Драконово семя - Саша Кругосветов

Перешедший на сторону большевиков генерал Михаил Бонч-Бруевич вспоминал: когда Рузский прозрел и осознал, что отречение государя не только не успокоило народные волнения, но, напротив, неизмеримо обострило ситуацию, он растерялся.

«Интерес к военной службе, которая для генерала обычно составляла весь смысл его жизни, неожиданно угас. Появился несвойственный Николаю Владимировичу пессимизм, постоянное ожидание чего-то худшего…»

Обманувшийся в своих честолюбивых ожиданиях, Рузский уехал лечиться на Кавказские Минеральные Воды. Там его застала новая, более страшная революция, которая стала бы, однако, невозможной, не будь первой, к победе которой Рузский приложил немало стараний. На курорте генерала застала и Гражданская война. Распад Кавказского фронта и начало вооруженной борьбы многочисленных противоборствующих сторон отрезали Рузского от Центральной России.

Он переехал в Пятигорск, где вместе с другими «бывшими» был взят в заложники чекистами, обещавшими казнить их в случае неподчинения населения советской власти.

Все началось с обыска. Старый седой генерал встретил представителей новой власти в форме и погонах. Погоны с него сорвали. Искали драгоценности, генерал предъявил сверток, в нем – стопка его прежних погон. Один из производивших обыск в сердцах рубанул по ним шашкой.

– Что вы сделали, хамы? Это ведь моя память. Службу начинал с прапорщиков.

Держали заложников в гостинице «Новоевропейская», которую чекисты превратили в подобие тюрьмы: разбитые окна замотали колючей проволокой, а узников разместили на холодном полу.

Арестованных вынуждали исполнять черную работу: пилить дрова, чистить туалеты и работать прислугой в богатых квартирах, занятых чекистами. Престарелому Рузскому нередко приходилось заниматься уборкой на квартире военного коменданта города после шумных гулянок пьяных матросов.

– Ну-ка, старик, давай шевелись, побыстрее обслуживай новых господ! Или ты чем-то недоволен?

При малейшей провинности заложников сажали в «яму» – холодный подвал дома, где располагалась ВЧК. Когда-то в этом подвале находился ледник ресторана, где хранились продукты. Теперь же в ледяной воде ютились десятки узников, а вершителем их судеб стал комендант «товарищ Скрябин», бывший каторжник, каждый день избивавший плеткой кого-нибудь из заключенных. Особенно любил забивать насмерть бывших полицейских и офицеров.

В «яму» Рузский попал после того, как, привычно сославшись на плохое здоровье, отказался сотрудничать с Красной Армией и стать военспецом.

Красный террор был объявлен 2 сентября 1918 года Яковом Свердловым в обращении ВЦИК и подтвержден постановлением Совнаркома от 5 сентября 1918 года в ответ на покушение на Ленина 30 августа. Буквально через месяц после объявления красного террора имя генерала Рузского оказалось в расстрельных списках. Тогда чекисты приняли решение казнить бывших офицеров русской императорской армии – в ответ на попытку военного переворота в Пятигорске.

Тридцать первого октября 1918 года Чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией на заседании под председательством «железного Геворка» Атарбекова вынесла постановление о казни пятидесяти девяти человек из числа контрреволюционеров и фальшивомонетчиков.

Первое ноября 1918 года. Пятигорск.

Заложников по одному выводили из подвала «чрезвычайки», заставляли раздеваться до исподнего, руки за спиной связывали тонкой медной проволокой. В таком виде чекисты и погнали заложников к воротам городского кладбища Пятигорска, где их поджидал свежевырытый ров для братской могилы. Это было похоже на страшный сон.

– За что нас, товарищ? – спросил генерал у конвоира. – Я всю жизнь честно служил Родине, а теперь должен терпеть унижения от своих же, от русских… причем неизвестно за что.

– Кто это говорливый такой? – рявкнул шедший во главе колонны комиссар. – Генерал?

– Да, генерал…

– Заткнись, ваше благородие! – чекист ударил Рузского прикладом по голове – тот без сознания рухнул лицом в грязь…

Когда Николай Рузский пришел в себя, вовсю шла рубка. Палачи экономили патроны и орудовали шашками, заставляя своих жертв стоять на коленях и вытягивать шеи, чтобы им удобнее было рубить.

Чекистам явно не хватало опыта – они еще не научились убивать с одного удара; в каком-то остервенении без разбора молотили они шашками по головам и плечам несчастных, впадая от стонов и криков умирающих в еще больший раж и неистовство.

Вдруг один из палачей – страшный кавказец-абрек с черной бородой, с головы до ног заляпанный кровью, – обернулся к нему. Это был Геворк Атарбеков, который осенью 1918 года занимал пост председателя ЧК в Пятигорске.

– Тащите сюда генерала Рузского! – закричал абрек. – Довольно ему уже сидеть, прохлаждаться, хватит…

«Господи, помилуй!» – мелькнуло в голове у генерала. Говорят, в момент смерти перед глазами человека проносится вся его жизнь, но сейчас генерал не видел ничего, кроме того самого зала совещаний литерного поезда, где он выкручивал руки государю…

Господи, сейчас он отдал бы все на свете, лишь бы вернуться назад и не делать того, что совершил.

* * *

В августе 1915-го состоялось главное в жизни генерала Алексеева назначение. Разочарованный военными провалами Николай II снял с должности главнокомандующего армией великого князя Николая Николаевича, официально взяв управление войсками в собственные руки. Навыков в деле военного командования у императора не было, поэтому ответственность за военные действия перешла к начальнику штаба Верховного главнокомандующего – Михаилу Алексееву. С августа 1915-го по март 1917-го генерал фактически командовал всей российской армией. Ему удалось тесно сблизиться с императором и добиться его полного доверия. Государь писал супруге, что крайне доволен генералом Алексеевым: «Какой он добросовестный, умный и скромный человек!»

Казалось бы, у Алексеева не было резона вступать в заговор против покровителя. Ряд историков утверждает, что генерал выступил против царя, но никак не против монархии. Якобы виной всему были Распутин и невзлюбившая генерала императрица с их сильным влиянием на Николая Александровича. Сторонники же версии предательства со стороны Алексеева считают, что измена царю случилась намного раньше, когда при невыясненных обстоятельствах погиб главный конкурент Алексеева на пост главнокомандующего Павел Плеве, который, по некоторым данным, был отравлен. Есть и сведения о готовившемся с легкой руки генерала аресте самой Александры Федоровны, с которой военачальник открыто конфликтовал.

Председатель Земского союза на Западном фронте В. В. Вырубов вспоминал, что в 20-х числах октября 1916 года генерала Алексеева в Ставке посетил председатель Земского союза Г. Е. Львов[59], имевший с ним продолжительный разговор наедине. Содержание разговора, которое Львов впоследствии передал Вырубову в общих чертах, сводилось к тому, что Алексеев якобы предлагал Львову в день, который он укажет дополнительно, прибыть в Ставку в сопровождении двух-трех авторитетных земских деятелей либерального толка. В этот день в Ставке будет находиться императрица, которая будет арестована Алексеевым и заключена в монастырь; императора же поставят перед свершившимся фактом, ему будет предложено назначить правительство во главе со Львовым и в составе прибывших с