Женщина модерна. Гендер в русской культуре 1890–1930-х годов - Анна Сергеевна Акимова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Таким образом, мы видим достаточно резкий перелом в изображении женских образов у Сологуба, пришедшийся на творчество конца 1900-х годов. Неприятие женского начала сменяется восхищением перед ним, героини выходят на передний план и начинают играть более важную роль, чем герои-мужчины.
Наиболее значимым с точки зрения «женского вопроса» является предпоследний роман писателя, «Слаще яда», в котором обрисовано множество женских образов и напрямую ставится вопрос о роли женщины в обществе. С самого начала в романе, посвященном истории соблазненной девушки Шани и ее обманутой любви, прослеживается тенденция к обобщению. Шаня рассказывает своему возлюбленному Евгению историю повесившейся соседки, чья любовь также была обманута. Мать Шани грубо, по-мещански заявляет матери Жени: «Да ты-то что ершишься! ‹…› Что муж-то твой генералом будет! Так еще пока будет, да и то он, а не ты. А у нас, у баб, звезды-то у всех одинаковы»[398]. Она же, тоже своеобразно обобщая, говорит дочери о любви: «Ах, Шанька, все-то мы — дуры набитые, все наше женское сословие»[399].
Более глубокого и близкого авторскому уровня осмысления женская тема достигает в речи Маруси, Шаниной подруги, обращенной к Евгению и его товарищу Нагольскому: «Вы, господа мужчины, создали весь современный строй и удерживаете в нем свое господство. Пусть будет так, как вы хотите. И все-таки ваша сила только до тех пор, пока мы, слабые создания, хотим быть вашими госпожами или вашими рабынями»[400]. Как уже говорилось выше, победа и поражение женщины для Сологуба постепенно сливаются, поэтому быть рабыней и госпожой — одно и то же. Этой системе отношений он и его героиня противопоставляют принцип равенства:
…мораль товарищей только создается нами, женщинами. Искусству быть товарищами вам придется поучиться у нас, умеющих, отдавая, становиться богаче. Товарищеский дух воцарится над землею тогда, когда Альдонса и Дульцинея сольются в один еще неведомый нам образ[401].
Так устами своей героини Сологуб говорит о мужском «строе» и мужском мире. На уровне сюжета женщина скорее проигрывает в противостоянии с мужчиной, но вопрос о ее положении уже поставлен.
Как мы уже упоминали, причины столь резкой трансформации женских образов в романах Сологуба отчасти личные: в 1907 году умирает его сестра, а в 1908 году начинается его совместная жизнь с Анастасией Чеботаревской. Помимо того что счастливый брак сам по себе способен гармонизировать отношение к женскому началу, в сферу интересов Чеботаревской входило изучение «женской» темы. Так, в ее поздней книге «Женщина накануне революции 1798 года» (1922) важное место занимают мысли о женской свободе и независимости в XVIII веке. Кстати, В. Ф. Ходасевич был уверен, что поздние романы («Слаще яда» и «Заклинательница змей») написаны Сологубом в соавторстве с Чеботаревской, и назвал их «совершенно невыносимыми»[402]. А сама Анастасия Николаевна говорила о том, что никто не знает, какую роль на самом деле она играет в творчестве мужа[403]. Вне зависимости от того, писали ли они романы в соавторстве, думается, что влияние Чеботаревской на супруга было поистине велико. Важно в этом контексте и то, что после трагической гибели жены Сологуб романов уже не писал.
Помимо переезда из провинции, творческого успеха (в 1907 году[404] отдельным изданием вышел «Мелкий бес») и отношений с А. Чеботаревской, т. е. причин личного характера, на Сологуба в этот переломный период влияют и общественно-исторические условия. Война, которой грезит в «Творимой легенде» принц Танкред, Сологубом в этот период воспринимается как зло, — и в этом можно видеть одну из причин обращения писателя к «мирному» женскому началу. Устройство жизни фабриканта Горелова («Заклинательница змей») для него тоже зло. Революция 1905 года актуализировала для писателя социальные вопросы, занимавшие его с юности. В каком-то смысле мужской мир, мир его современников, потерпел в прозе Сологуба поражение.
Наконец, огромный интерес к «женскому вопросу» в обществе (на период с 1907 по 1909 год пришлись самые активные дискуссии по этому поводу) тоже повлиял на то, что писатель не мог больше «отшучиваться» от связанных с ним проблем. Женские образы в романах Сологуба претерпевают существенные изменения: образы грубой соблазнительницы, угнетательницы сменяются образами, напрямую связанными с позитивной борьбой. «Женский вопрос» достаточно явно ставится писателем в его позднем творчестве, и, хотя на уровне сюжета женщина проигрывает, она остается победительницей на уровне мечты, «творимой легенды», которая для позднего Сологуба была важнее и реальнее действительности.
А. С. Акимова
Социальное положение женщины и литературные формы его репрезентации в начале ХХ века
На материале дневника А. Н. Толстого[405]
Появление большого количества литературы по «женскому вопросу», обсуждение его в обществе в начале ХХ века социалист А. Бебель, автор одной из самых популярных книг, выдержавших множество переизданий, считал признаком «духовного брожения»[406]. В своем нашумевшем труде «Очерки по женскому вопросу. Женщина и социализм» (1905) он рассматривал проблему положения женщины в обществе как одну из сторон социального вопроса в целом[407]. О причинах подчиненного положения женщины с исторической точки зрения писали теоретик марксизма П. Лафарг («Женский вопрос», 1905) и социолог Г. П. Мижуев («Женский вопрос и женское движение», 1906). Как проблему этическую рассматривала «женский вопрос» автор книги «Женский вопрос» (1907) О. К. Граве: «…мужчина забрал всю власть и все влияние в свои руки и ограничил деятельность женщины до минимума. Он сделался господином, властителем мира. Она — его рабой, игрушкой»[408]. Для революционерки А. М. Коллонтай «женский вопрос» — это вопрос экономический, вопрос «куска хлеба»[409], возникший в результате промышленного переворота и конфликта новых производственных отношений и старой формы общежития. Дуализм положения женщины, матери и работницы, на рубеже XIX — ХХ веков попыталась прокомментировать немецкая публицистка и педагог Е. Ланге, рассматривавшая «женский вопрос» как проблему глубоко личную, персональную, решение которой зависит от личности конкретной женщины.
Проблема положения женщин в начале века широко обсуждалась в прессе, на литературных собраниях, в стенах учебных заведений, и нередко А. Н. Толстой становился свидетелем дискуссий по «женскому вопросу». В частности, он слышал выступление писательницы В. В. Архангельской, автора книг по «женскому вопросу» «Проституция и проф. В. М. Тарновский» (СПб., 1904), «О регламентации проституции» (СПб., 1904), о
