Спецслужбы первых лет СССР. 1923–1939: На пути к большому террору - Игорь Симбирцев

Еще до ключевой операции против Миллера РОВС был изрядно нашпигован тайной агентурой ГПУ, пробравшейся в самые верха организации. Скоблин был еще с конца 20-х годов вместе с его супругой певицей Плевицкой самыми высокопоставленными осведомителями ГПУ в верхушке РОВС, они были на короткой ноге со всеми первыми лицами этого союза. Ликвидируя при попытке похитить генерала Кутепова, чекисты надеялись со временем даже продвинуть Скоблина на должность главы РОВС и уже через своего тайного агента под псевдонимом Фермер контролировать полностью весь РОВС.

Кроме Скоблина с Плевицкой в верхушке РОВС работали, как теперь точно установлено, еще несколько ценных агентов ГПУ. В частности, сын генерала Абрамова, заместителя Миллера в РОВС. Николая Абрамова-младшего завербовали еще в СССР и выпустили к отцу в эмиграцию уже в качестве чекистского агента, лишь годы спустя его разоблачила контрразведка РОВС (внутренняя линия). В эмиграции ГПУ завербована и дочь бывшего министра Временного правительства Гучкова, когда-то принимавшего знаменитое отречение Николая II от российского престола. Вера Гучкова-Трейл даже была вывезена в СССР, прошла специальные разведывательные курсы НКВД, вновь работала на Западе на советскую разведку, умерла в глубокой старости в Лондоне. Как завербован чекистами и бывший министр экономики Временного правительства Третьяков, в РОВС тоже заведовавший финансовой частью. С его помощью ГПУ сумело похитить почти всю казну РОВС и установить прослушивающие устройства в парижской штаб-квартире РОВС на бульваре Колизе – записи разговоров руководителей РОВС Третьяков, проживавший этажом выше Главного штаба РОВС и записывавший разговоры в нем на пленку прямо в собственной комнате, передавал чекистам. Кроме того, Третьяков прослушивал и штаб-квартиру «Торгово-промышленного союза» российских промышленников-эмигрантов, в руководство «Торгпрома» он также входил и сам же снял для его офиса парижскую квартиру, заранее начинив ее чекистской аппаратурой прослушивания.

Третьяков в своей работе на НКВД разоблачен только занявшими Париж с началом войны немцами. А при обыске гестапо обнаружило у Третьякова дома записывающие устройства, позволявшие прямо из квартиры записывать разговоры в Главном штабе РОВС этажом ниже в том же доме на бульваре Колизе. В 1944 году бывший министр Временного правительства, министр иностранных дел в правительстве Колчака, родной внук основателя знаменитой Третьяковской галереи в Москве и тайный агент НКВД в эмиграции Сергей Третьяков казнен немцами в концлагере.

В тех же 30-х годах Югославия была потрясена скандалом, когда в рядах местного отделения РОВС была выявлена целая сеть советской разведки под началом сотрудника спецслужб СССР Леонида Линицкого. Этот человек служил в военной разведке Красной армии (Разведупре) и был внедрен к белым еще в Гражданскую войну, вместе с ними эвакуировавшись в 1920 году из Крыма и продолжив свою тайную работу среди белой эмиграции в Белграде.

За более чем десять лет успешной работы Линицкий завербовал более десятка членов РОВС и просто подданных югославского короля Александра, создав для Разведупра и ГПУ хорошую разведывательную базу, стравливая разные фракции эмиграции, похищая для Лубянки тайные документы местных отделений РОВС и НТС. В ходе попытки добыть документы из белградской квартиры председателя НТС Байдалакова Линицкий и его люди наняли профессионального взломщика, оказавшегося агентом югославской тайной полиции, на этом погорели и были арестованы. Югославские власти были потрясены масштабом шпионской сети, которую в их стране и среди белых эмигрантов сумел за эти годы создать Линицкий со своими помощниками. Дело Линицкого лично взял при расследовании под контроль начальник югославской Тайной полиции Йованович.

Но даже суд в Белграде над группой советских агентов Линицкий по заданию Москвы использовал для компрометации РОВС, оглашая на суде факты тайных акций белой эмиграции втайне от белградской власти и предавая гласности грызню эмигрантских лидеров. При этом Линицкий фактически оболгал ряд по-настоящему непримиримых к Советскому Союзу русских эмигрантов, называя их тоже советскими агентами и членами своей сети, так он выполнял задание советской разведки по дальнейшему разжиганию вражды между разными фракциями эмиграции, натравливая белых «стариков» из РОВС на молодежь из НТС. В этих целях он даже истинного бойца РОВС ротмистра Комаровского назвал настоящим руководителем своей сети и главным агентом НКВД в Белграде, заставив затем бедного белогвардейца годами отмываться перед соратниками от вылитой на него Линицким на суде грязи. Об этом маневре «доблестного разведчика» Линицкого его коллеги по службе на Лубянке и сейчас пишут с восторгом. После тюремного заключения НКВД вывез Линицкого в СССР отдельным самолетом, а в Югославию советский разведчик Линицкий затем вернется только в 1943 году в качестве связного советских спецслужб с партизанским штабом Тито.

