hélicoptère – «вертолёт».

– Лечу только я, – отозвался Дефорж. – Давайте все в машину.

Микроавтобус был припаркован поодаль от дома, за полицейским оцеплением.

– А что случилось? – на ходу спросила Ева.

– Ещё один остров. Та же история. Убиты рабочие-мигранты и охранники, административное здание сгорело…

– Лаборатория, как у Моретти? – догадался Мунин, а Одинцов добавил:

– Похоже, Большой Босс начал тотальную зачистку.

Компания подъехала к посадочной площадке возле отеля, прямо у берега моря. Оттуда Дефоржа должен был забрать вертолёт.

– Сделайте одолжение, – сквозь зубы попросил француз, выйдя из машины, – займитесь наблюдением и анализом. Без лишней активности. Пока я не вернусь, в контакт ни с кем не вступать. Особенно с Чэнь. Это ясно?

Ева, Мунин и Одинцов кивнули для виду, но, как только вертолёт с Дефоржем взмыл над морем, историк заявил:

– Он думает, что Чэнь – это Большой Босс, мы её спугнули, и теперь она уничтожает следы.

– Вчера ты сам уверял, что Чэнь – это Большой Босс, – напомнила Ева.

– Ты не возражала, – огрызнулся Мунин. – И Бутсму тоже записала в боссы.

– Теряем время, – прервал пикировку Одинцов. – Чэнь и остальные, скорее всего, ещё не знают о Бутсме. Расскажем и поглядим на реакцию.

Они ждали возле конференц-зала, где Чэнь должна была делать доклад. Учёные постепенно заполняли прилегающие коридоры и другие залы. Вчера они ещё смотрелись однородной толпой, а сегодня компаньоны примечали знакомые лица фигурантов списка Дефоржа и тех, кого видели среди публики на вчерашних выступлениях. Некоторые общались друг с другом, некоторые держались особняком, как проплывшие мимо Кашин и Шарлемань…

…а миниатюрная китаянка в строгом брючном костюме появилась минут за десять до начала своего доклада и, увидав троицу, спросила Мунина:

– Как вы себя чувствуете?

– По сравнению с Бутсмой неплохо, – ответил молодой историк, перефразируя цитату из фильма ещё советских времён, и заслужил удивлённо-уважительный взгляд Одинцова.

Ева внимательно следила за тем, как Чэнь отреагирует на имя Бутсмы. Китаянка пропустила странную реплику мимо ушей и вынула из сумочки сложенный бумажный лист.

– Я обещала вам рекомендации по восстановлению здоровья.

Теперь удивилась уже вся троица. После вчерашнего разговора Чэнь должна была жалеть о том, что помогала Мунину. А она не поленилась, написала обещанное и носила с собой в ожидании встречи. Похоже, китаянка упоминала мастера Лао-цзы не ради красного словца: она действительно следовала его духовным правилам.

Впечатлённый Мунин с благодарностью принял записку, и Чэнь уже отступила на шаг, чтобы уйти, но тут заговорил Одинцов:

– Миссис Чэнь, вчера вы дали нам совет – разобраться в отношениях Абрахама Бутсмы с Алессандрой Моретти. К большому сожалению, мы не успели это сделать, потому что мистер Бутсма умер.

Китаянка поджала губы и, вскинув голову, холодно произнесла:

– Вы могли бы догадаться, что шутки на тему смерти в нашем кругу особенно некорректны. Мистер Бутсма жив, я разговаривала с ним всего несколько часов назад.

– Видимо, он умер после вашего разговора, – предположила Ева.

– Мистер Бутсма не просто умер, а погиб, – добавил Мунин. – Выпал из окна собственного дома. Там сейчас полно полицейских.

Чэнь в растерянности стиснула маленькими пальцами вчерашний лакированный клатч.

– Но как?! Это невозможно…

– Когда вы ему звонили? – быстро спросил Одинцов.

– Я не звонила… Я была у него дома…

Ева и Мунин обменялись многозначительными взглядами, а Одинцов продолжал спрашивать в том же темпе:

– Кого-нибудь ещё там видели?

– Никого… Жена уже спала… Мы говорили с глазу на глаз…

– Где? В лаборатории?

– Нет, в квартире, в кабинете.

– О чём?

– Вас это не касается. – Китаянка сумела взять себя в руки. – У нас был сугубо профессиональный разговор.

– Ночью? – с некоторым сарказмом в голосе уточнил Мунин.

Чэнь исподлобья взглянула на него.

– Простите, я сейчас должна выступать, а мне ещё надо прийти в себя.

Когда китаянка скрылась за дверью зала, Ева заявила:

– Если она врёт, то врёт очень натурально.

– Я другого не пойму, – сказал Мунин. – Зачем она призналась, что побывала в доме Бутсмы перед самым убийством?

– Затем, что умная, – ответил Одинцов. – Понимает, что её наверняка засекли камеры наблюдения – или внутренние, или соседские. Отпечатки пальцев, опять же… В любом случае выяснится, что она приезжала к Бутсме. Поэтому Чэнь показывает, что ей нечего скрывать.

– Никто не заподозрит её в убийстве, – сказала Ева, вспомнив маленькие пальчики Чэнь. – Она физически не могла затащить Бутсму на пятый этаж и выбросить из окна.

– Достаточно было открыть входную дверь. Остальное сделали профи. Мы же знаем, что у Большого Босса они есть… Сейчас не так важно, кто убил Бутсму и даже за что его убили. Меня больше другое интересует.

Одинцову вспомнилась Россия 1990-х. Когда после краха СССР начался разгул дикого капитализма, бандиты всех калибров и мастей стали делить рынки. Убивали много, сообщения об очередной кровавой расправе появлялись каждый день. Массмедиа смаковали подробности, и всё было понятно: торговца нефтью убили за нефть, владельца портового терминала – за терминал, знаменитого телеведущего – за длинный язык, популярного политика – за политику, хозяина металлургического комбината – за металл… Обывателям даже в голову не приходило, что убить могли за старую обиду, за карточный долг, за невыполненные предвыборные обещания, за публичное неуважение – или, в конце концов, за то, что увёл чужую бабу.

Баба и деньги казались Одинцову достаточно вероятными причинами убийства жизнелюбивого весельчака Бутсмы. И ещё наркотики: Дефорж обмолвился о том, что биохакер принимал амфетамин с ещё какой-то дрянью. Бутсма вполне мог наладить серьёзное производство в своей лаборатории и схлестнуться с местными наркобаронами. Способ убийства сложноват, но мало ли какие экзотические обычаи существуют в Камбодже. Мало ли кто был заказчиком. Мало ли что и кому заказчик хотел показать или доказать этим убийством…

За гибелью Моретти точно стоял Большой Босс. А вот насчёт его причастности к убийству Бутсмы у Одинцова были сомнения. Он собирался обсудить их с компаньонами, но не успел из-за звонка Леклерка.

– Я на том же месте, – сообщил капитан. Яхта ждала у причала, где меньше двух суток назад Леклерк расстался с Одинцовым. От Xihu Resort Hotel дотуда было рукой подать.

Ева и Мунин