Батарейцы - Николай Петрович Варягов

class="p1">Успехи советских войск радовали, рождали гордость. Большую радость вызвало известие о том, что армия убывает в распоряжение командующего 1-м Украинским фронтом Маршала Советского Союза И. С. Конева. Это значило многое. 1-й Украинский после завершения Верхне-Силезской операции и ликвидации крупной группировки противника юго-западнее города Оппельна вышел в верховье реки Одер, левым флангом оказался на линии Штреленд, Нейсе, Ратибор. С этих рубежей до Берлина было совсем недалеко, рукой подать.

В один из вечеров в штабе полка состоялось совещание. На нем шел разговор о готовности к маршу. Командир полка отметил отличившихся в подготовительных работах старших лейтенантов Ростислава Губенко и Петра Бурова. Заканчивая совещание, Данильченко напомнил:

— Товарищи, обстановка сейчас меняется быстро, в любое время может прийти приказ на выступление. Так что будьте в состоянии боевой готовности. Вопросы есть?

— Товарищ подполковник, — встал командир первой батареи Василий Дикарев, — говорят, на Берлин пойдем. Правда ли?

— Пока официального приказа нет. Однако не скрою, вчера в штабе артиллерии армии меня ориентировали на Первый Украинский. Но предупредили: пока неофициально.

— Вот здорово, Николай! — толкнул Васнецова в бок Григорий Чигрин. — Военной судьбе угодно испытать нас в решающем деле. Фронт-то на самое фашистское логово нацелен.

— Тихо, товарищу офицеры, — прервал их разговор командир полка. — Оставим эмоции на будущее. Всякое еще может случиться. Не первый месяц на фронте.

Данильченко предоставил слово подполковнику Синельникову. Заместитель командира полка по политической части повел речь об отношении к местному населению.

— Нужно помнить, — говорил Сергей Осипович, — мы — полпреды Страны Советов. За каждым нашим шагом следят напуганные геббельсовской пропагандой немцы. Каких только небылиц фашисты не наплели о нас с вами: красный террор, поголовное истребление немецкой нации, грабежи. Вот еще один пасквиль. — Синельников показал фашистскую листовку. — Гитлеровцы призывают всех немцев браться за оружие. Не то, мол, погибнет нация; у русских якобы некому работать в Сибири, там, значит, и найдут немцы свой конец. Дешевая фальшивка. Но тем но менее многие немцы еще верят такой стряпне. Вы сами свидетели: берутся за оружие старики, дети. Наша с вами задача переубедить их своим поведением, отношением к мирному населению развеять ложь, геббельсовские наветы. — Сергей Осипович посмотрел на майора Галкина. — Что по данному вопросу скажет партийный секретарь?

— В батареях уже запланированы собрания, — встал майор Галкин. — С докладами выступят офицеры управления полка. Думаю, разговор будет конкретный, серьезный.

— Ну что ж, добро.

На следующей день из штаба артиллерии армии прибыл подполковник с приказом. Полку предстояло совершить марш протяженностью свыше пятисот километров и сосредоточиться в районе небольшого населенного пункта Клайн Бадемейзель на реке Нейсе. Изучив маршрут, нетрудно было понять: это — в полосе действий 1-го Украинского фронта.

Представитель штаба армии информировал о местности, по которой намечалось преследовать, о состоянии дорог. Последнее немаловажно: талая вода только начала сходить с лугов, еще поблескивала в поймах многочисленных рек и речушек.

— Дороги прекрасные. На мостах, взорванных отходящем противником или разбитых авиацией, саперы навели переправы. На всем пути следования работает комендантская служба. Воздушное прикрытие тоже будет обеспечено.

— Это же здорово! — не выдержал командир батареи Павел Волков. — Наконец-то зашагаем, как по канонам устава!

— А ты как думал, — обернулся к нему капитан Чигрин. — Не сорок первый и даже не сорок третий год. Теперь мы диктуем условия. На нашей улице праздник, Паша!

