Пустошь, что зовется миром - Аркади Мартин

кровью. Тридцать лет спустя после крови на этой голограмме Восемь Антидот практически наяву увидел, как это могло выглядеть. Лошадь залило бы кровью целиком.

– Ничто не длится долго, – сказала ему Девятнадцать Тесло, и это было ужасно. В особенности потому, что она произнесла эти слова с покорной, бесповоротной окончательностью. Истина из государства, населенного взрослыми. Из страны императора. – И все же я верю в тот Тейкскалаан. Когда Шесть Путь сделал меня императором в храме солнца, он доверил мне свой Тейкскалаан. А после меня – тебе.

– Мне одиннадцать, – сказал Восемь Антидот, словно этими словами мог вынудить ее уйти. Он с такой силой сжал в кулаке наконечник-воспоминание, что костяшки его пальцев побелели. Крохотная голограмма зашевелилась. Стабилизировалась.

– Тебе одиннадцать, маленький шпион, – согласилась Девятнадцать Тесло и вздохнула. – Тебе одиннадцать, и ты не Шесть Путь, как бы ни был похож на него лицом. Я постаралась, чтобы тебе не пришлось становиться им. – Ее рот перекосило. – Иногда я поражаюсь тому, что Шесть Путь передал мне Тейкскалаан, после того как я сделала все, чтобы добиться этого. Я знаю: ты не он, Восемь Антидот. Я знаю это наверняка.

«А что вы сделали? Что вы сделали, чтобы выглядеть так, когда говорите об этом? Что могло бы случиться со мной, если бы вы этого не сделали?» – хотел он спросить, но не мог обрести голос.

– Вот почему мы не сможем быть друзьями, какими были я и твой предок, – продолжала она. – А еще тебе одиннадцать, но ты уже вовлечен во все это. Мальчишка, которому удается пройти в Военное министерство и заручиться поддержкой Три Азимут, уже политик, хотя все еще остается ребенком. Ты знаешь, о чем я говорю.

– Знаю, – очень тихим голосом сказал Восемь Антидот. – Я жалею, что пошел туда.

– Ах, во имя черных дыр, не жалей, – энергично прервала Девятнадцать Тесло. – Я предпочту умного, нахального, интересного преемника, чем тупицу или зануду. Иначе нам не построить Тейкскалаан твоего предка.

Она использовала множественное число, словно они были ровней. Словно они были оба взрослыми и она доверяла ему. Может, это и не соответствовало действительности, но он не знал, зачем ей говорить такие слова, если она лжет или скрывает от него то, что ему рано знать.

– Разве мы не ведем войну, Ваше Великолепие? – спросил он. – Как же мы тогда можем сохранять мирную империю Шесть Пути, если сражаемся с этими инородцами?

– Мы и не можем, – согласилась Девятнадцать Тесло. – Стало быть, придется одержать победу или изменить параметры конфликта.

– Судя по имитационным проекциям Три Азимут, победа…

– Маловероятна, я знаю. Во всех подробностях. Вот что я прошу тебя сделать для меня, маленький шпион, мой маленький преемник. Храни этот наконечник и поглядывай на него, когда не уверен в том, что именно твой император хочет для тебя. Запомни то, что я сегодня тебе сказала. А еще сходи в Военное министерство и узнай для меня, что там происходит. Узнай, почему Одиннадцать Лавр так в тебе заинтересован. Узнай, собирается ли Три Азимут выиграть эту войну, или она намерена поддерживать постоянно тлеющий конфликт. Будь собой, как и был прежде, но обращай на все внимание.

Восемь Антидоту казалось, что его язык онемел, как и его пальцы. Сердце бешено колотилось у него в груди. Он не знал, почему Три Азимут могла бы не хотеть победы в войне. Разве министры войны существуют не для того, чтобы приносить победы Тейкскалаану? Но ему удалось кивнуть – да и мог ли он не кивнуть? – с крепко прижатым к груди наконечником.

