Тайна одной саламандры, или Salamandridae - Дмитрий Владимирович Миропольский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Теперь он точно не успокоится, – предупредила Ева, а Мунин спросил Одинцова:
– Вы же пробовали дуриан?.. И как?
– Нормально. Вкусный. А запах пережить можно. Воняет, но не так, чтобы прямо ужас-ужас.
Ева много путешествовала и представляла себе смертоносную вонь дуриана.
– Интересно, что тогда, по-твоему, ужас-ужас?
Одинцов на мгновение задумался.
– Хм… Ну, например, сидишь ты в джунглях, среди мангровых деревьев, по пояс в жиже. Кругом всё цветёт и как раз таки пахнет. Вонища жуткая, но вылезать нельзя, потому что враги только этого и ждут. На третий день ты уже, кажется, готов сожрать что угодно. Тут приходят партизаны. Маленькие такие – жижа по грудь. Протягивают что-то – один банановый лист сверху, другой снизу: «На!». Поднимаешь верхний лист, а на нижнем стоит кусок черепа. Вот эта часть, – Одинцов похлопал себя по макушке, – как миска. И в ней вражеская кровь. Не очень свежая: долго несли. Сороконожки туда уже набились, вообще всякая живность… Одним словом, тюря. Шевелится. И её положено выпить, потому что это святое. А партизаны торчат вокруг из болота, смотрят и ждут. Человек десять – пятнадцать. Лица можешь себе представить. И у каждого мачете…
В середине семидесятых годов в Камбодже установился режим «красных кхмеров». Вожди переименовали страну в Кампучию. Уничтожили треть или четверть населения. Оставшихся довели до полной нищеты – и додумались напасть на Вьетнам. В той войне вьетнамцы победили, их войска потом ещё лет десять стояли в Камбодже. Под конец восьмидесятых солдат пришлось вывести, но гражданская война продолжалась. «Красные кхмеры» при секретной поддержке китайцев удерживали провинции на границе с Таиландом, а Советский Союз помогал Вьетнаму. Одинцов под видом военного советника в восемьдесят девятом году оказался почти в тех же краях, что и сейчас, а Ева, сама того не желая, разворошила опасный муравейник воспоминаний.
– Короче говоря, еда всякая бывает, – закончил Одинцов.
Есть компаньонам расхотелось. Мунин дожевал последний фрукт через силу. Ева сделала глоток американо и проворчала:
– Умеешь ты аппетит испортить.
– А чего я такого сказал? – искренне удивился Одинцов.
Но и он отодвинул тарелку, когда к столу подошёл Дефорж. Раннее появление француза не сулило ничего хорошего. К тому же, судя по мятому лицу и красным глазам с припухшими веками, он почти не спал.
– Заканчивайте, надо ехать, – без предисловий скомандовал Дефорж.
– Куда? – спросил Мунин, манерно промокая усики салфеткой.
– Тут недалеко. Увидишь.
Микроавтобус доставил троицу с французом от прибрежного отеля в один из кварталов Сиануквиля, к безликой коробке пятиэтажного здания.
– Первые два этажа – офис и лаборатория, – сказал Дефорж. – На третьем тоже лаборатория и квартира, на четвёртом склад, пятый – технический.
Под утро случайные прохожие заметили лежавшего перед домом крупного чернокожего мужчину в светлой одежде. Тело выглядело неестественно, как у тряпичной куклы без костей; череп лопнул, вокруг расплылось кровавое пятно… Прохожие вызвали «скорую», и парамедики подтвердили, что мужчина погиб, упав с высоты.
Погибшим был Абрахам Бутсма – он много лет арендовал всё здание целиком.
Ко времени появления троицы покойника уже убрали: на тротуаре остались только следы засохшей крови и контур тела, обведённый мелом. За минувшие сутки Дефорж через руководство «Чёрного круга» успел наладить отношения с местной полицией. Теперь его и троицу беспрепятственно пустили за пёструю ленту полицейского ограждения.
