Батарейцы - Николай Петрович Варягов

Баранов всегда приносил радость людям. Вот и теперь новое обмундирование преобразило бойцов. Солдаты, сержанты и офицеры полка помолодели. Наряднее выглядели и девчата.

…20 апреля полк прибыл в населенный пункт Циссендорф. Из штаба армии был получен приказ поступить в распоряжение командира 128-го стрелкового корпуса. Вечером форсировали реку Нейсе, батареи заняли противотанковую оборону у местечка Клайн Бадемейзель.

Упала на землю ночь, тихая, теплая. Батарея Васнецова зарывалась в землю вдоль асфальтированного шоссе. Наутро предполагалась атака противника.

— А может, ее вовсе и не будет? — рассуждал недавно прибывший в подразделение боец Комлев. — Может, зря все это?

— Что зря? — отер вспотевшее лицо сержант Николай Снежко.

— Ну роем.

— Ты вот что, Петр, забудь это слово. У нас его нет и быть не может. Делаем для себя. Мы — противотанкисты. Рассчитываем на себя, на свое умение и на эту вот землю. В них наша победа, наше спасение. Уразумел?

— Так точно.

— Вот и хорошо. Бери больше, кидай дальше. Но кидай с умом. Фашисты не должны заметить. Не то и в землице не усидишь.

Васнецов, невольно услышавший этот разговор, порадовался за Снежко.

Старший лейтенант поспешил на командно-наблюдательный пункт. Взвод управления заканчивал свою работу. Лейтенант Иван Акасимов стоял у бруствера траншеи и напоминал подчиненным:

— О маскировочке не забывайте, заметят фрицы — по первое число всыпят.

Ребята старались вовсю. Ячейку наблюдения, вынесенную на гребень высотки, укрыли плотным слоем дерна. Акасимов посоветовал подбросить прошлогодней травы: мол, зеленый островок будет бросаться в глаза.

В сумерках на КНП собрались командиры взводов: опытный, не раз меченный пулей лейтенант Иван Акасимов, младший лейтенант Петр Приставка и старший сержант Илья Фадеев.

Иван Николаевич Акасимов — среднего роста, русый, крепкого телосложения, немногословен, вдумчив, аккуратен в работе, хладнокровен. Награжден орденами Отечественной войны II степени и Красной Звезды.

Петр Иванович Приставка — худощавый, подвижный. Прибыл на батарею в марте 1945 года. А вообще за годы войны прошел путь от красноармейца до офицера.

Фадеев в полку со дня его формирования. Вырос с номера орудийного расчета до командира огневого взвода. Не один танк нашел конец от выпущенных им снарядов. Илья — мастер бить врага прямой наводкой. «У нас в Туле блоху подковали, а с танками мы, туляки, и подавно управимся», — говорил Фадеев.

Как не уважать таких людей, не гордиться ими!

Васнецов уточнил рубежи открытия огня, назначил ориентиры, проверил исходные данные для стрельбы и только потом прилег отдохнуть. Был почти час ночи, а впереди — трудный день.

На рассвете Николая разбудил птичий гомон. В рощице затеяли перепалку дрозды, застрекотала сорока. Старший лейтенант вышел из окопа.

— Может, кто в лесу есть? — задумчиво произнес связист красноармеец Михаил Панов.

— Вряд ли. Молчали бы птицы. Вот только сорока… Та чуть что — крик поднимает. А вообще перед восходом солнца балуют птахи.

— Зебров, — подозвал Васнецов разведчика-наблюдателя. — Ничего не заметил?

— Во втором часу слышался гул. — Михаил указал на поросший молодыми березками горбатый курганчик. — Сменщик мне об этом докладывал. Да вот и запись в журнале. С часу двадцати до без четверти двух.

— Будь бдительнее. Даром на переднем крае ничего не бывает.

— Ясно, товарищ старший лейтенант, не впервой.

— Городнов, вода у нас есть? — обернулся Васнецов к стоявшему рядом старшему сержанту.

— Пара котелков, как всегда.

