Батарейцы - Николай Петрович Варягов

труженик, взваливший основное бремя этой войны на свои плечи, — советский Солдат.

И в те апрельские дни в Восточной Пруссии набухали почки на деревьях. Коричнево-зеленые сережки манили к себе, вызывали затаенную грусть и печаль по дому. Солдаты сравнивали эти места с родными краями, прикидывали, сообразуясь с погодой, виды на урожай. Да и как же иначе? Человек есть человек, и во фронтовой обстановке ему вспоминается прежнее житье-бытье.

28-я армия А. А. Лучинского вышла из боев. Куда теперь бросят? Разнотолков было немало. Естественно, каждому хотелось попасть в Берлин, поставить личную точку в войне.

Как-то Васнецов заглянул во взвод управления лейтенанта Ивана Акасимова. Под развесистым дубом, греясь на солнышке, тесным кружком сидели разведчики. Пуская кольцами дым, батарейный весельчак и балагур Петр Бурик, прищурив глаз, говорил:

— Выпало бы нам счастье войти, братцы, в Берлин! Ну, конечно, врезали бы напоследок по фрицам наши батареи. А там, глядишь, и попал бы мне какой-либо фюрерчик. Много их там, слышал, развелось. Я не имею в виду Гитлера с его сворой. На них разведчики фронтового масштаба нацелены будут. Говорю о тех, кто помельче. Взял бы, значит, одного такого за шиворот, повернул миром и сказал: посмотри мне в глаза, мерзавец. Сколько горя принес ты людям, как тебя матушка-земля еще держит. Интересно, что бы он ответил?

— Да-а-а, — почесал затылок сержант Григорян, — действительно интересно.

— Старую песню затянул, — вступил в разговор ефрейтор Самарин. — На моей памяти еще не встречался пленный немец, который хотя бы на словах не казнил себя.

— Это-то так, — подал голос незаметно подошедший старшина батареи Плиц. — Совесть вроде чиста, мол, подневольные были. Но все же интересно было бы спросить: кто ответит, например, за гибель моей семьи? В чем она виновата? Да ни в чем!

— Не надо травить себя, старшина! Да и всех немцев тоже нельзя под одну гребенку причесывать. Не все одобряли и одобряют политику нацизма. Нужно помнить: есть Германия Карла Либкнехта, Розы Люксембург, Тельмана, к которой, кстати, относится большинство рабочего класса.

— Что-то, товарищ старший лейтенант, я не встречал интернационалистов, — в ответ обронил Плиц. — Дерутся до последнего, а попали в плен — вспоминают про интернационализм: я рабочий, я крестьянин.

— Фома ты неверующий, Плиц. Встретишь. Обязательно встретишь. Мы пока о Германии мало знаем.

В ожидании приказа воины приводили себя в порядок, смывали пороховую гарь после многодневных боев. Приятно чувствовать себя во фронтовом тылу. Не слышно визга осколков и пуль, не висят над головой самолеты. Можно подольше поспать или, как любит выражаться санинструктор старший сержант Козырев, «прибросить на глаз минут сорок».

Андриан Лаврентьевич Козырев до войны жил на Орловщине. Работал ветеринарным фельдшером. После курсов санинструкторов прибыл в 530-й. Второй день не отходит он от командира батареи с просьбой — дать указание приступить к стирке обмундирования.

— Люди ходят замызганные, товарищ старший лейтенант, — настаивает Козырев.

— Пусть вначале отдохнут, Андриан Лаврентьевич.

— Отдохнут, куда они денутся, а то как бы того… насекомые не завелись. Прошу дать команду.

— Ладно, дам.

Но в спешке Васнецов позабыл о своем обещании. Вечером его пригласил полковой врач.

— Послушай, старший лейтенант, — начал майор медицинской службы Константин Начинкин. — Сегодня в обед был на твоей батарее. Скажу честно, не понравились мне люди. Вид у них затрапезный. Передовая батарея называется. Куда это годится?

— Ясно, товарищ майор. Козырев, наверное, доложил?