– Дверь не взломана, – говорил Дефорж. – Открывается сканером отпечатков пальцев. Днём в офисе и в лабораториях работают сотрудники. Сейчас их проверяют. Не трогайте там ничего.
Компания беспрепятственно вошла в дом: распахнутую стальную дверь подпирал булыжник.
– А где жена, дети? – спросила Ева. Из вчерашнего разговора с Дефоржем она помнила, что Бутсма семейный.
– Детей у них нет. Жена принимает снотворное. Когда нашли тело, полиция еле достучалась.
Бутсма был женат на местной. Жену – теперь уже вдову – привели в чувство и увезли на допрос в полицейское управление.
– С ними поехал мой человек, – говорил Дефорж. – Будет сообщать новости. Пока со слов жены мы знаем, что Бутсма вернулся с конгресса, проверил дневные результаты своих лаборантов и так далее, как обычно. Ближе к полуночи она оставила мужа в кабинете, приняла снотворное и пошла спать. Всё. Дальше её разбудили полицейские. Как Бутсма оказался на улице, жена не знает.
Вслед за Дефоржем троица поднялась по ступеням лестницы вдоль полозьев электрического подъёмника. Из-за покалеченных ног Бутсма пользовался креслом, закреплённым на специальной платформе, которое доставляло его наверх или вниз.
На втором этаже Мунин хотел сунуться в лабораторию, но полицейский преградил ему путь и сердито промяучил что-то по-кхмерски.
Дверь в квартиру с лестничной площадки третьего этажа тоже открывал сканер отпечатков пальцев.
– Никаких следов взлома, – сказал Дефорж. – Там сейчас работают криминалисты. Мешать не будем.
Компания поднялась выше.
– С первого этажа Бутсма упасть не мог, это понятно, – рассуждал француз. – На окнах второго этажа и в квартире на третьем – решётки. Теперь четвёртый…
Они осмотрели склад. У стен просторного бетонного помещения стояла старая офисная мебель и какие-то коробки – ничего примечательного. В аккуратных стальных шкафах, по-видимому, хранились химические реактивы. Вдоль фасадной стены тянулись узкие окна-бойницы. Мунин подошёл к одному из окон и попробовал бочком высунуться наружу.
– Могу пролезть, но еле-еле, а Бутсма был раза в два больше меня во все стороны.
– Кстати, подъёмник заканчивается на третьем этаже, – добавила Ева. – Сюда уже надо идти пешком.
Дефорж согласился:
– Вот именно. А выше – ещё интереснее.
К инженерному оборудованию на пятом этаже вела узкая лестница вроде приставной, сваренная из металлических труб. Взбираться по скользким округлым ступеням без перил неудобно и здоровому человеку, а для калеки в ортопедических ботинках такое восхождение – настоящий подвиг.
– Тем не менее упасть он мог только отсюда, – сказал Дефорж, когда компания убедилась, что выход с этажа на крышу заблокирован. – Размеры проёмов позволяют, окна не заперты.
– Камеры наблюдения есть? – спросил Одинцов.
– В лабораториях. Считай, что нет. В соседних домах изъяли записи, будут изучать. Но полицию вполне устраивает версия самоубийства, и всё к тому идёт.
– Результаты вскрытия и анализов достанешь?
Дефорж мрачно усмехнулся.
– Само собой. А что там смотреть? Всё понятно. Бутсма биохакер. Десятка три препаратов каждый день. Витаминные комплексы, магний, цинк, литий, аскорбиновая кислота, трибулус какой-то, модафинил – язык сломаешь, у меня есть список. Амфетамин, кстати…
– Выдающемуся борцу за продление жизни незачем себя убивать, – сказала Ева, спускаясь по лестнице к выходу.
– Он мог сломать себе шею ещё по пути сюда, – заметил Одинцов. – Какой смысл карабкаться на пятый этаж, когда