Кульминацией работы против РОВС в 30-х годах стала очередная дерзкая операция в Париже по похищению первого лица этой организации Евгения Миллера. Решение об этом было принято после того, как в НКВД узнали об активизации связей РОВС с разведкой Германии. Тогда многие белоэмигранты в усилившейся при Гитлере Германии увидели своего главного союзника в борьбе против Советов и последнюю надежду на свое победное возвращение в Россию в случае скорой войны.

Хотя деятельность РОВС после гибели его харизматичного лидера Кутепова и пошла на убыль, при Миллере эта организация все равно оставалась самой массовой и антисоветской в эмиграции, продолжая периодически попытки забросить новые группы террористов в СССР. Для этого в 1934 году Миллер воссоздал боевую организацию террористов при РОВС, поставив во главе ее генерала Драгомирова и уже вернувшегося после такой вылазки в Советский Союз капитана Ларионова. Он же усилил службу безопасности внутри РОВС, назначив на пост ее начальника последнего руководителя Охранного отделения Российской империи в 1917 году Глобачева. Параллельно этой легальной контрразведке РОВС Глобачева и боевой организации Ларионова внутри РОВС с ведома Миллера действовала засекреченная от многих «Внутренняя линия» под началом генерала Шатилова. В ее задачи помимо разработки акций террора входили борьба с агентурой ГПУ среди эмиграции, проверка лояльности членов РОВС и даже негласная засылка агентов в другие центры российской эмиграции.

Заброски боевых групп по линии РОВС в 30-х годах продолжались. Так, в 1931 году на территории СССР обезврежена такая группа белого офицера Потехина, в 1934 году та же участь постигла диверсионную группу Дмитриева. А прослушивающий штаб-квартиру РОВС тайный агент НКВД Третьяков опять сообщал, что Миллер передал деньги английской разведки представителю РОВС в Румынии Жолондковскому для активизации террористических забросок в СССР, так что к 1937 году против Миллера было решено провести силовую акцию, подобную акции против его предшественника Кутепова семью годами ранее. Правда, к 1937 году боевая деятельность в РОВС уже выдыхалась. Видя бесперспективность таких разовых забросок и гибель смельчаков из таких групп РОВС без практического вреда для советской власти, к этому году в помощи Миллеру отказали даже самые верные среди западных спецслужб финские разведчики, как ни требовал от них поддержки новых забросок представитель РОВС в Хельсинки генерал Добровольский. Создать же сильную подпольную сеть внутри самого СССР при советских реалиях 1937 года и тотальном контроле НКВД руководство РОВС было просто не в состоянии. Сам Миллер вынужден был признать необходимость в таких условиях сократить масштабы боевой работы и диверсионных забросок, чем все чаще стали заниматься молодые конкуренты ровсовцев из союза НТС. Понимал он и невозможность в сталинском СССР выстроить действительно устойчивую подпольную сеть агентуры РОВС. Уже под арестом в Москве генерала Миллера чекисты все время спрашивали об этой деятельности, в частности как РОВС использовал движение «Смены вех» для внедрения под видом возвращающихся в СССР эмигрантов своих активных членов для «залегания» на советской территории, на что Миллер недоуменно отвечал: «Такой вопрос даже не поднимался нами, мы же отлично знали, как чекисты следят за каждым таким возвращенцем».

Упадок боевой работы вел к нападкам на Миллера и других ветеранов в руководстве РОВС со стороны более молодого поколения радикалов в РОВС, со стороны экстремистской «Внутренней линии» Шатилова и Закржевского, со стороны прогермански настроенной фракции генерала Туркула в РОВС. В результате Миллер еще в 1934 году собирался в отставку с поста главы РОВС, собираясь передать власть более молодому и энергичному генералу Шатилову, но затем передумал. В 1935 году его отставки потребовал ряд руководителей РОВС (так называемый «Заговор маршалов РОВС») во главе с Туркулом и Фоком, и среди пославших Миллеру эту «черную метку» лидеров РОВС одним из первых был агент НКВД Скоблин. Чекисты вообще поощряли эту внутрифракционную грызню внутри РОВС, как и между РОВС и другими эмигрантскими объединениями, особенно набиравшими силу молодыми НТС Байдалакова и «Штабс-капитанами» Солоневича. Позднее, уже в 1936 году, недовольный пассивностью Миллера лидер радикального крыла РОВС генерал Туркул увел из организации своих сторонников, основав на платформе продолжения террористической борьбы кутеповскими методами свой союз РНСУВ, открыто, в отличие от РОВС, ориентируясь на союз с гитлеровской Германией и Японией. Хотя в эмиграции появлялась еще одна радикальная антисоветская группа, создание РНСУВ руководство НКВД все равно радовало фактом ослабления РОВС и новым расколом в эмиграции.