Крестоносцы. Полная история - Джонс Дэн

В Европе военные ордены также процветали: сменявшие друг друга папы обеспечивали им организационную поддержку и широкие налоговые льготы; они активно участвовали в войнах, которые велись на Пиренейском полуострове, одновременно приобретая все больше недвижимости в мирных землях, — и все это стараниями людей, которые в надежде на награду в вечности отдавали тамплиерам или госпитальерам свою собственность или жизнь.

В самом начале, когда эти новые организации крестоносцев только появились, будущее движения казалось довольно туманным. После 1129 года энтузиазма в отношении еще одного крупного похода на Восток почти не наблюдалось, поскольку складывалось впечатление, что для него нет причины. Вновь об этом заговорят только тогда, когда над латинскими государствами Святой земли нависнет серьезная угроза: крестовый поход из наступательного инструмента превратится в оборонительный. До того пройдет более десяти лет, но, когда такой момент наступит, это будет поистине ужасающе, потому что на Востоке появится лидер столь же грозный, как Тугтегин и Иль-Гази, вместе взятые.

Глава 13. Мелисенда Великолепная

Вы должны браться за великие дела и, хоть вы и женщина, действовать должны, как мужчина…

В середине лета 1131 года Мелисенду, старшую из четырех дочерей Балдуина II, призвали к смертному одру отца. Старый король, слабеющий день ото дня, ждал ее во дворце патриарха на территории храмового комплекса Гроба Господня, одетый в монашескую рясу. Несколькими днями ранее, когда Балдуин понял, что смертельно болен, он отказался от атрибутов королевской власти и попросил слуг подыскать ему удобное помещение как можно ближе к гробнице Христа. Он принес монашеские обеты и надел монашеские одежды в надежде повысить свои шансы на загробную жизнь. «Он очень надеялся, что тот, кто победил смерть… разделит с ним свое воскрешение», — писал Гийом Тирский[357]. Но Балдуин не окончательно выбросил из головы мысли о земном царстве: у него были серьезные планы на будущее его короны и семьи — и двадцатишестилетняя Мелисенда скоро об этом узнает.

У Мелисенды было три сестры — Алиса, Годерна и Иовета, — и все они, каждая по-своему, станут значимыми фигурами в династической политике латинских государств Востока. Незадолго до описываемых событий Алиса вышла замуж за Боэмунда II Антиохийского, но почти сразу овдовела — в возрасте всего двадцати трех лет Боэмунд погиб, сражаясь с турками Данышменда в Анатолии. В бою ему отрубили голову, которую затем отослали в подарок багдадскому халифу. Годерна была еще не замужем, но через несколько лет и она станет одной из заметнейших женщин Утремера. Младшей сестре, Иовете (Иветте), сулили будущее в монастыре, но судьба ее с самого детства не баловала. В пятилетнем возрасте Иовету отдали в заложницы по условиям договора об освобождении ее отца, томившегося в плену у сына Иль-Гази Тимурташа. Несчастного ребенка забрали из семьи и держали в почетном заточении в ожидании выкупа, который должен был заплатить Балдуин. Девочки появились на свет в непростые времена, и обстоятельства закалили их характер. Наполовину латинянки, наполовину — со стороны усопшей матери Морфии — армянки, все они были выдающимися личностями второго поколения франкских поселенцев Святой земли. Их переплетающиеся судьбы позволяют воочию увидеть, как нарастающие трения и усобицы охватили Латинский Восток тогда, когда деяния первых крестоносцев начали уходить из памяти живых в область легенд и преданий.