— Какое это имеет значение, товарищ старший лейтенант? Побольше надо заботиться о людях.

Полковой врач Начинкин слыл педантом до мозга костей. Не терпел отступлений от норм армейской жизни. Кое-кому это, возможно, не нравилось. Но подчиняться, хочешь не хочешь, приходилось всем.

Константин Никифорович был человеком щедрой души, храброго сердца. При прорыве обороны в районе Цинтена гитлеровцы предприняли контратаку на позиции полка. Старший сержант Гуськов получил ранение в левую руку, у него были раздроблены кости плечевого сустава. Начинкин на поле боя провел операцию: извлек осколки из руки, сделал перевязку и отправил раненого в госпиталь. Спустя полтора месяца Гуськов в составе полка продолжал громить врага.

Люди в белых халатах! Вспоминается бой за населенный пункт Ромиттен. В батареях многие были ранены. Их срочно требовалось эвакуировать в тыл. На огневых находился весь полковой медицинский персонал. Санинструкторы Маша Кузьменко, Люба Голубева под обстрелом врага вынесли с поля боя Семена Мальцева, Махсула Асаева, Дениса Тетиевского, Семена Мартьянова и других воинов.

Осколком мины был ранен санинструктор Козырев.

— В медпункт, Андриан Лаврентьевич, — распорядился Васнецов.

— Не могу, не имею права. — Козырев кивнул в сторону раненых. — Куда они без меня? Помогите мне перебинтовать руку, товарищ старший лейтенант.

Получив ранение, Козырев остался на огневой батареи, оказал первую помощь старшему сержанту Илье Фадееву и другим раненым.

Воины отдыхали, приводили себя в порядок, готовили технику к предстоящим боям. В этом огневикам помогали ремонтники — отчаянные ребята! В районе Ландердорфа снаряд противника угодил в колесо орудия старшего сержанта Семена Васева. Старший техник-лейтенант Ростислав Губенко с орудийными мастерами прибыл на огневую позицию. Не теряя времени, взялись за дело. Едва успели сменить колесо, как потребовались на соседней огневой: осколок вражеского снаряда повредил противооткатное приспособление у одного из орудий. Запасного у ремонтников не оказалось. Старшие сержанты Подлесный, Колесников и младший сержант Лях начали искать выход.

Неподалеку стояла подбитая СУ-76.

— Ребята! — обернулся к подчиненным Губенко. — В самоходке такое же противооткатное приспособление, как и в наших орудиях.

— Но ведь туда еще добраться нужно, а фрицы простреливают каждый метр земли, — возразил Лях.

— Необходимо добраться, — отрезал Губенко. — Добраться и вернуться. Одному не управиться. Пойдете со мной.

На рассвете они, держа в руках инструмент, приблизились к самоходке. Фашисты заметили воинов и открыли огонь. Под многоголосье арторудий Губенко и Лях сняли противооткатное приспособление и короткими перебежками устремились на огневую. Неподалеку разорвался снаряд. Лях охнул.

— Ранен?

— Задело немного.

Офицер потянулся за индивидуальным пакетом.

— Не нужно, потерплю. Товарищи нас ждут.

Стиснув зубы, Лях рванулся вперед. За ним последовал Губенко.

Не раз проявлял бесстрашие командир паркового взвода старший техник-лейтенант Павел Савельевич Буров. Как-то в третьей батарее осколками снарядов были выведены из строя бронетранспортеры водителей Алексея Насонова и Николая Бутенко. Буров и его помощник сержант Мишустин вытащили их из-под огня противника, к утру восстановили и доставили в батарею.

Обстановка на фронтах менялась с калейдоскопической быстротой. Радио и газеты приносили добрые вести. Войска 2-го и 1-го Белорусских фронтов успешно завершили Восточно-Померанскую наступательную операцию, в результате которой прекратила свое существование группа армий «Висла». Войска 3-го Украинского фронта при содействии войск 2-го Украинского фронта 13 апреля взяли столицу Австрии Вену. Завершилось освобождение Венгрии.