Портрет с девятью неизвестными - Алексей Небоходов

Многие за столом согласно кивнули. Филипп почувствовал поддержку и продолжил:

– Каждый раз, когда кто-то умирает, он оказывается рядом. Это просто совпадение?

Катрин, которая всё это время молча наблюдала за спором, скрестила руки на груди. Её взгляд был холодным и сосредоточенным.

– Мы все оказались рядом, когда кто-то умирал, – наконец сказала она. – Почему вы не подозреваете себя?

Филипп замолчал, но в его взгляде читалось упрямство. Это молчание вызвало новую волну размышлений у присутствующих. Постепенно в сознании каждого начало складываться две картины: одни видели в Пьере угрозу, другие – спасителя.

Первую группу составляли те, кто всё ещё верил в Пьера. Они видели в нём не только владельца отеля, но и человека, который пытался сохранить хрупкое равновесие, удерживающее всех от безумия. Для них его спокойствие было не маской, а необходимой защитой.

Жанна Дюваль, наблюдательная и проницательная, была одной из первых, кто выступил в его защиту. Она не раз замечала, как Пьер вмешивался, чтобы предотвратить панику или утихомирить вспышки конфликтов.

– Если бы он хотел нас убить, он бы сделал это давно, – сказала она во время одного из вечеров. Её голос звучал спокойно, но в нём чувствовалась стальная уверенность. – Он так же беспомощен, как и мы.

Эмиль Дюмон поддержал её мнение. Его взгляд на Пьера всегда был двойственным: он видел в нём человека, который что-то скрывает, но не с целью причинить вред.

– Он знает слишком много, но это делает его не убийцей, а заложником, – утверждал он, глядя в глаза Жанне.

Вторая группа, настроенная против Пьера, видела в нём не спасителя, а фигуру, которая умело избегала ответственности, скрывая истинные мотивы. Эти люди замечали, что его действия слишком часто совпадали с моментами, когда происходило что-то необъяснимое. Его спокойствие, которое ранее вселяло уверенность, теперь казалось искусственным, а его молчание воспринималось как знак замысла.

– Он всегда знает, куда идти, – заявил Филипп Готье во время одного из разговоров в гостиной. Его голос звучал настойчиво, а лицо выражало сомнение. – Вы заметили? Он никогда не теряется, никогда не выглядит растерянным. Разве это не странно?

Эти слова нашли отклик. Напряжение в группе росло, каждый начинал вспоминать моменты, которые раньше не казались значительными, но теперь вызывали подозрения.

– Когда погибла Софи, он сразу знал, что делать с её телом, – добавил кто-то из собравшихся. – Как будто заранее был готов.

Эти реплики звучали, как эхо, усиливающее недоверие. Каждый пытался найти подтверждение своим догадкам, подбирая детали, которые раньше казались несущественными.

Катрин, наблюдавшая за этим молчаливо, предпочитала не вмешиваться. Её работа с дневником, который они с Ренаром изучали ночами, открывала перед ней всё больше намёков на то, что отель и картина управляли происходящим. Однако её подозрения по отношению к Пьеру усиливались с каждым днём.

Она видела, как он избегает прямых вопросов, как его взгляд становится напряжённым, когда разговор заходит о картине. Она замечала, что его присутствие всегда сопровождается странностями.

После напряжённых дебатов в гостиной постояльцы разошлись по своим углам, оставив недосказанность в воздухе. Жанна осталась сидеть у камина, наблюдая за языками пламени, словно ища в них ответы. Филипп поднялся наверх, его шаги звучали гулко в пустых коридорах, как глухие удары метронома. Пьер вернулся к своим привычным размышлениям у окна, не выказывая ни злости, ни усталости, только немое спокойствие, за которым скрывалась его собственная борьба.

Катрин и Ренар не позволили себе отдыха. Они направились в библиотеку, чтобы продолжить изучение дневника. Эта находка стала для них ниточкой, которая могла привести к пониманию происходящего, хотя оба чувствовали: каждый новый шаг вглубь этой загадки тянет их к чему-то гораздо более тёмному и страшному, чем они могли предположить.

Библиотека встретила их тишиной, нарушаемой лишь слабым потрескиванием свечей в канделябрах. Катрин быстро заняла место за столом, её пальцы аккуратно раскрыли книгу. Страницы были шершавыми на ощупь, покрытые пылью времени. Её взгляд пробежал по знакомым строкам, которые они уже изучали ранее, пока Ренар доставал заметки, сделанные накануне.

– Мы уже знаем, что это не просто произведение искусства, – сказал он, усаживаясь напротив. Его голос был усталым, но полным сосредоточенности. – Картина – это инструмент. Но инструмент, как мы знаем, не действует сам по себе.

Катрин кивнула, не отрываясь от книги. Она пыталась найти логику в разрозненных записях, но их язык был запутанным, словно автор намеренно скрывал истину за завесой символов и намёков. Её пальцы остановились на одном из абзацев, и она нахмурилась.

– Вот, – сказала она, указывая на строчку. – «Каждая смерть питает холст, наполняя его силой, которая направлена на раскрытие дверей между мирами».

Ренар склонился над страницей, его глаза пробежали по тексту. Он взял карандаш и быстро сделал заметку в блокноте.

– Раскрытие дверей, – произнёс он медленно. – Это совпадает с другими текстами, которые я изучал ранее. Подобные артефакты часто описываются как связующие звенья. Но здесь… – он замолчал, словно не решаясь продолжить.

– Что? – спросила Катрин, её голос был напряжённым.

– Здесь идёт речь не просто о двери, – сказал он наконец. – Это не переход. Это… приглашение.

Катрин нахмурилась, её взгляд стал сосредоточенным.

– Приглашение? Кому? – спросила она, но в её голосе уже звучал страх.

Ренар вздохнул и откинулся на спинку стула.

– Тем, кто находится по другую сторону, – сказал он. – Тем, кого мы не видим, но кто, возможно, всегда наблюдает за нами.

Катрин попыталась переварить его слова, но её внимание снова привлекла запись в дневнике. Она скользнула взглядом по странице, пока её глаза не задержались на одной фразе.

– «Последняя жертва завершит круг, – прочитала она вслух. – Тогда зеркало станет порталом, и миры сольются».

Она замерла, её руки чуть дрогнули, но она быстро взяла себя в руки.

– Мы должны понять, кто за этим стоит, – произнесла она решительно. – Это не случайности. Это часть плана.

Ренар кивнул, снова обратившись к заметкам.

– Картина уже содержит четыре лица, – сказал он, его голос был тихим, но напряжённым. – Ещё пять смертей, и ритуал завершится. Но кто это делает? Кто управляет этим?

Вопрос повис в воздухе, как гнетущая тень. Катрин посмотрела на Ренара, но его взгляд был устремлён куда-то вдаль, словно он пытался найти ответы в пустоте библиотеки.

– Возможно, это кто-то из нас, – сказала она, её голос прозвучал глухо. – Кто-то, кто