Мелисенда прибыла к постели отца в сопровождении супруга Фулька и их малолетнего сына. Она послушно вышла за Фулька замуж сразу по приезде его в Святую землю в 1129 году, выполнив свою часть сделки, заключенной с анжуйским графом перед Крестовым походом на Дамаск. Пара, также не медля, произвела на свет наследника, которого ожидаемо назвали Балдуином. В этот момент Мелисенда могла бы исчезнуть с политического небосклона: как средство передачи королевской власти сперва через замужество, а затем через рождение ребенка свой долг перед королевством она исполнила. Но Мелисенда была не из тех, кто уходит не прощаясь. К тому же в начале XII века правление королев не считалось чем-то из ряда вон выходящим: английский король Генрих I, скончавшийся в 1135 году, оставил корону своей дочери (и невестке Фулька) Матильде; король Кастилии и Леона Альфонсо VI передал корону через дочь Урраку; Сицилией по малолетству Рожера II умело правила его мать Аделаида. Царствование особ женского пола еще не вызывало той иррациональной антипатии, как в позднем Средневековье, и Балдуину оно тоже показалось прекрасной идеей. У смертного одра короля Мелисенда, Фульк и их маленький сын узнали, что умирающий монарх собирается перевернуть королевство с ног на голову.

Когда Фулька приглашали в Святую землю, все понимали, что граф Анжуйский приезжает в расчете на корону. Но в последний момент Балдуин уклонился от выполнения обещанного. Вместо того чтобы отдать трон Фульку, он объявил, что Иерусалимом после его смерти будет править вся семья целиком: Фульк, Мелисенда и, когда придет время, маленький принц[358]. Это предложение было далеко не таким заманчивым, как то, что сделали Фульку первоначально, но старый король был вправе поступать, как считал нужным. Итак, в последний момент он передумал и вскорости умер, оставив этот мир 21 августа 1131 года. И уже через три недели, 14 сентября — в день Крестовоздвижения, патриарх Иерусалима Вильгельм Малинский короновал Фулька и Мелисенду в Храме Гроба Господня. Юный Балдуин был еще слишком мал, чтобы принимать участие в церемонии, которая к тому же нарушала традицию короновать монархов в Вифлееме в день Рождества Христова. В этот раз все было иначе: и место, и дата, и порядок. Как именно должна работать эта двуглавая — а в перспективе и трехглавая — монархия латинского королевства и зависимых от него государств, было неясно. Как писал дамасский хронист Ибн аль-Каланиси, «после смерти Балдуина среди франков воцарились смятение и беспорядок»{93}[359].

Фульк взошел на трон Иерусалима, отчетливо представляя себе, как собирается править, и начал он с почти полной зачистки среди приближенных. Описывая происходящее из далекой Нормандии (пусть в сотнях тысяч миль от места событий, зато из местности, жители которой были прекрасно знакомы с методами и средствами правления Фулька), хронист Ордерик Виталий рассказал о крутых переменах, наступивших после восшествия на престол нового короля:

На правах нового владыки он исключил из своих советников старших баронов, которые с самого начала настойчиво бились с турками и помогали Готфриду и двум Балдуинам захватывать города и крепости, и заменил их чужаками из Анжу и другими неопытными новичками…

Вследствие этого распространилось великое недовольство, и бароны с чрезвычайной строптивостью ожесточились против человека, который так беспардонно лишал их должностей. Долгое время… они, которые должны были бы объединиться для обуздания язычников, использовали свой боевой опыт, чтобы терзать друг друга[360].

Фульк привез в Утремер собственных чиновников, кастелянов и священнослужителей и — что объяснимо, пусть и не дальновидно — создал из анжуйцев тесный круг поддержки трона, куда ветеранов, судя по всему, не допускали. Король совершенно не доверял людям, каким-либо образом связанным с нормандцами, — неважно, приехали ли они непосредственно из Нормандии или принадлежали к клану Готвилей, правивших Апулией, Калабрией и Сицилией, как Боэмунд I, Танкред и другие известные крестоносцы. С первых дней правления Фулька анжуйцев всячески продвигали, а нормандцев и людей, связанных с семьей Монтлери, членом которой был Балдуин, понижали. Вдобавок Фульк попытался обойти последнюю волю тестя и отстранить от власти королеву Мелисенду Иерусалимскую и ее сестру Алису Антиохийскую.