Спустя сутки полк двумя колоннами двинулся в путь. Погода выдалась прекрасная, под стать настроению: теплая, солнечная, тихая. Не нужно было особенно соблюдать маскировку, опасаясь наземного и воздушного противника: ему сейчас было не до того.

Шли с музыкой, песнями. На привалах собирались в круг, и, как правило, начинался перепляс. Под трофейные аккордеоны и гармоники солдаты, сержанты, офицеры выделывали такие фигуры, что зрители только ахали. Лучших плясунов тут же одаривали аплодисментами, награждали зажигалками, портсигарами. В соревновании победили подчиненные старших лейтенантов Андрея Борисенко и Николая Соловаря — главным образом из-за припевок, да и плясуны у них были отменные. Лихо кружились в хороводе Тоня Масленникова, Маша Кузьменко. Впервые после смерти старшего лейтенанта Ивана Портянова улыбалась Люба Голубева. Молодость брала свое, к тому же верно говорят: время — лучший доктор.

Батареи полка шли мимо аккуратных, утопавших в садах населенных пунктов, красивых домиков под черепичными крышами; война мало коснулась этих мест. Ребята смотрели на них, хмурились, вздыхали. То ли вспоминали родные края, то ли размышляли о том, ка́к в этих ухоженных усадьбах и домах зародилась война. Подъезжая к Ландсбергу, водитель красноармеец Иван Чернов не выдержал:

— Не пойму я, товарищ старший лейтенант, ничего. Смотрите, как все ухожено. Трудолюбивый народ немцы. Откуда же у них страсть к чужому, жестокость к соседним народам?

— Обманули немецкий народ, запугали его фашисты, — ответил Васнецов. — Слышал, небось, о революции в Германии, о Веймарской республике?

— Нет, не слышал.

— Жаль. В восемнадцатом году немецкий пролетариат совершил революцию, в результате которой была образована Веймарская буржуазно-демократическая республика. К сожалению, ее плодами воспользовалась буржуазия. Она зверски расправилась с Карлом Либкнехтом, Розой Люксембург и другими вождями рабочего класса. Позже к власти пришли фашисты. Как на дрожжах стал расти национал-социализм. Цвет рабочего класса оказался в тюрьмах и концлагерях. Гитлер и его клика сыграли на безработице. Видишь, сколько дорог понастроено руками простого народа? Капиталисты получали барыш, народ — слепую веру в фюрера, фашисты — авторитет. Потом начался захват чужих территорий. Чехословакия, Польша, Франция… Как тут было не вскружиться головам людей, оболваненных ядом шовинизма! Смерть, огонь, разрушения Гитлер и его клика рекламировали как рыцарство. Всячески поощряли жестокость и насилие. Мол, это в крови немецкой нации, так сказать, традиция. Отсюда все корни, Иван Матвеевич, отсюда.

— Да, — водитель затянулся папиросным дымком. — Не так все просто…

Колонна двигалась городскими улицами. Груды битого кирпича, окна без стекол, обгоревшие черепичные крыши проплывали мимо, оставаясь позади.

— Теперь-то они понимают и, конечно, знают свою вину, — глухо обронил Чернов.

— Не все. У одних дурман еще не выветрился из головы, другим деваться некуда. Слишком много понатворили бед.

Позади остались Хайльсберг, Алленштейн, Остероде, Калиш. В Плешуве артиллеристы задержались на несколько дней. Осмотрели технику, оружие, перевели автомашины и бронетранспортеры на режим весенне-летней эксплуатации. Получили летнее обмундирование.

Нельзя было не отдать должное тыловикам, особенно капитану Андрею Баранову, человеку неугомонному. Поражали его работоспособность, огромная энергия. Ночь-полночь — а он у полевых кухонь, на складе или в штабе. Чуть свет — вновь на ногах. Какая бы ни была обстановка, Баранов со своим немногочисленным штатом успевал накормить, одеть и обуть людей.

В районе Цинтена была разбита автомашина с кухней. Андрей Григорьевич вместе с подчиненным добрался под артиллерийско-минометным огнем противника до огневых позиций