Российский колокол №7-8 2019 - Альманах Российский колокол

в Москве за трупиком Емцова кучковалась. Тридцать-сорок тысяч. Ну ещё столько же по всей России. А нас десятки миллионов. «Бессмертный полк» всё по своим местам расставил. Да нам всю эту шоблу воровитую охранять придётся, чтоб не разорвали!

– Терпи, соратник. Как только, так сразу. Оттуда, с твоей кочки, не все параметры видны.

– Что именно мне с моей кочки не видно?

– Для начала Конституции-намордника, узды, наброшенной на президента. Не всё так просто. Теперь о том, что предстоит.

– Я слушаю.

– Предупреждаю сразу: всё, что изложу – не в службу. Скорее личная просьба, поскольку знаю и ценю тебя не первый год.

– Обижаете, Аверьян Станиславович. Не вижу разницы от вас – приказ или просьба.

– Ну извини. Звонить Рудакову не стал – пусть отдыхает. Кстати, о нашем разговоре оповещать его не обязательно.

– Дальше моих ушей не прорвётся.

– Ситуация на грани фола, воткнулась в Интерпол, в Международный розыск. Одна преклонная русская бабуля, живущая в Финляндии лет восемь, не отдала олбудсменам своего внука. Те заявились вечером, чтоб отобрать его и передать в приёмную семью – ювенальной мафии, на «запчасти». Представляешь ситуацию?

– Пас-скуды, вашу мать!

– В итоге бабуля с сыном отключили живоглотов: два трупа и один нокаут. После чего беглецов замаскировал в кузове фуры владелец грузоперевозки, их родич, финн Пяй-ве. И переправил через таможню к Питеру. Сейчас они утюжат трассу в двух сотнях километров от Выборга. У твоего Приходько уже приказ из Интерпола: обшарить фуру

– Водитель знает о живом грузе?

– Скорее всего, нет. И лучше, если не узнает.

– Понял. Машина?

– Красный «Мерседес». Водитель Нельсон. Груз – электроаппаратура в ящиках. Снимать бабулю с внуком желательно до Выборга, там, где стоишь. Ей нужен новый паспорт, новая фамилия.

– Состряпаем к утру.

– Ещё одно: узнает об этой акции Рудаков – ссылайся на меня. И Пономарёва. Мы с генералом погасим его любознательность. Всё ясно?

– Так точно.

– Часам к восьми утра я буду в Питере. Уже в дороге. Мне сдашь беглецов. Сдашь и забудешь.

– Разрешите исполнять?

– Семёныч, ты ещё каблуками щёлкни. Ну и последнее: чего это мы трепыхаемся, тебя турзучим? Бабуля везёт вундеркинда, внука нашего офицера-нелегала, вернувшегося в Россию с ценнейшим материалом. Такой – единственный в Конторе и во всей разведке. А сама она его первая и давняя любовь. И либерасты из правительства, кроты, ссут кипятком, чтобы заполучить агента: их забугорники оповестили.

– Дела-а! Сварганю ювелирно, Аверьян Станиславович, не беспокойтесь.

– С Богом, Семёныч, надеюсь на тебя. До встречи в Питере.

…Фура с водителем Нельсоном прибыла через три с небольшим часа. Едва приметно серел рассвет. Пять автоматчиков завернули красный «Мерседес» с трассы на гравийный аппендикс, ведущий в лес. Два джипа повели с колёсным хрустом грузовоз вглубь леса. Через полсотни метров фуру затормозили. Нельсон заглушил мотор: предсмертное предчувствие сосало сердце. Из джипа вышел и пошёл к кабине серопиджачный человечек. Нельсон распахнул дверь. Идущий, впитав матёрым психоопытом флюиды страха, прущие от дальнобойщика, ещё не доходя поторопился погасить их:

– Да вы не волнуйтесь, товарищ Нельсон, про вас сказал нам капитан Суржило из таможни. Всё в порядке, с вашей головы волос не упадёт. Ну а пока, будьте любезны, сделайте одолжение, ко мне в кабину, на коньячок и кофе.

