Восхождение богов - Даша Игоревна Пар

снизить мужскую силу. Все равно, что запереть мужчину в гормональную клетку. Скорее всего, он доведет дело до конца. Девушка же была обвинена в том, что довела доброго стражника до срыва. Мол, она его провоцировала и просто обломала в конце, испугавшись последствий. Ее попросту изгнали, обрекая на нищету.

Туула рассказывала об этой игре с таким смаком, сочностью деталей, что меня выворачивало изнутри. И я впервые наорала на нее, побив столовые блюда и уничтожив стеклом индейку в виноградном соусе, которой собиралась полакомиться вечная. Непростительная ошибка.

Мрачно сверкнув глазами, девушка никак не выказала своего неудовольствия, не наказала меня за вспышку гнева. Просто после этого ее игры стали жестче, а полученные эмоции – ярче, ведь теперь она подпитывалась еще и моим бессилием. Ей нравилось тонко издеваться надо мной. Так же, как и Ктуул, она любила заворачивать эти эмоции в обертку из притворной заботы обо мне.

– Сэлли, если ты будешь принимать все так близко к сердцу, в финале оно просто не выдержит! Заметь, я никогда не создаю ситуации с нуля. Лишь подталкиваю людей к тому, чего они хотят. Та девушка действительно была влюблена в Алфабэра, хоть он намного старше ее, – Туула нанизывает на вилку ломтики синего сыра и с удовольствием отправляет в рот, продолжая упиваться этой историей. – Он являлся ей во снах, и она случайно проговорилась об этом лучшей подруге. Та разнесла сплетню, и над ней стали издеваться. Девушка не знала, что Алфабэр также вожделел ее. Провожал взглядом, когда она появлялась в поле зрения. Старался оказаться рядом, хотел, чтобы она смотрела на него. Так что я просто дала им возможность объясниться. И не моя вина, что все так обернулось. Она могла сказать «да», а он мог быть нежным и в объятиях не давить ненависть к серым драконам.

О да, Туула была богиней лжи и порока. Я ненавидела ее всем сердцем и мечтала, чтобы она умерла. Чтобы все вечные умерли, хотя, кроме нее, больше никого и не видела. Я задавалась вопросом, где остальные? Куда делся создатель ше́лки Ола? Где топит ярость к эльфам Мора? Куда запропастился сам Ктуул?

Мои расспросы вызывали кривую усмешку на лице богини, будто она знает какой-то постыдный секрет. А ее ответ только создал больше вопросов: вечные ищут предметы иных миров. Лазейки в полотне между ожерельями, чтобы уйти с ненавистной планеты к иным звездам. Невзначай она поинтересовалась, где мой амулет.

– Сгинул, когда я стала ше́лки. Может, Флакса подобрала? Или же он канул в воду близ Нимфеума. А может, достался русалкам. Кто его знает, – с деланым равнодушием ответила я.

Тогда впервые заметила непритворную эмоцию Туулы. Она вздохнула древностью, будто выдыхая пыль усталости. Ее лицо посерело, и сама она будто слилась с воздухом, став задним планом на масляном полотне художника. Расплывчатым пятном.

– Зря ты так легкомысленно к этому относишься. Если мы не найдем способа уйти, у нас останется только Никлос и носитель ариуса. Понимаешь, что это значит?

О, я понимала гораздо больше, чем она думала.

* * *

Каким-то шестым чувством я стала предугадывать, когда Туула опять заскучает и придумает новую игру. Обычно она избирала меня безвольным наблюдателем, простым статистом, который, кричи не кричи, никем не будет замечен. Ей нравилось украшать моими слезливыми комментариями очередную жуткую историю, вроде той, когда она вынудила братьев заколоть друг друга за отцовское наследство.

Любопытно было, что и обитатели дворца обратили внимание, какими насыщенными стали их будни, пока в мире бушевала темная магия, а простые люди испытывали голод и бесконечный страх перед ночью. Столица захлебывалась лихорадкой чувств. Вспыхивали старые обиды и проклятья. Жители чаще поддавались низменным порывам, страстям и порокам. Желания выводились на первый план, а потакание собственничеству превращалось в норму. Бесконечная круговерть из насилия, воровства, лжи и ослепительного гнева. Палитра, в которой центральное место отводилось яркости.

В Клэрию свозились еда, напитки и драгоценности со всего света. И люди бежали сюда из погрязших во тьме областей за беспечностью и мнимой безопасностью. Бордели работали от рассвета до рассвета. Театральные постановки превратились в разнузданные пьески, полные секса и жажды плоти. Вот, чего хотели теперь люди – желать и получать желаемое!

Прошел месяц со дня исчезновения Ктуула. За это время деградация достигла пика, и пиры во время магической эпидемии окончательно вышли за пределы нравственности. Жители круглосуточно пили, дрались и трахались. Городская стража утрамбовывала тюрьмы, а Селеста Каргат выпускала заключенных обратно на улицы. Из-за этого вскоре стерлись различия между преступниками и служителями закона. Последние охотно возглавили триумфальное шествие, окончательно уничтожив понимание того, что есть власть и порядок.

Городские улицы превратились в бандитские кварталы. Если ты сильный – наслаждайся пиром, вкушай прелести жизни, пока можешь. Если слабый – страдай и припадай к ногам силы. Может, повезет, и ты останешься в живых.

И все это, пребывая в садистском экстазе, сотворила Туула.

* * *

Был первый день мая.

Вспоминая события прошлого, поражаюсь, как много успело произойти за какой-то несчастный год. Вся прежняя жизнь – ничто по сравнению с ним. Бесконечный забег по пересеченной местности с препятствиями в виде кочек и ям, полных змей и острых кольев.

Новое равновесие невест состоялось с помпой и с размахом, в изобилии было интриг, скандалов и разбитых сердец. Вечная основательно прошлась по главному празднеству года, вспахав невинные души отравленными шипами своего ненасытного чрева. Она никогда не уставала и особенно любила ломать чистых дев. А когда каждая невеста оказалась в эпицентре той или иной трагедии, Туула в моем облике и вовсе объявила сезон закрытым, прикрываясь лживой нравственностью и якобы в попытке защитить светлый город от окончательного разложения. Как будто никому не видно было, во что превратилась столица.

О том, что я должна была выйти замуж за Никлоса первого мая, как-то позабылось. Уж больно ловко сестра Ктуула управлялась с королевством, используя свой древний и бесчеловечный разум. Люди боялись белой драконицы. Боялись золотой поволоки ее глаз и того, что происходит в поле ее зрения. Давно уже догадались, что Селеста Каргат приложила руку ко многим трагедиям дворца, и теперь она внушала не надежду, а первобытный ужас.

– Иногда кажется, что твой голод вырос из того, что случилось с тобой. Ты прошла через ад и спустя тысячелетия выродилась в существо, стремящееся окунуть в него весь мир, – проговорилась я после финала очередной трагедии.

Тогда Туула не ответила. Даже жестом не подтвердила истину моих слов. Но признала после. Как