Творений. Книга I. Статьи и заметки - Андроник (Никольский)

Во время разных толков и споров по поводу моего монашества, я спросил об этом же одного из товарищей (он ярославец, его я уважал за его спокойствие, уравновешенность; он очень редко говорил сам, но его все уважали). На мой вопрос он ответил: «Я думаю, что Вы скоро возвратитесь из Японии в Россию». И вот такие возражатели были и не прикровенно говорили, что я через Японию надеюсь пройти скорее к архиерейству и тому подобное. Конечно, меня это не мало обижало, но все-таки, в конце концов, все у нас кончилось мирно и благожелательно. Сразу после пострига известно, какое высокое настроение бывает. И вот тут-то в мою келию вдруг ввалила толпа певчих-студентов, и они запели совсем неожиданно для меня песенку: «Сяду я за стол да подумаю». Вот разбойники! Потом скоро меня поставили во иеродиакона и иеромонаха. Я пришел к Преосвященному Нектарию, а он вдруг мне говорит, против обыкновения, так строго и грубо: «Ну вот что: Вам теперь в академии нечего делать, Вам она не нужна; собирайтесь в 24 часа и уезжайте, я с Вами больше никаких дел не имею». Я, вообще, никогда не был таким, чтобы от подобного случая опустить голову и разнюниться, а тут все-таки невольно задумался над причиной такого приема, но спокойно и не трусливо. Конечно, я поспешил собраться и пришел к Преосвященному Нектарию прощаться. Он мне сказал: «Вы человек молодой, жизнь перед Вами еще впереди: поэтому держите свой язык за зубами». Я, конечно, был этим еще более озадачен и отчасти обижен, почему тотчас же просил его объяснить, в чем дело. «Вы там везде ходите и говорите, что в академии учиться не стоит, что там ничего хорошего нет, что нужно ехать за границу и вот поэтому-то вы теперь и едете в Японию». Это меня ужасно возмутило, и я взволнованным голосом прямо сказал Преосвященному: «В глаза назовите лжецом и мошенником того человека, который сказал Вам подобную вещь. Я никогда не был неблагодарным ни к семинарии, ни тем более к академии, никогда неблагодарным и не намерен быть, да и вообще я никогда и ни к кому, кажется, не бываю ничем неблагодарным, непризнательным, невежливым. Я самые отрадные воспоминания, исполненные благодарности, выношу из академии и поэтому снова скажу, что не честный человек тот, кто сказал подобную клевету на меня». Преосвященный, должно быть, понял, что я искренно и справедливо говорю, и, больше об этом не говоря ничего, отпустил меня ласково и благожелательно, мирно. Это было последнее, что я пережил обидного по поводу своего монашества в академии. А, оказывается, что это взято было вот от чего: один из собиравшихся ехать в Японию действительно говорил то, что сказано сейчас про меня, а потом все это по поводу как бы сбывшегося слова его на мне перенесли с него на меня, но сам-то он это говорил лично от себя и про себя. Вот как совершенно случайно я сделался проповедником христианства в Японии. Потому непременно нужно, чтобы у нас в Синоде было какое-нибудь учреждение, которое бы ведало миссиями и знакомило бы общество с ними, чтобы в программы семинарские был внесен вопрос о миссиях».

Мы ему возражали: в программах, действительно, и есть этот вопрос, но это не приносило никакой пользы, так как сам руководитель-учитель не интересуется этим делом или даже хуже того. А намечаемое учреждение может легко из живого органа обратиться в канцелярию со множеством инспекторов, подъинспекторов, помощников и тому подобное, без живого руководства делом. Но Преосвященный настаивал на своем, хотя уже и не так сильно. Вот как он рассказывал о своем поступлении в Японскую Церковь. Вот какая односторонность создала такую односторонность, как двадцатипятитысячная Японская Церковь, из ничего благодатию Божией возрощенная руками только одного этого одностороннего человека. Дай Бог и пошли нам побольше таких-то односторонних людей, так как мы-то, большею частию, уже очень разносторонни.

