Российский колокол №7-8 2019 - Альманах Российский колокол

возможность купаться в жизни за эти тридцать… Он просмотрел её в деталях. И в воспалённых полушариях стала разрастаться брезгливая жалость к собеседнику – как к безрассудно злобной собачонке, ринувшейся кусать колесо машины и отброшенной ударом на обочину.

Тимкин заканчивал свою неодолимо липкую вербовку:

– Вот так! Как я тебя со всеми потрохами? А вся твоя научная бредятина – инструкция для ватников, лохо-гоев и рабов. Всегда важна только цена вопроса. Цена вопроса для тебя – состряпаешь пакетик документов о суперчистоте нашего бабла и недвижимости – за тридцать лимонов зелени. Теперь беги и исполняй. Желательно на цырлах. Вопросы есть?

– Всего один.

– Ну, излагай.

– А на кой чёрт мне твой испанский рай?

– Не понял.

– И не поймёшь. В тебе бациллой Тея – Сакса отключена нормальная соображалка. В Испании, рядом с вашей вонючей шоблой: кохи, зюбайсы, пудрины, брамовичи, зацикленные на бабле, на бирже, на хамской спеси, на злобе, зависти, кидалове, на порнодешевке – я там издохну от тоски по моему раю.

– А что, у голожопых бывает тоже рай?!

– Мой рай – дом в перелеске у лесного озера с супругой Соней. И «Лада Ларгус» в гараже. Беседка из берёзовых стволов. Под её крышей – кирпичная печь-симфония – с коптильней, барбекю, шашлычницей. Рядом – озёрная лагуна с надувной десанткой, с «Ямахой» в двадцать лошадей. Карпы и стерлядь у беседки прикормлены, идут на удочку, на поплавок. В берёзовых серёжках над беседкой – синицы, ласточки, кукушка. Лисица со своим семейством прибывает на опушку и ждёт, когда заполню их кормушку. И праздники души, когда являются две дочери с внуками. И друзья. Которые не скурвились, не оскотинились в вашем шакальем капитализме и никогда не предадут. Одно свербит: последние два года редко всё это сбывается.

– А что так?

– Служба, Тимкин, служба: тащить за хвост из нор таких хорьков, как ты и Резус. Я же в отставке. Но не смог отказать, когда позвали.

– И кому ты не отказал?

– Вот этому.

Хозяин джипа зажёг в кабине свет, развернул удостоверение.

Плоть генерала, будто заброшенная из зноя в минус морозилки, сжималась. Вся кровь и лимфа в ней потрескивали, преобразуясь в кристаллы льда. Но параллельно рвались остатки осторожности. Вздувалась, пухла зоологическая ненависть, на коей лопнул и опал клочьями намордник осторожности.

– Вот этому?! Он сдал нас, сволочь, за нашу работу, паскудно кинул! Так это ждёт и вас! Мы рвали для него в Питере из чужих глоток баксы, недвижимость, мы рисковали жизнями! А разбухали больше всех его счета! Да он куда жирнее нас!

– Жирнее многократно, – усмешливым ледяным сквозняком тянуло от хозяина джипа, – но ты уж, Сёма, извини, тебе не доложили, где лежат, на что идут и куда предназначены те деньги в государстве. Как говорят у нас, евреев: «Эгье а шер эгье!» – то не твоё собачье дело.

– Нет, моё! Любой политик, прорвавшись во власть, сначала лепит свою команду: Гитлер, Сталин, Муссолини, Пиночет! А этот? Вокруг него резвятся, делают бардак и насмехаются над ним все наши! Уже пятнадцать лет! Да он слизняк! Шерстит только шестёрок, но не смеет тронуть пальцем паханов: ни Брефа, ни Зюбайса с Пудриным, ни суперкобру Наебулину! Смердюк с его блядями, что раздолбали вашу армию, – на свободе! Одну только курвёшку посадили на пару лет, считай, что на курорт: в колонию общего режима. А она вместо неё кайфовала на Богамах! Кремлоид ублажает их, хочет сидеть на двух стульях сразу! Ему скоро хана, Европа уже давно ссыт на Рашку кипятком! И санкции всё жестче! Цена на нефть обрушена в три раза! Поэтому конец всей вашей Рашке на пороге! Кому ты служишь, хорошо подумал?!

– Строителю, хорёк, строителю, – переводил дух партнёр «по крови», удерживал набрякшие ладони, готовые метнуться к глотке гостя, придушить.

– Какому? Какой с него к х… строитель?

– Кому досталась от вас ободранная, полусгнившая коробка. Где вместо окон – дыры. Где выбили все двери и проломили крышу.

– Ну и что дальше?

– Идёт слом планетарной парадигмы, Тимкин, грядёт тайфун, цунами в десять баллов. На этот дом с несметными богатствами прёт скопом планетарный хищник. Хозяин дома обязан в дикой спешке любой ценой успеть поставить окна, двери, крышу: ШОС, БРИКС, Таможенный союз. И вздыбить, сделать самой мощной оборонку. И лишь потом заняться крысами, хорьками под ногами. Пока что не до вас. Мы терпим все ваши укусы и предупреждаем: верни, паскудник, то, что нахапал, верни на дело государства. Пока не поздно, пока нет уголовных дел на вас. Но скоро…

Настырно, режуще зазуммерила рация. Хозяин джипа жёстко скомандовал:

– На выход, генерал. Вон отсюда! И дай отбой опричникам, которых вызвал, нам только не хватало размазать по бетонке ментовский фарш.

Стекло в машине опустилось вниз. И в смутном полусвете увидел Тимкин: из задней стенки у второго джипа полезли, выдвигаясь к трассе, два толстых ствола – пятидесятимиллиметровых ПТУРСа.

Генерал ринулся из машины, хватая на груди радиотелефон. Услышал вдогонку:

– И через пять минут чтоб я вас всех не видел!

Хозяин джипа включил настырно зуммерящую рацию:

– Здравия желаю, Аверьян Станиславович. Я уже здесь, за Выборгом, на восемнадцатом километре, как приказали.

– Да не приказывал – просил. Рад тебя слышать, Марк Семёныч, – отозвалась рация, – как добрались?

– Нормально. И с довеском.

– То есть?

– За нами рванул в погоню с поста ГАИ майор Приходько. К нему каким-то диким образом пришпилился Тимкин.

– Тот самый?

– Так точно. Я собирался к нему завтра. Но на ловца и зверь бежит.

– И что?

– Всё как у его куратора в Москве. Остервенел, облаял всех и вся. Но завтра же начнёт всю операцию возврата по нашим схемам. Ручаюсь.

– Ну вот и ладно. О ваших сливках. Твоя компра – добротная, масштабная, ценнейшая работа. Ушла на самый верх. Отметили на уровне Генштаба с президентом – в его ручном режиме.

– Служу России. Один вопрос.

– Я слушаю.

– Был длинный разговор с Тимкиным. И он влепил в меня такую фразу, как в морду харкнул… аж перехватило дух. А я выкручивался как шестёрка у параши, не зная, что ему ответить, рисовал картинки…

– Что он сказал?

– Про Самого. Что он слизняк. Вокруг него резвится, делает бардак вся стая шакалья. Либерасты насмехаются над ним! А он не смеет даже пальцем тронуть ни Брефа с Наебулиной, ни Зюбайса с Пудриным, ни Смердюка с его блядями. А мы? Дождёмся когда-нибудь команды «фас!»? У всех на сердце камень: до каких пор терпеть всю эту шайку короедов, продажную сволочь?!

– Неймётся революцию сварганить?

– Какая революция? Вся их компашка