Над окошком месяц - Виталий Яковлевич Кирпиченко

бортовому технику, чтобы он выключил вентиляцию, и спросил Маршала, хорошо ли теперь? Тот согласно кивнул головой.

При подлёте к месту охоты, а мы туда летели, Иван Иваныч распорядился открыть дверь. В салон тут же ворвался холодный воздух, да и было с чего — на земле лежал ровным слоем снег. Иван Иваныч поставил к двери кресло, помог усесться в него Маршалу, ловко подал ему карабин.

— Убери эту железяку, — показал мне Маршал на перемычку, которая перегораживала проём двери и предохраняла пассажира от выпадения.

«Как быть? Не потерять бы Маршала с инвентарным креслом в пограничной зоне с несимпатичными нам теперь китайцами», — промелькнула мысль.

— Опасно, товарищ Маршал, — решился я возразить.

— Ты верёвку здесь привяжи, — подсказал он мне.

У борттехника нашлась киперная лента, и я, в несколько слоёв свернув жгут, протянул его поперёк двери.

Крутились мы минут двадцать пять — тридцать, прильнув к окнам, выглядывая в открытую дверь. Но медведь, которого так усердно искали, как сквозь землю провалился. Шло время, Маршал терял интерес, Попков терял терпение.

— Полетели обратно, чего тут искать. Руки замёрзли, — сказал Маршал тихим голосом, но воспринят был, как голос строгого комбата на строевом плацу.

— Ещё минутку, товарищ Маршал, — попросил, почти взмолился, Попков. — Тут он где-то!

Маршал сделал разрешительную отмашку рукой, и мы, выпучив пуще прежнего глаза, бешено и лихорадочно завращали ими, выискивая желанный объект на безжизненной каменистой поверхности, местами прикрытой снежными лоскутками.

— Хватит уже, — повернулся Маршал к порученцу Ивану Ивановичу.

Иван Иванович умелым движением снял с пальца Маршала карабин, не разрядив его, я ждал громкого случайного выстрела, но этого, к моей радости, не произошло, — верный порученец знал своё дело.

На заставе, куда мы опять подсели, Попков только чудом не казнил старшего лейтенанта, давшего ему неточные сведения о местонахождении Топтыгина, который, может, почувствовав беду, перемахнул через бугор к китайцам?

Пришлось мне выручать пограничные войска в лице старшего лейтенанта.

— Товарищ генерал, — обратился я к Попкову, — зверь со снегом ушёл в горы и залёг где-нибудь в расщелине.

— Такое может быть? — отпустил Попков на время пограничника и угрожающе развернулся в мою сторону.

— Стопроцентная вероятность, — врал я напропалую. — У меня отец охотник-сибиряк, он мне часто об этом рассказывал.

От той экспедиции у меня остались фотографии офицеров, которые сопровождали Маршала, многие из них в маршальском мундире с двумя медалями Героя Советского Союза. Когда я показывал их кому-нибудь, то тот долго и внимательно разглядывал, и говорил:

— Лицо очень знакомое, а вспомнить не могу. Больно молодой Маршал. Но я его точно где-то видел.

Всему есть конец, пришёл он и нашим скитаниям. Инспекция закончила работу, и в воскресенье мы вернулись в Алма-Ату. А в понедельник утром у проходной я встретился с начальником отдела кадров.

— Ты почему не в парадной форме? — спросил он меня.

— С какой стати? — удивился я, и тут же промелькнула мысль: «Неужели орден за охоту? Не может быть! Мы же напрасно слетали».

— Через два часа вылетает Ил-76 в Германию. Ты — старший группы заменщиков от ВВС.

— Как так? Я же не сдал квартиры, не отправил контейнер! У меня даже «бегунка» нет!

— Это твои проблемы. Решай с командующим, он так распорядился.

Командующий дал пять суток на решение всех моих вопросов.

С раннего утра до ночи упаковывал я вещи, выбивал контейнеры, решал квартирный вопрос, готовил к продаже «Жигулёнка»… И везде тупики, везде преграды, везде не так, как надо!

Впервые дал взятку.

Приехал я на станцию с документом на контейнер.

— Нет контейнеров, — заявил мне заведующий складами казах.

— Как нет? — удивился я. — Мне он срочно нужен.

— Нет их пока. Может, через месяц будут.

— Что, товарищ подполковник, вам сказал этот, что нет контейнеров? — как-то весело спросил меня солдат, водитель. Чему он радуется, не понимал я. — Дайте ему трояк, тогда посмотрите, как появится ваш контейнер.

— Да ты что? Неудобно как-то. Он же вполне серьёзно сказал, — засомневался я в правильности совета снизу.

Солдат меня убедил тем, что он постоянно приезжает сюда с офицерами, и все именно так решают проблемы с контейнерами. Я несмело сунул пять рублей (для гарантии успеха) в отвислый карман халата начальника, начальник молча открыл ворота склада.

— Выбирай, — кивнул он без всякого смущения в сторону контейнеров, которых было не меньше сотни.

Всё позади, всё в прошлом: поющие пески пустынь с их отливающими на восходе иль закате, словно цветущими алым, саксаульниками; приветливые и добрые пастухи, с кем доводилось встречаться во время охоты. Как они порой переживали, что не могут напоить нас чаем! Не услышу, наверное, больше свистящего, пронзительного ветра бескрайних северных степей, острых заснеженных вершин южных гор Ала-Тао, сверкающих алмазами в утреннем свете…

Я на верхней полке четырёхместного купе. Вчера вечером лёг, даже не лёг, а свалился от усталости, а сегодня, только в конце дня, проснулся. Стучат колёса на стыках, а в окошко видна бескрайняя, выжженная белым солнцем степь Прибалхашья…

Не знаю, доведётся ли мне ещё побывать в этих необыкновенных местах, ставших такими близкими, что иногда кажется, всю жизнь, а не десять лет, жил я здесь.

Германия

Вот и Брест. За пятнадцать лет он почти не изменился. Тот же вокзал, тот же перрон, да и люди не стали другими, разве что чуточку лучше одеты. Всё так же суетлив пассажир, ему, как всегда, не хватает времени купить билет, пройти таможню, потратить оставшиеся карманные деньги. Он усиленно думает, где и как их понадёжней спрятать. В ботинок? А вдруг заставят разуться. В уголке чемодана, под оторвавшейся подкладкой? «Там-то уж точно найдут, — решает пассажир, и прячет в кармане пиджака, — не будут же шарить в карманах». Действительно, никто не собирается лезть в карман к пассажиру, его просто спрашивают:

— Советские деньги везёте?

— Да, — отвечает пассажир. — Разрешённые тридцать рублей.

Покажите, — вежливо просит таможенник, лукаво поглядывая на взъерошенного пассажира.

Эта просьба как обухом по голове. «Господи! В каком же кармане тридцать, а в каком триста?» — бешено соображает, заливаясь краской, пассажир и, конечно же, лезет в тот, где триста.

Меня это недоразумение не коснулось, я уже стреляный воробей, больше десятка пересечений границы, да и не играю я в эти опасные игры. По молодости, когда служил в Польше, провозил больше разрешённого водки, да как-то хотел провезти без оплаты пошлины приёмник с проигрывателем. Получилась тогда смешная история. Куда я только не пристраивал его в купе, везде чувствовалась уязвимость. Подключились соседи по купе, и мои старания обмануть поляков