Дочь глубин - Рик Риордан

все глубже и глубже, давление все растет и растет, и как было бы здорово, просто зажав нос, настроиться на новый уровень страданий.

Сначала я верила, что смерть моих родителей была несчастным случаем. Потом мне сказали, что они погибли, обнаружив бесценный научный артефакт. Теперь же мне сообщают, что этот артефакт – живой и он убил моих родителей, то ли намеренно, то ли нет: мы точно не знаем, ты уж не суди строго.

И да, кстати, он прямо за этой дверью. И не желаю ли я с ним познакомиться?

Меня охватывал то гнев, то ужас, и за этими эмоциональными качелями я почти не заметила, как шагнула за порог. Только услышала, как Офелия сказала:

– Идемте.

Нелинья взяла меня под локоть:

– Я с тобой, малыш. Пошли.

И так мы оказались в выводном канале спящего вулкана. Его голые скальные стены устремлялись ввысь как сложенный из блестящего черного камня конусообразный зал кафедрального собора. Я будто стояла внутри гигантской полой капли темного шоколада. Вместо пола здесь было широкое круглое озеро с маленьким причалом.

В воздухе над нами, отражая металлическими крылышками сияние фасетчатых глаз, носились дюжины дронов-стрекоз. Они ведут наблюдение или служат источником света? Или здесь место сбора робонасекомых, когда они не подводят яхты к атоллу и не сопровождают заблудившихся первокурсников по базе?

Озеро тоже светилось: в его глубине парили облака чего-то похожего на фитопланктон. Мне приходилось видеть цветение биолюминесцентных водорослей, но оно обычно голубое, а эти загадочные крошечные создания собирались в оранжевые, зеленые, красные и желтые созвездия, будто весь озерный биом отмечает фестиваль Холи. Интересно, мои родители это видели? У них тоже возникла такая ассоциация? Они так и умерли – посреди этой фантастической туманности?

Эстер придушенно пискнула, и встревоженный Топ сел перед ней и коротко тявкнул, привлекая ее внимание: «Эй, все хорошо. Твой любимец здесь».

Нелинья, тихонько присвистнув, пробормотала:

– Vixe Maria[12].

Проследив за ее взглядом, я увидела пришвартованное к концу причала судно.

«Наутилус» был не похож ни на что виденное мной прежде. Его и подводной лодкой-то трудно было назвать.

Не скажу, что мне приходилось бывать на подводных лодках – тренировки на них начинались во втором полугодии второго курса, – но я их видела и изучала. Современные подводные лодки в большинстве своем выглядели как гладкие черные трубы, почти без выступающих элементов, не считая покатой выпуклости сверху и рубки. Крупнейшие подводные лодки американского флота – свыше ста восьмидесяти метров длиной, что приблизительно равно двум футбольным полям.

«Наутилус» был примерно вдвое меньше, но все равно казался очень крупным судном. Формой он тоже напоминал трубу – я вспомнила, что Жюль Верн описывал его как гигантскую сигару, – но ни черным, ни непримечательным его точно было не назвать. Корпус лодки был сделан из панелей из немония, переливающихся на свету, как раковины морских моллюсков. По бокам тянулось сложное сплетение металлических кабелей, прерываемое пучками ощетинившихся «усиков» и рядами зарубок, похожих на ямочки на щеках Сократа, с помощью которых он чувствует электрические поля.

Корпус «Наутилуса» выглядел таким сложным и хрупким на вид, что я терялась в догадках, как он сохранился до наших дней. Со стороны он походил на кожу морского животного – что-то среднее между крылаткой и дельфином.

Но больше всего меня смутили ее глаза – я не знала, как еще назвать два прозрачных выпуклых овала на носу лодки, прикрытых металлическими решетками, делающими их похожими на глазами насекомых.

Мой разум сразу же воспротивился такой дизайнерской недоработке. Иллюминаторы на подводной лодке? Тем более большие полусферы? Они же будут тормозить движение, а из-за такой формы носа лодку легче заметить на экране гидролокатора. Но что хуже всего – на глубине эти иллюминаторы просто вдавит внутрь, и все внутри утонут. И даже не пытайтесь идти на такой лодке против современных кораблей со взрывающимися снарядами – с тем же успехом можно отправиться воевать внутри большой стеклянной бутылки.

– Как она вообще существует?! – вырвалось у меня. – Как она вообще на плаву?!

Офелия пожала плечами:

– И тем не менее…

И тем не менее перед нами, причаленное в центре вулкана, было настоящее произведение морского искусства и передовых технологий возрастом полтора столетия. Мне вспомнилось, как в «Двадцати тысячах лье под водой» выжившие после атак «Наутилуса» описывали светящиеся под водой глаза – глаза морского чудовища.

Стоило признать: будь я морячкой на трехмачтовом деревянном торговом корабле, я, увидев это безумное судно, несущееся на таран, обмочила бы свои тогдашние панталоны.

– Но она в идеальном состоянии, – заметила Нелинья. – Вы с Лукой починили ее всего за два года?

Офелия фыркнула:

– Если бы. То есть да, мы ее почистили и много чего подлатали по мелочи, но сам корпус – это самоподдерживающаяся система. После смерти Немо лодка погрузилась на дно этого озера, закопалась в ил и перешла в режим спячки.

– Как африканские двоякодышащие, – заметила Эстер. Она встрепенулась, как только речь зашла о чем-то знакомом. – Они могут зарываться в землю и оставаться так в спячке годами.

Офелия одобрительно посмотрела на нее:

– Совершенно верно, Эстер. «Наутилус» перешел в режим самосохранения. Его системы по большей части не функционировали, а целостность корпуса поддерживалась за счет электрических и водных потоков, но полностью избежать повреждений не удалось, и кое-где он дал течь. Внутренние помещения не были затоплены, но… – Она поднесла к носу ладонь, словно припоминала запах.

Я покачнулась, хотя вряд ли из-за досок у меня под ногами. Мой взгляд скользнул по причалу: на противоположном от подводной лодки конце были рабочие столы и навесы, напомнившие мне, как ни странно, лавки на пирсе Санта-Моники. Я едва подавила рвущийся из груди нервный смешок от дикой мысли: «Интересно, а на «Наутилусе» продается мороженое или сладкая вата?»

– А Лука… уже на борту? – спросила я.

Офелия кивнула:

– Его рабочий день начинается в четыре утра. Он бы там спал, если бы я позволила. – Она окинула меня встревоженным взглядом. Должно быть, выглядела я донельзя обескураженной. – Нам необязательно заходить туда сегодня, Ана. Для первого раза достаточно уже вида издалека.

Нелинья повернулась ко мне, и я прочла на ее лице: «Да, конечно. Но пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста – можно мы зайдем внутрь?»

Я не горела желанием приближаться к подводной лодке, убившей моих родителей. Как Лука вообще может в ней находиться один, с четырех утра? Я бы скорее легла спать в доме с привидениями и убийцей с топором.

Но в то же время его присутствие там придало мне смелости. И слегка меня