— Тащи сюда один. Ополосну лицо. Прихвати и сумку — она на ящике из-под снарядов. Бритва там у меня, зубной порошок, щетка. Приведу себя в порядок.

Старший сержант принес котелок. Васнецов сбросил гимнастерку, и Городнов начал сливать ему в пригоршню. Вода не успела еще нагреться, приятно покалывала ладони, лицо.

— Товарищ старший лейтенант! Фрицы зашевелились, — послышался голос разведчика.

В утренней тишине глухо перекатывались звуки танкового двигателя. Вскоре к нему присоединился второй, третий, потом вдруг все смолкло. А через минуту — вновь рокот.

— Никак, моторы опробуют? — обронил разведчик Зебров.

— Похоже, Миша, похоже.

— Знаешь что, — обернулся Васнецов к связисту Михаилу Панову, — поднимай командиров взводов.

Вскоре пришли лейтенант Иван Акасимов, младший лейтенант Петр Приставка и старший сержант Илья Фадеев. Отдохнувшие, свежевыбритые, в начищенных до блеска сапогах. Любо-дорого было глядеть на них.

В это время появился и старшина батареи со своими помощниками. За плечами у бойцов термосы, в руках — буханки хлеба.

— Завтрак прибыл, перекусим, товарищи, — предложил Васнецов командирам.

Все охотно согласились. Тем временем к термосам с котелками потянулись представители взводов. Как всегда, с шутками да с прибаутками.

Неторопливо разговаривали.

— Эх, братцы, рыба сейчас у нас пошла, — вздохнул Акасимов. — Выйдешь, бывало, на зорьке, тишина, туман плывет. Клев отменный. Оголодала рыбешка за зиму.

Иван Николаевич родом из Марийской АССР. Вырос на реке. Окончил речной техникум. Готовился к первой путине, да война помешала. Добровольцем ушел на фронт.

— Доложите комбату, — донесся до Васнецова голос помощника командира взвода управления старшего сержанта Веремеевского, — со стороны противника вновь гул танковых двигателей.

Васнецов обернулся к телефонисту и, не торопясь, произнес:

— Передай, чтобы во взводах ускорили прием пищи.

Зазвонил телефон. Из штаба полка последовало распоряжение: «Подготовиться к отражению атаки!»

Тем временем гул двигателей вражеских танков наплывал, заполняя рощицы и низины округи. С каждой минутой он становился сильнее и сильнее.

На огневой все замерло. Редко промелькнет каска связного или запоздалого посыльного. Десятки пар глаз обшаривают местность в ожидании противника. По-разному ведут себя люди в такой обстановке. Переживают все — и командиры, и подчиненные. Одни курят, другие кусают губы до крови. Старший сержант Илья Фадеев любит рассказывать о последней весточке из дома. Неважно, слушает его кто или нет. Говорит очень серьезно, с комментариями, короткими штрихами к портретам знакомых. Особенно часто рассказывает про деда — деревенского чудака, любившего вставлять во всякий разговор: «Корень дела…»

Тогда, наверно, никто из парней не придал значения двум этим словам. И напрасно. В толковом словаре живого великорусского языка Владимира Ивановича Даля сказано: «Корень дела — начало, основание, источник». Мудро изъясняется народ!

Наводчик орудия Курило, невысокий крепыш, если позволяла обстановка, то и дело грыз что-либо — сухари, сахар, корку хлеба. Не было ничего съестного — перетирал зубами древесный сучок. Этим он успокаивал себя, а после приникал к панораме, хладнокровно работал подъемным и поворотным механизмами.

— Михайлов, ты опять?! — услышал Васнецов голос Снежко.

— Мигом, товарищ сержант.

— Давай, давай, Володя, раз приспичило.

Васнецов невольно улыбнулся, вспомнил рассказ сержанта Снежко. Вначале никто еще не понимал, появятся немецкие танки или нет. Все затаились в ожидании. А Михайлов шмыг за куст. Через минуту-другую как ни в чем не бывало появляется. Потом узнали — по-легкому, значит… У каждого свое.

Но все переживания, муки — до первого