Наследники Шамаша. Рассвет над пеплом - Alexandra Catherine

интонацию Марты Вайхнольд. — Ты намного старше меня. Да и как такой блистательный молодой мужчина, как ты, может обратить внимание на такую бедную учительницу, как Альжбета Камош?..

— Уж точно нет! — захохотал Александр. — С твоим характером я намучился ещё в Архее. А вот Бернхарду ты приглянулась. Всё рассуждает, какой мужчина смог бы исцелить тебя.

— Надеюсь, он не себя имеет в виду… — скривилась девушка.

— Почему бы и нет? Он еще достаточно молод. Ему всего тридцать шесть. Мне известны куда более неравные браки.

Ишмерай во все глаза воззрилась на него, пытаясь понять, говорит ли он серьезно, после же твердо ответила:

— Я никогда не выйду замуж.

Александр фыркнул:

— Ну да, конечно.

— Прекрати издеваться, я говорю серьёзно! — вознегодовала Ишмерай.

Александр раздражённо вздохнул и тихо выпалил:

— Если ты не начнёшь в себя верить, я ничем не смогу тебе помочь!

— Надо верить в то, что возможно, Александр.

Сагдиард покачал головой:

— Ты — Рианор. Ты притягиваешь демонов и Калиго. Атаргата предсказала твоё появление в Аргосе и назвала тебе «Шепчущейся с ветрами». Ты не можешь похоронить себя здесь.

— Что такое Рианоры?.. — мертвенно проговорила Альжбета. — Тени и пыль.

— Я помню Ишмерай. Неугомонную девушку, которая не хотела сдаваться ни за что.

— Её больше нет.

— Придёшь в себя и снова почувствуешь, что ты Ишмерай.

— Ты ещё никогда меня так не поддерживал, — улыбнулась та.

— Не обольщайся. Как только мы вернёмся в Архей, я надеюсь, позабуду всё, что меня с тобой связывает.

Ишмерай горько поглядела на него, а Александр спокойно ответил:

— Если мы пройдём бок о бок от Кабрии до Архея, лучше нам не поддерживать нашего знакомства после войны. Я откажусь от службы твоего отца, и общаться с тобой и твоей семьёй более не будет ни смысла, ни желания. За твоё спасения он должен меня поощрить свободой.

— Я понимаю тебя, Александр. Ты и так сделал слишком много.

— Хорошо, что понимаешь, — одобрил тот, пристально поглядев ей в лицо — Не пытайся привязать меня к себе, не пытайся сделать нас друзьями.

— Никакой дружбы, — решительно ответила Ишмерай, мысленно отметив, что так будет даже лучше.

— Мы пока останемся здесь. Я много езжу. Может, мне действительно удастся что-то выведать об Атанаис? Если нет, через какое-то время мы уедем.

Ишмерай согласно кивнула. Пусть он стал её союзником и защитником, но ей не хотелось на него полагаться. Она приносит беды всем, кто оказывается рядом с нею. Ишмерай больше не хотела быть проблемой и напастью. Она намеревалась искупить свои грехи.

Элиас Садеган стал частым гостем в доме Вайнхольдов. Преподобный Майахоф вскоре вновь покинул Аннаб. Ханс Вайнхольд восхищался Элиасом Садеганом и даже попросил его показать ему несколько выпадов на шпагах. Увидев, насколько окаменело лицо Александра, Ишмерай едва не рассмеялась, но сдержалась, отвернувшись к окну.

— Да разве это нужно?! — воскликнула госпожа Вайнхольд, которая начала следить за своим туалетом куда тщательнее. Волосы её были красиво завиты, платья — самые элегантные, а улыбки, адресованные Элиасу Садегану, самые тёплые и тёмные. — Дорогой Ханс, когда ты в последний раз держал шпагу? Зачем же так разочаровывать господина Садегана в мастерстве аннабцев?

— Уверяю вас, госпожа Вайнхольд, — спокойно и как всегда невозмутимо отозвался Элиас. — Я достаточно навоевался бок о бок с аннабцами, чтобы понять, что мастерство их довольно высоко…

— Довольно высоко?! — возмутился господин Вайнхольд. — Наши аннабцы — лучшие воины в мире!

— Ну что ты, право, кипятишься, Ханс?! — неуверенно просмеялась госпожа Вайнхольд, дабы замять неловкость. — Господин Садеган, должно быть, неверно выразился, наш язык для него…

Александр поглядел на неё так мрачно, что очаровательная дама запнулась и зарделась.

— Вы желаете сказать, мадам, что я еще недостаточно освоил этот язык, — холодно и даже высокомерно проговорил Элиас. — Вы правы, на этом языке я общаюсь еще довольно… нерешительно. Но я сказал именно то, что хотел сказать.

Госпожа Вайнхольд была уничтожена. Она заерзала в кресле, будто пятилетняя девочка, и попыталась что-то произнести, но забыла все слова.

— Ах, Гер Садеган! — выдохнула она, наконец. — Простите меня! Я не хотела обидеть вас нисколько!

Элиас повел своей прекрасной головой, улыбнулся, мрачно, высокомерно, но с каким-то привлекательным холодом, и тихо четко произнес:

— Уверяю вас, мадам, вы не обидели меня.

Но госпожу Вайнхольд явно не удовлетворил такой ответ. Она продолжала сокрушаться из-за своей нерадивости и неловкости. Она все лепетала и лепетала, краснея все больше, пока сам господин Бернхард не успокоил ее и не заявил, что никто ни на кого не обижается, и что все должны помириться.

Глубокой ночью Альжбета услышала, как кто-то стучит в её дверь. Она проснулась, приподняла голову.

— Кто там? — хрипло воскликнула девушка.

Дверь открылась, и в комнату скользнула высокая тень, шурша плащом и чем-то мягко звеня. Огонь в камине давал свет, но девушка не узнала незнакомца.

Не успела она испугаться, как услышала:

— Твоя дверь запирается на ключ?

Голос Александра был тих и напряжен.

Сердце её окутали волны облегчения, разум бил тревогу: как он оказался в доме Вайнхольдов посреди ночи? Не увидел ли его кто?

— На столике…

Александр запер дверь и, сняв капюшон плаща, повернулся к ней.

— Как ты оказался здесь?! — выдохнула Ишмерай, стараясь говорить как можно тише.

Она села на постели и поежилась от холода — она была в тонкой ночной рубашке, белой, словно снег, с большим вырезом и тоненькими тесемками вместо рукавов — в Атии у нее была похожая, без длинных рукавов, к которым она не привыкла, и девушка ее немного перешила. От холодов ночью спасала длинная шерстяная шаль, нынче забытая в шкафу.

— У тебя есть что-нибудь теплее? — тихо, деловито осведомился он, кивнув на её голые руки и плечи.

— Как ты сюда пробрался?! — не унималась Ишмерай.

— В дом попасть не составило никакого труда, — признался Александр, оглядывая ее комнату. — Опаснее было пробраться на третий этаж. Но меня