…Нельсон с напарником сидели в чёрном джипе, пили кофе с коньяком и отвечали на бесхитростно-простецкие вопросы человечка: про работу, про житьё-бытьё и про Финляндию. И Нельсон, в ком наконец унялась внутренняя дрожь и разлилось тепло по телу, подумал, что никогда ещё не попадал на трассе в такой комфортный и абсолютно непонятный шмонокайф.

Снаружи, распахнув задние двери фуры, сгружали из неё и складывали на траву коробки пять автоматчиков. Велась работа в непостижимо бешеном темпе до тех пор, пока не обнаружились закутанные в овчины две фигуры. Их выгрузили и посадили во второй джип. В таком же темпе загрузили коробки обратно в фуру и запломбировали двери. После чего тишайше, деликатно стукнули два раза по стеклу кабины первой машины – с дальнобойщиками.

– Ну вот и всё, любезные, – сказал водилам Марк Семёнович, – ехайте дальше и не берите ничего плохого в головы. У вас в порядке документы, груз целый, кузов запломбирован. Вы нас не видели, не знаете и вас никто не останавливал. Запомнили? А остановят на посту, так это их обязанность – шмонать и исходить служебным паром – с неприличным звуком. Запомните: вы фура с грузом абсолютной чистоты. Удачи, финно-мэны. Прошу на выход.

…Он сел на заднее сиденье второго джипа – с двумя пассажирами. На ощупь обнял обросшее тугими мускульцами тельце, нащупал его руку. Сказал воркующе и нежно:

– Дай лапу, вундеркинд. Я Марк Семёнович. А ты?

– Я Ваня, – расслабился, обмяк Иван: притиснувшийся к нему боком мужичок источал такую родственную приязнь, что липкий и гнетущий, обмоченный слезами груз прошедшей ночи вдруг отслоился и пропал.

– А вы, мадам? Как вас по батюшке?

– Я Виолетта Глебовна. – Затопляло, крепло неистовое ликование: всё позади?!

– Голубушка Виолетта Глебовна, всё позади, – телепатически поймал, пристроился и укрепил её надежду возникнувший в их судьбе Хоттабыч. – Сейчас попьёте кофейку, да с коньячком. Потом поспите часа три, пока приедем в Питер. Сделаем фотоляпочку на новый паспорт. А там вас примет в свои объятия Станиславыч.

– Он что, приедет?!

– Уже, скорей всего, въезжает в Питер.

– Как вас благодарить? Марк Семёныч, дорогой вы наш… вы нам спасли жизнь.

– Да я вас умоляю! Этот пустячок нам ничего не стоил. Тем более что вундеркинд – внук нашего коллеги. Которого сам Станиславыч оч-чень почитает. А это, Виолетта Глебовна, покрепче кровного родства, куда покрепче. Располагайтесь, вот кофе, печенье… а я вперёд пересяду.

Он вышел. Рассвет вступал в свои полномочия, уже просматривался чётко дремучий лес по обе стороны шоссе, а серая ленточная трасса призывно зазывала пустотой и стреловидным направленьем в Питер.

Усадьба

Усадьбу обступили медными свечами вековые сосны. Над серой надменностью трёхметрового забора, цедя ветрило, качались игольчатые кроны.

По углам забора, на сизо-блёстких стояках, вращались неторопко в круговом дозоре четыре электронных «Глаза». В подвальном пункте наблюдения внутри усадьбы отображалась на дисплее панорама: окрестности на все четыре стороны.

Дежурный офицер услышал мелодичный зуммер. Охранная система предупреждала: внимание, приближение объекта. Увидев приземленье вертолёта на площадке в полусотне метров, дежурный остановил вращение «Глаза». Тот замер, послал на пульт устойчивый и резкий кадр: из вертолёта вышли двое. Пошли по травяной, трепещущей под ветром поляне к стальным воротам – с неприметной, врезанной в металл калиткой.

Дежурный укрупнил фигуры,