Что предназначено тебе… Книга первая - Нэйса Соот'Хэссе

Стефано покосился на стул, попробовал шагнуть вперёд, но качнулся и завалился набок.

Проклятый корсиканец явно не собирался ему помогать, и, заставив себя восстановить контроль над собственным телом, Стефано всё же сделал несколько шагов — чтобы тут же рухнуть на стул и с облегчением вздохнуть.

— Как у тебя дела? — тихо и почти что мягко спросил Таскони.

— Лучше всех.

Стефано сглотнул. В горле пересохло. Стефано смотрел на пальцы Доминико, покручивавшие в руках сигару. Сигара цеплялась за стол, рассыпая кругом крошки табака.

Стефано дико, до безумия хотелось курить, но он молчал.

— Ты убил своего напарника? — спросил Таскони.

Стефано едва сдержался, чтобы не вскочить и не броситься на него. Только поднял на лицо корсиканца тяжёлый взгляд.

— Нет, — упрямо произнёс он.

— Тогда в чём проблема? Почему ты всё ещё здесь?

Стефано молчал. Таскони постучал кончиком сигары по столу.

— Какое тебе дело? — зло спросил Стефано наконец.

— Мне не хотелось бы, чтобы с тобой что-то произошло.

Стефано молчал.

— У тебя есть адвокат? — продолжил Таскони после долгой паузы.

Стефано покачал головой.

— Понятно, — произнёс Таскони задумчиво и откинулся назад. Во взгляде его проскользнуло нечто похожее на высокомерный смешок, — бедный, бедный коп. Они сгноят тебя здесь. Дело даже не попадёт в суд.

— Пошёл ты…

— Не стоит так разговаривать со мной, — Таскони опустил сигару на стол, неторопливо встал и, подойдя к Стефано, бережно поднял за подбородок его лицо, заставляя смотреть себе в глаза, — знаешь, Бинзотти, из тебя мог бы выйти толк.

— Вот как?

— Да. Я понял это, когда впервые увидел тебя. Но, — Доминико испустил разочарованный вздох, — ты тогда не захотел разговаривать со мной.

Стефано скрипнул зубами. Проблеск понимания блеснул у него в голове.

— Что ты хочешь от меня? — процедил он.

— Ничего нового, моя птичка.

Стефано молчал какое-то время.

— Прямо здесь? — наконец глухо спросил он.

— О, нет! За кого ты принимаешь меня?! — Таскони прицокнул языком, а затем, наклонившись к уху Стефано, торопливо зашептал: — Мы уедем с тобой туда, где небо такое прозрачное, что видна каждая звезда. Пенный водопад будет шуметь у веранды нашей виллы, и нас с головы до ног укроет темнота. И ты будешь делать всё, Стефано, всё, что я захочу. Исполнишь каждый мой приказ. Ты даже не представляешь, как я скучал по тебе, мой малыш.

Стефано закрыл глаза. Горячее дыхание Таскони совсем рядом заставляло его дрожать.

— А как же копы? — спросил он.

— Я вытащу тебя.

Стефано наклонился, прижимаясь к плечу Доминико лбом. Несколько секунд он сидел так, полностью расслабившись.

— В чём подвох? — тихо и почти растерянно спросил он.

Доминико усмехнулся и провёл носом по покрывшемуся испариной виску.

— Ты станешь моим пичотти, малыш. Соглашайся, копы всё равно уже не примут тебя.

Стефано молчал. Он бы сбежал — если бы мог. Или не сбежал бы — он и сам не знал. Голос, дыхание, прикосновение Таскони сводили его с ума.

— Хорошо, — тихо сказал он.

Тут же острые зубы слегка подцепили верхний краешек его уха.

— Умница, птичка. Теперь ты только мой.

20

— В годы шквального эмиграционного потока главари Ндрангеты решили открыть для себя новую, более богатую и к тому времени практически не искушённую в преступных делах территорию — космическую станцию на перекрестьи двух Ветров, Манахату. Они примкнули к потоку беженцев, отправившихся на станцию в поисках наживы, и осели там. Осваивали город иногда в одиночку, иногда со своими большими семействами.

— И всё?

Стефано отвернулся от окна и посмотрел на Доминико, сидевшего в кресле напротив него и почему-то усмехавшегося.

— Первым представителем Ндрангеты в Манахате был, судя по всему, некий Витале Фавалоро, — продолжил Стефано, поколебавшись, — он возглавлял в Палермо, тогдашней столице Корсики, банду вымогателей и грабителей, получившую в криминальном мире название Mano Nera. По всей вероятности, у Витале Фавалоро произошёл серьёзный конфликт с главарями конкурирующей банды. Его мучили подозрения, что бывшие подельники подумывают его устранить, и он и решил уехать из столицы. Но прежде чем ступить на борт корабля, Фавалоро дал команду своим пичотти убить неугодных ему людей. По его приказу в Палермо были расстреляны шестеро богатых землевладельцев, канцлер провинции Сицилии и его первый заместитель. Ступив на мостовую Манахаты, Витале сразу же попытался скрыться на планете. Он, впрочем, не угадал — через несколько месяцев, в январе того же года, полиция станции арестовала Витале и выслала на Корсику.

Доминико почему-то продолжал насмешливо смотреть на Стефано. Он встал и, обойдя кресла, остановился у него за спиной. Потом взъерошил сицилийцу волосы кончиками пальцев — как будто тот был пушистым щенком.

— Твои познания в истории весьма фрагментарны… Причиной случившемуся было убийство гражданина Манахаты, о котором писали тогда все газеты, — продолжил Доминико за него.

— Случилось это пятнадцатого ноября. В тот день люди Витале убили местного шерифа, Шона О`Брайана. Они подошли со спины и произвели выстрел в голову, — на последних словах Доминико опустил кончики пальцев к основанию головы Стефано, и хотя до сих пор прикосновения корсиканца были скорее приятны, теперь его пробрала дрожь. — К вечеру того же дня, — продолжал тем временем Таскони, — несколько корсиканских переселенцев оказались арестованы без предъявления какого-нибудь обвинения. Впрочем, их выпустили в тот же день. На следующее утро полиция арестовала ещё два десятка корсиканцев — на сей раз по обвинению в убийстве. Однако, — Доминико картинно вздохнул, — по неизвестным причинам через сутки после ареста все двадцать гангстеров тоже вышли из тюрьмы. Тогда, — руки Доминико скользнули вдоль шеи Стефано и, опустившись ему на плечи, огладили ключицы, — ещё через несколько часов эти двадцать организаторов покушения были пойманы снова, но уже жителями Манахаты. Их демонстративно повесили на главной улице тогда ещё сравнительно небольшого городка. Затем горожане поймали и убили ещё двоих. Манахата — не Корсика, вот что ты должен уяснить.

Стефано сглотнул, ощущая, как пальцы Доминико смыкаются на его горле, но лишь поглаживают, изредка задевая края ушибленных мест.

Вот уже третий день они находились на корабле. Здесь же в первый вечер Стефано осмотрел один из подручных Доминико — руки у него были сухими и небрежно-пренебрежительными, а