Недавно в одной японской газете (на английском языке) я прочитал следующую весьма характерную заметку о сущности современного протестантства, столь проповедуемого в Японии. «В статье, озаглавленной «Наше отношение к ортодоксальному христианству» Сюукёо (англиканская газета) указывает следующие главные положения: одна из причин застоя в христианской Церкви, так очевидно возрастающая, есть дух компромисса, какой укоренился среди нас… Можно легко перечислить пункты, в которых мы как борцы причины свободного христианства отличаемся от Ортодоксии (он разумеет ортодоксальное направление в протестантстве, католичество и православие). Вообще говоря, это относится 1) к характеру Библии, 2) природе Христа и 3) предмету первородного греха. Мы не думаем, что Библия есть некоторое совершенное средство. Мы не веруем в Божество Христа и не смотрим на человеческие расы как происшедшие от действия греха Адама и Евы. За нами вершительный апелляционный суд для заключения всего религиозного спора, что нет ни Библии, ни Церкви, ни предания, а есть разум каждого христианина. Следовательно, не есть христианство, чтобы под некоторыми обязательствами сохранять церемонии или формы действий, которые для той или другой отдельной совести кажутся или противными (с возражением), или необходимыми. Между тем мы веруем в бытие Бога и во все, что под этим подразумевается. Мы содержим в высоком уважении и слова и характер Христа. Мы усердно защищаем Его учение о всеобщей любви и веруем, что совсем возможное дело и для мужчин и для женщин быть так усовершенными, чтобы сделаться богоподобными. Поэтому мы полагаем, что имеем всякое право быть зачисленными среди учеников Христа» (The Japan Mail, Friday, January 21, 1898. Отдел: «Monthly summary of the religions press»). Эта цитата сама за себя говорит: протестанты, очевидно, проповедуют неверие во Христа как Сына Божия. Они скажут, что это говорят конгрегационалисты. Но у них этого строгого различия нет: во главе всех англиканских миссий в Китае стоит Тэйлор — методист или даже конгрега-ционалист, этого не знал и сам прист, состоящий под его ведением; этот же прист на пароходе, совершая мессу, приобщил и Тэйлора и его помощниц — миссионерок, тоже каких-то сектанток[13]. Поэтому едва ли нужно и различать у них учение той и другой стороны. Поэтому и приведенное — явное и последнее выражение упования англиканской Церкви. А на практике они действительно это и проповедуют: они вывешивают у храмов своих здесь тему и пункты всякой проповеди, в которых почти и не видно намека на их упование в Божество Иисуса Христа; напротив, они говорят «о Христе историческом, о Христе как праведнике» и тому подобное. И что это творится на белом свете именем Христовым?! Вот эти самые еретики Его же именем провозвещают неверие в Него — истинного Сына Божия. И они в этом являют такую ревность, что как бы все оставляют, предаваясь только этому делу. По всему видно, что это явное исполнение слов Христа Самого: «придут человецы, которые Моим именем назовутся, и сотворят знамения великие на земле, чтобы прельстить и избранных, если возможно». Это воистину антихристианское направление под именем Христовым. И все это благодаря нашей беспечности: во время крепкого сна нас православных приходят всякие злодеи и портят ниву Христову всякими плевелами. А мы с настоящею истиною Христовою, с истинным светом, с действительно сильною и спасительною благодатью сидим, скрывши сии дары в землю, боясь, как бы ее не осквернить прикосновением к постороннему или не растратить как-нибудь. И враги-то или, лучше сказать — сопротивники-то у нас, как видно, не сильные и неосновательные, а мы ничего не можем с ними поделать, ибо спим и ленимся.

14/26 января Преосвященный получил письмо из Киото от священника Симеона Мия и, восторгнувшись сообщаемым в нем, поспешил принести нам на прочтение. Отец Симеон описывает, как они отправили праздник Рождества Христова, какие новые члены прибавились к этому празднику, перебравшиеся из других мест, а потом сообщает о крещении двух семейств. Это пока все еще не важные в общественном отношении люди: больше все мастеровые. А вот теперь, говорит отец Симеон, слушает проповедь о православии один преподаватель гимназии, весьма важный и известный в городе человек; отец Симеон надеется, что его обращение может много принести пользы в деле обращения и других. Действительно, пока теперь наши христиане все больше из бедного и не важного класса общества, поэтому редко православие принимают более видные японцы: это-де вера, очевидно, людей необразованных, простых; да и на Россию японцы пока привыкли смотреть как на страну малопросвещенную. Поэтому-то они больше и рвутся все к англиканству, как к религии образованной народности. Конечно, в этом толку-то пока мало может быть: ведь цивилизация Европейская совсем не признак христианства, а скорее напротив, да и плохие были бы христиане, которые принимали бы православие только по этому основанию; да ведь и первые христиане начала христианства вообще были простые рыбаки и их последователи — бедный, рабочий класс, но они-то и победили весь мир силою Христовою. Но все-таки сообщение отца Симеона немного утешительно и возбуждает дух некоторыми надеждами. А как случай еще нового обращения к православию это нас с отцом Симеоном весьма порадовало и подбавило энергии.