Завеса Правды и Обмана - Анали Форд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Это было до той поры, пока ты не решила изнасиловать моего бедного друга!
Никс, растянувшийся на четвереньках, поднял глаза, на лице его читался ужас:
– Ты правда намеревалась это сделать?
От его невинности у меня разрывалось сердце. Неужели Никс не видел этого, находясь в самом центре событий? Он ведь не был настолько наивен.
– Бетула… Скажи, что ты не собиралась этого делать…
В уголке глаза Никса блеснула одна-единственная кристально чистая слеза, скатившаяся по румяной щеке. Бетула растрогалась. Ее фигура уменьшилась до тела небольшой, стройной девушки, какой она изначально явилась к нам. Ее корни снова втянулись в землю, оставив на ней огромные трещины.
Тогда-то Никс и нанес удар.
Каким бы наивным он ни был, он знал, что нужно делать.
Он протянул ко мне руку, крикнув, чтобы я кинула ему кремень. Позади него Бетула снова начала расти, осознав, что на этот раз обманули ее. Корни прыжками озлобленных песчаных змей появились из почвы, окружив свою жертву в очередной раз. Теперь она точно собиралась его убить.
Но когда Никс повернулся, было уже поздно. Она опоздала всего на мгновение.
Снова от кремня посыпались искры, которые, тлея и дымясь, приземлились прямо на ее мягкую березовую кожу, что позволило Никсу отползти назад. Он снова ударил кремнем, посылая оранжевые искры на ее корни. От жара они начали закручиваться и взрывающимися звездочками обнимать обезумевшую нимфу. Затем Бетула споткнулась.
Этого было достаточно, чтобы Никс развернулся и бросился бежать, сперва схватив меня за руку и потащив за собой.
Я ожидала, что сейчас Никс спалит дотла весь лес, только бы сбежать отсюда. Я видела сухие листья – растопочный материал, готовый заняться ярким пламенем. Но сложно было не заметить, какую боль причиняло Никсу его собственное спасение: он вздрагивал от каждой новой искры, как будто сжигал не нападавшую, а самого себя.
Какое-то время в процессе нашего беспамятного бегства было сложно понять, кто шумит сильнее – мы или наша преследовательница. Бетула не останавливалась, в агонии она преследовала нас. Она шла за нами, словно обезображенная банши, ее корни зарывались в землю и внезапно вырывались из нее, чтобы поймать нас в ловушку. Листья и ветви хлестали нас по рукам и ногам. Мерзкие розовые листочки кружились на ветру, силясь лишить возможности видеть, куда мы бежим.
Но внезапно шум вокруг стих. Грохот и глухие удары оземь прекратились, слышно было только наше прерывистое дыхание.
Только тогда я поняла, как горят мои легкие, как болят щиколотки, а глаза словно были изранены тысячью крошечных порезов.
После мы позволили себе упасть на лесной покров, и наши тела случайным образом переплелись, когда Никс потянулся за чем-нибудь, что могло прикрыть его наготу. И рядом оказалась только я.
– Никс…
– Подожди, – в перерыве между судорожными вдохами сказал он, подняв левую руку. – Нужно убедиться, что она действительно ушла.
Никс раскинул руки в обе стороны, погрузив ладони в землю. Его глаза закатились, веки трепетали: они не были ни открыты, ни закрыты. На горле, под челюстью, проступила вена, и она пульсировала с каждым ударом его сердца, становясь все больше и больше. В какой-то момент пришла страшная мысль, что вена лопнет. Я уже потянулась к Никсу, чтобы остановить его, когда он вытащил руки из грязи, привстал и во второй раз упал на спину.
На этот раз его тело покрывал блестящий пот.
В любом случае я бы не разобрала всего обнаженного величия его высочества, потому что вовремя легла на него, прикрыв Никса юбкой платья.
– Она ушла? – спросила я, едва осмеливаясь дышать.
Его взгляд был переведен с крон деревьев на меня. Он кивнул.
– Уже лучше, – сказал он, судорожно сглотнув. – Мы не так сильно потерялись, как думали.
Я чувствовала, как растворяюсь в нем. Какое-то время мы молча лежали рядом. С каждым вдохом и выдохом адреналин покидал кровь.
– Мог бы и раньше воспользоваться кремнем, – подняв взгляд, сказала я. Моя голова покоилась на его груди. – Полезный оказался трюк.
– Не был уверен, что сработает, – признался Никс. Он повернул голову слева направо и обратно, осмотрев лес, как часто это делал. – Чем дальше уходишь от двора, тем сложнее становится пользоваться магией. А сейчас даже крошечную искру не так-то просто высечь.
Но он высек искру, как он это назвал, и мы оказались спасены.
Даже больше.
Эта искра зажгла в нас нечто большее, а может, виной всему адреналин или напряжение, но я поймала себя на том, что в этот раз сама сокращаю расстояние между нами. На языке Никса не было меда, чтобы заманить меня, но мне и не требовалась наживка.
– Делф… – звучание моего имени на его губах, похожее на вздох, и стало тем медом, в котором я нуждалась.
Никс лежал на сухой земле, губы его приоткрылись, а волосы лучами нимба раскинулись вокруг головы. Кожа все еще слабо поблескивала от пота, подчеркивая каждый безупречный изгиб его тела, каждую черту усталого лица. Он прикрыл глаза, взгляд его смягчился, когда я зависла в паре дюймов от него, одна его рука поднялась и коснулась моей щеки.
Его руки были нежнее, чем я ожидала, но вместе с тем в них крылась та сила, от которой внизу моего живота разгорался огонь желания. Было ясно, что он одним жестом мог сломать меня пополам, если бы захотел. Я для него была всего лишь игрушкой, низшим существом, и все же…
И все же именно я нависала над ним, и лишь едва заметное расстояние разделяло наши тела, не давая им соприкоснуться под ореолом моих юбок. Но и этого было достаточно, чтобы мы смогли разделить жар, скопившийся в моих ногах, успокоить ноющую боль в моих мышцах, которая смолой застыла под грудью с того момента, как я его впервые увидела.
Не впервые с моего появления в Аварате я позволяла фейри овладеть мной. Воспоминание о той первой ночи снова вызвало то колющее волнение, из-за которого я отдалась Тетису у Озера Сомнений. Не из-за всех увиденных фейри я могла почувствовать невыносимый, неугасимый жар.
Это чувство появлялось только рядом с теми фейри, которые планировали меня убить.
Такими фейри, как Никс.
Грудь принца Лесного двора вздымалась парусом подо мной и моментами замирала, пока он рассматривал меня. Прошло довольно много времени, прежде чем он медленно выдохнул. Рукой, заслонявшей часть моего лица, он зарылся в
