Поздние ленинградцы. От застоя до перестройки - Лев Яковлевич Лурье

Шуранова и Хочинский жили на Садовой, 83, с начала 1980-х. ТЮЗ выделил им отдельную квартиру. Район специальный – Коломна. Центр Коломны – площадь Тургенева – по традиции петербуржцы называют Покровкой. Еще Гоголь писал про Коломну: «Здесь всё тишина и отставка». Это бедный, но очень петербургский район. Люди, которые ходили вместе в одну школу, живут бок о бок всю жизнь. Огромное количество коммунальных квартир. Привычные пьяницы. Мир критического реализма, мир, который как нельзя лучше подходил для таких ленинградских артистов, как Шуранова и Хочинский.

Николай Иванов: «Я живу там же, недалеко от Покровки, поэтому мы часто с ними пересекались. Я нередко видел Сашу, стоящим в кругу каких-то совершенно невероятных людей, которым он рассказывал про кино, про искусство. Он совершенно спокойно проводил время среди почти бомжей».

В 1986 году в жизни ТЮЗа произошла трагедия – по обвинению в гомосексуализме из театра выгнали Зиновия Корогодского, выгнали с «волчьим билетом», без права заниматься любимой профессией. Театр осиротел, начал разваливаться. Шуранова и Хочинский еще полтора года здесь работали, а потом вынуждены были уйти в никуда.

А. Шуранова и З. Корогодский на репетиции спектакля «Гамлет». Из архива ТЮЗа им. А. Брянцева

Елена Лебедева: «Когда Хочинский пришел в театр, ему на вахте сказали: „Сашенька, тебя не велено пускать”».

Леонид Сергеев: «Были назначены коммунистические комиссары, которые следили за порядком в ТЮЗе. Санька не мог с этим сосуществовать, потому что он всегда говорил: „Политика и творчество – вещи несовместимые”».

В Ленинграде не было ни одного театра, который согласился бы дать им хоть какую-то работу.

Конец 1980-х – начало 1990-х для репертуарного театра – кризисное время. Даже самые знаменитые коллективы находились в упадке. Возникающие то тут, то там антрепризные труппки рассыпались на глазах, профессия актера не кормит. Время сериалов еще не началось.

Елена Лебедева: «Жали они тяжело, друзья их поддерживали, конечно. Уже дошло до того, что Тоня стала лепить из воска какие-то розочки, чтобы наклеить в какой-то кооператив. Когда Хочинский это увидел, он был в ярости. Он сказал: „Ты народная артистка! Ты что, с ума сошла?”. Она спросила: „Как жить? Как жить?”. Потом Саша стал делать программы, всё это было очень неровно».

Виктор Федоров: «Саша носился с идеей создания своего театра, он хотел создать театр „Глобус”, как Шекспир. Ничего у него не получалось, потому что время было жуткое – эти страшные 1990-е. Когда на улицах убивали, когда детей в театр не пускали родители, театры были пустые. Многие ушли из профессии. Саша был ей предан. Он пытался всеми силами что-то такое вернуть, что-то делать. Какие-то концерты были, телевизионные спектакли. Естественно, гитара оставалась. Он готов был петь любому телеграфному столбу».

Можно сказать, что последнее десятилетие своей жизни Хочинский – бродячий артист. Только он бродил не по городам и по весям, а по родной Коломне. Он гулял здесь с собакой, всегда брал гитару, пел то в этом баре, то в том. Его угощали. Его обожали. Он был настоящим героем этой местности. Когда Александру исполнилось 50 лет, он был без работы, жители Покровки устроили роскошный банкет, пригласили его и Шуранову. Хочинский – по-настоящему народный артист. Между ним и его зрителями и слушателями никакой дистанции.

Николай Иванов: «Эти простые люди готовы были поделиться последними копейками, чтобы поддержать Сашу и Тоню. Их очень любили, и было за что, самое главное».

В советском театре играли по одной системе – системе Станиславского, то есть умели перевоплощаться. И Хочинский умел это делать, он был профессиональный актер. Но это был человек внутри совершенно другой эстетики, другой школы, человек просцениума[3]. Человек, который говорит и поет от своего имени. Такой эстетики в городе было мало, она жила только в театре Зиновия Корогодского. Когда этот театр закрылся, для Хочинского не стало места.

Леонид Сергеев: «Уход из ТЮЗа сказался на его здоровье. Он не знал, чем заняться и куда себя приспособить. Для него было ударом остаться без театра, без творческого коллектива, без публики. Он даже стал принимать участие в вечерах бардовской песни в клубе „Восток”».

19 октября 1990 года в Ленинграде при ДК Первой пятилетки появился новый театральный коллектив – «Театр поколений», последнее детище Зиновия Корогодского, учителя Хочинского и Шурановой, возникновению которого оба актера немало способствовали. Уже в следующем году Корогодский набрал студентов. Преподавать на курс пригласил Шуранову и Хочинского.

Марина Ланда: «Когда развернулся „Театр поколений”, когда были набраны студенты, первыми, кто откликнулся, были Тоня и Саша. К кому Зиновий Яковлевич мог обратиться? Конечно, к ним, к любимым, к надежным ученикам, которые знают его систему лучше, чем кто-либо».

Роман Жилкин: «Кто такие Хочинский и Шуранова, конечно же, я узнал в детстве. Потому что ТЮЗ был театром нашего детства. Когда пришлось встретиться с этими людьми в нашей студенческой аудитории, когда они уже стали нашими педагогами, было ощущение, что боги спустились на землю. Они просто покоряли своими знаниями, своей мудростью, влюбляли в себя».

С 1995 года Антонина Шуранова работала в Театре сатиры на Васильевском острове. Режиссер Ахмат Байрамкулов собирался ставить «Вассу Железнову» Горького. Другой Вассы, кроме Шурановой, режиссер не видел.

Ахмат Байрамкулов – режиссер школы ТЮЗа, школы Корогодского. Когда он решился на постановку нового спектакля по пьесе Ибсена «Призраки», то пригласил и Александра Хочинского – на роль пастора Мандерса.

Ахмат Байрамкулов: «Я перепробовал очень много артистов на роль и понял, что этот тяжеловесный текст Ибсена, эти огромные монологи может одолеть, опоэтизировать только Александр Юрьевич».

Леонид Сергеев: «Саню пригласили в Театр сатиры на Васильевском на роль пастора Мандерса. Он до такой степени выкладывался, что все стали говорить, будто эта роль должна стать театральным событием Санкт-Петербурга».

Ахмат Байрамкулов: «Он играл потрясающе. Это был последний выход Александра Юрьевича на сцену. Мы даже похоронили его в костюме пастора».

Заслуженный артист России Александр Хочинский умер 11 апреля 1998 года в возрасте 54 лет. Его жена, народная артистка России Антонина Шуранова, пережила мужа на 5 лет, продолжая играть на сцене Театра на Васильевском.

Роман Жилкин: «„Васса Железнова” игралась на 9-й день после смерти Александра Юрьевича. Конечно же, все наши собрались, пришли на этот спектакль, хотели поддержать Антонину Николаевну. Самое сильное театральное впечатление в моей жизни – то, как она играла этот спектакль. В ней сочетались сила и добро».

Ахмат Байрамкулов: «У нас была идея отменить спектакль, не