– Хорошо, – сказала император. – А теперь возвращайся ко сну. Тебе всего одиннадцать. Тебе нужно еще поспать.

Она протянула руку и коснулась его щеки холодными кончиками пальцев. Ласковое, легкое прикосновение. Потом она встала и ушла. Дверь спальни закрылась после ее ухода, издав тишайший из щелчков.

Восемь Антидот больше не уснул. Он наблюдал за пробивавшимся сквозь голограмму рассветом, который преображал его умершего предка в залитого солнцем бога.

* * *

После Пелоа-2 надгробные речи произносились каждые несколько часов. Девять Гибискус придерживалась старой традиции зачитывать имена погибших на весь Флот, ведя трансляцию на редко используемой частоте. Когда Десятый легион не принимал участия в активных боевых действиях, он уходил этим распевом в глубину веков на тысячу лет предыдущих потерь, отсчитывая каждые полторы недели от последнего погибшего солдата в легионе до самого первого тейкскалаанца, который умер в этой военной форме. Девять Гибискус не могла забыть его имени или низкого тона, которым его пропевали во время литании Два Чолья[8]. Колючее имя, все в иголках кактуса, имя, которое прекрасно звучало бы с предшествующими ему словами «капитан» или «икантлос». Два Чолья умер тысячу лет назад, в семнадцатилетнем возрасте, прежде чем к его имени успели прилепиться какие-либо звания или титулы. После его имени было много других.

Во время боевых действий частота похорон пресекала проигрывание бесконечной петли памяти, и звучали только имена погибших в текущей войне, в каком бы ничтожном звании они ни закончили жизнь. Слово из песни, звук капель крови в чашу, а потом следующий.

Смерти происходили столь быстро, потому что Шестнадцать Мунрайз совершила на Пелоа-2 нечто такое, что пробудило инородцев, привело их в состояние полной боевой готовности. Флот еще не обрушился на врага всей своей мощью. Они пока лишь опробовали границы. Делали это в основном люди Шестнадцать Мунрайз из Двадцать Четвертого и несколько из Семнадцатого, легиона Сорок Оксида, который расположился на самом левом фланге текущей диспозиции Флота. Врагу нравился левый фланг. Девять Гибискус начинала думать, что где-то за пределами коммуникационного блэкаута, в темных местах между неяркими звездами этого сектора, находилась их база или большое собрание кораблей, которые она не могла видеть. Где-то слева от «Грузика для колеса».

Она ожидала реакции на возвращение Пелоа-2 в состав Тейкскалаана. Было сделано заявление: «Мы здесь, эта планета и эти люди принадлежали нам и снова принадлежат; Пелоа внутри нашего мира. Пелоа тейкскалаанская. Проваливайте к чертям». Реакция, конечно, последовала. Но почему-то Шестнадцать Мунрайз ментально не была готова к столкновению с врагом – звезды долбаные, нужно придумать им название получше, чем «враги» или «инородцы», а дипломат из министерства информации до сих пор не может добраться сюда и сказать ей, как они сами себя называют. Так или иначе, Шестнадцать Мунрайз решила, что у доблести есть свои издержки.

Увидев обожженное, рассеченное планетарное тело Пелоа-2, она прониклась убеждением, что инородцы были настроены на ликвидацию, уничтожение ресурсов и захват территории в большей степени, чем на завоевание власти или колонизацию. Что же касается издержек – нападения на фланги Флота, на несколько кораблей, посланных Шестнадцать Мунрайз в разведывательных целях, – это было чем-то другим, чем-то умным. Они не позволяли обширным силам Тейкскалаана найти опору, найти надежную цель.

Только похороны; сегодня их случилось уже шесть – два пилота «Осколков» и четыре человека экипажа одного из разведчиков-истребителей Сорок Оксида.

Девять Гибискус просмотрела запись гибели корабля на голограмме. Инородцы не потрудились использовать для его уничтожения плевки своим растворителем. Они просто возникли вместе с характерным искажением видимости, которое сопутствовало