Ланцет и Мейстер. Дело № 1: Ведьмин кот - Дана Арнаутова

Как же хотелось кофе! Дома он выпивал две-три чашки в день — самое меньшее. И теперь, на третьи сутки без кофеина, Стас понял, что его натурально ломает от одного только запаха, как Горлума — от вида «прелес-с-сти» в руках «мерзкого хоббитца». Абстиненция как она есть!

«А кофе здесь наверняка дорогущий, — тоскливо подумал он, стараясь не заглядываться на вожделенную чашку совсем уж неприлично. — И понятно, что обслуге он не по чину и не по карману… А напрашиваться — не комильфо, моветон и вообще фу таким быть… Думай о более важных вещах. О крысах и котах, о королях и капусте…»

— И больше вас ничего с котом не связывает? — уточнил инквизитор так же дотошно. — Вы не знаете, почему он пытался спасти вас от ведьмы?

— Понятия не имею, — совершенно искренне заявил Стас. — Сам на эту тему всю голову сломал. Но вы-то понимаете, зачем я ему понадобился?

Вместо ответа патермейстер уставился на крысу, словно она могла что-то добавить к сказанному. Молчание затягивалось, только перо Фильца все так же размеренно шуршало по бумаге, нарушая вязкую тишину.

И хотя нетерпение подстегивало расспрашивать обо всем и сразу, однако чутье подсказывало притихнуть, а чутью Стас привык доверять. Он уже не раз видел, что инквизитор, сталкиваясь с чем-то, не укладывающимся в стандартные паттерны поведения, замирает и словно отстраняется от происходящего. То, что Стас назвал покерфейсом, было, похоже, привычной реакцией на незнакомый раздражитель. Моргенштерну явно требовалось время, чтобы переработать информацию и выбрать нужный алгоритм действия. При этом, как показала ситуация у ворот, понимая, что происходит, герр патермейстер действовал быстро и четко. Это вселяло надежду, что он действительно разбирается в происходящем. А скорость и способ реакции на неизвестное… ну, это просто свойство личности, с которым ничего не поделать, да и не надо.

«В общем, герр котермейстер, — подумал Стас, — простите за банальность, вы не тормоз, вы просто медленный газ. Это ничего, главное, чтобы двигались в нужном направлении. Или хотя бы не пытались размазать все непонятное асфальтовым катком…»

Стук в дверь как будто дернул за напряженные нервы. Стас вздрогнул, инквизитор тут же настороженно глянул на него, потом на ввалившегося в комнату Йохана. Рейтар сиял и только что не приплясывал от желания поделиться радостью.

— Нашли, герр патермейстер! — рявкнул он так, что Моргенштерн поморщился, а секретарь сухо велел:

— Тише ты, болван восторженный. Чуть кляксу из-за тебя не посадил.

— Нашли… — немного убавил Йохан громкости и триумфально вытянул руку в кожаной перчатке. —Герр капитан велел, чтобы я вам отнес. Извольте видеть, бутылечек!

Двумя пальцами он держал за толстое горлышко небольшой флакон из грязновато-прозрачного стекла. Горлышко было обвязано бечевкой, на конце которой болталась деревянная пробка, никаких этикеток или надписей на флаконе не было.

— Где нашли?! — быстро спросил инквизитор, мгновенно перескакивая из режима мраморной статуи в режим охотничьей собаки, вставшей на след, у него даже глаза засверкали.

Стас едва не умилился такому подтверждению своих наблюдений и выводов. Вот, пожалуйста, разгон как у гоночного болида, с места за полторы секунды!

— Так возле дырки подобрал! — гордо отрапортовал Йохан. — Ну той, в которую вода грязная сливается и в канавы уличные уходит!

— Канализация… — пробормотал Фильц. — Вот как эта дрянь сюда пролезла…

Вскочив из-за стола, Моргенштерн стремительно подошел к рейтару и забрал у него флакон. Когда он при этом успел натянуть на руку тонкую перчатку и откуда ее достал, Стас не заметил. Фильц, отложив исписанный лист, принялся за новый, а патермейстер вернулся к своему рабочему месту, осторожно поставил флакон рядом с крысой и взял один из пузырьков, стоящих на краю стола. Откупорил его, окунул стеклянную палочку и капнул содержимое пузырька в принесенный Йоханом флакон. Внутри зашипело, флакон наполнился дымом. Моргенштерн что-то пробормотал… Струйка зеленого дыма показалась из горлышка, поднялась над столом, изогнулась и… втянулась в тушку крысы, на несколько мгновений соединив ее с флаконом дымным мостиком.

«Я в долбаном фэнтези, — удивляясь собственному спокойствию, сообщил себе Стас. — Коты говорят. Крысы… видимо, могут превращаться в людей. Ну, или наоборот, сведений пока недостаточно. Инквизиторы проводят магические анализы. Ведьмы едят людей, а коты им то ли мешают в этом, то ли помогают. И при этом имеют какие-то далекоидущие планы с моим непосредственным участием. Добро пожаловать в магическую реальность, теперь уже окончательно. Дыши, Станек, дыши… Это у тебя стресс недавний отходит, тебя же адреналином и кортизолом по уши залило. А теперь уровень гормонов вроде бы снижается… снижался, точнее, и тут сверху еще добавило. Симпатическая нервная система с ума сходит, и неудивительно. А мы сейчас подышим правильно — и запустим парасимпатическую нервную систему посредством блуждающего нерва… Потому что нет магии, кроме физиологии, а Павлов, Сеченов и Соколов — пророки ея…»

— Оборотное зелье, — негромко сказал патермейстер. — Господин Фильц, пишите, что проверка показала явную устойчивую связь между остатками зелья и трупом крысы, найденной на территории капитула. — И добавил то ли с облегчением, то ли с удовлетворением: — Все-таки не морок, что и следовало доказать.

— Хвала Господу Вседержителю, что не морок, — буркнул секретарь. — В оборотном, конечно, тоже приятного мало, но морок — это уж совсем нехорошо. Хуже некуда, прямо говоря.

«Морок хуже оборотного?» — Стас, прикинувшись ветошью, но ловя каждое слово, сделал себе заметку. Лишней информации, как известно, не бывает, тем более в его положении. И снова задышал «квадратом»: вдох — раз, два, три, четыре… задержка — раз, два, три, четыре…

— Йохан, выражаю благодарность, — уронил герр патермейстер и довольный рейтар вытянулся, а потом изобразил поклон, приложив ладонь в перчатке к груди. — Вместе с жалованьем получишь премию за внимательность и усердие, заслужил. Сейчас иди к кузнецу и скажи, что я велел сковать решетку для сливной трубы. Размер ячейки… чтобы крыса не пролезла!

Говорил он негромко и напряженно, зато лицо словно светилось изнутри, но не теплым радостным сиянием, а холодным, от которого светло-серые глаза казались и вовсе серебряными… Стас моргнул, потом еще раз… Нет, и правда свечение! Не очень заметное, и все-таки когда Моргенштерн наклоняет голову, вглядываясь в натюрморт на своем столе, глаза у него посверкивают, будто отражатели в свете дальних фар. Ничего