Категории
Самые читаемые
Лучшие книги » Проза » Историческая проза » Иван V: Цари… царевичи… царевны… - Руфин Гордин

Иван V: Цари… царевичи… царевны… - Руфин Гордин

Читать онлайн Иван V: Цари… царевичи… царевны… - Руфин Гордин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 38 39 40 41 42 43 44 45 46 ... 97
Перейти на страницу:

Потом я забрался на Панин бугор, следуя совету воеводы, который сказал, что оттуда открывается панорама Тобольска и его окрестностей.

В самом деле, великолепный вид! Я-то полагал, что город взбирался наверх, к кремлю, к острогу. А он тянулся к воде, к Иртышу и его притоку, речке Курдюмке. Там, на кремлевской горе, было безводье: сколь накопали колодцев, ни один не достал до воды.

Великое множество церквей — шатровых, купольных — устремило свои кресты в небо. Я насчитал четырнадцать и сбился. Звонили к обедне. Колокольный хор был сбивчив, но это Никак не раздражало слуха Может, потому, что день выдался ясный и все радовало взор и слух.

Я шел пешком. Сапоги мои скоро промокли: ноги то и дело проваливались в рыхлый, тающий снег. Весна все-таки брала свое. Ручьи журча сбегали вниз, и реки приметно вспухли. Лед на них еще стоял, но его избороздили трещины и полыньи. Вот-вот он тронется с грохотом, похожим на пушечные залпы. Осталось ждать совсем недолго, день-другой…

Пора было возвращаться. Меня заинтриговал рассказ митрополита о Юрии Крижаниче. Я истосковался по занимательному собеседнику, а он, как видно, из этой когорты.

Отыскать его не составляло труда. И воевода, и митрополит, и вообще все обыватели знали, где обитает сей замечательный человек, ставший на некоторое время своеобразной достопримечательностью Тобольска. Он помещался в обыкновенной избе, деля ее с другими ссыльными поляками.

Дверь мне открыл худой, изможденный человек, высоколобый и большеглазый, чей облик разительно отличался от вида местных жителей. Он был некогда русоволос, но седина победительно захватила и его шевелюру, и бороду, усы, оставив кое-где клочки прежнего колера. Одет он был в полукафтан, отороченный мехом. Я обратил внимание на его руки. В одной из них он держал перо, она была в чернилах, как и другая. Видно, я оторвал его от сочинительства.

Он недоуменно глядел на меня.

— Кого изволите? — наконец произнес он.

Голос был мягкий, с сильным южнорусским акцентом, который был мне хорошо знаком.

Я назвал себя, как было положено при первом представлении.

— А вы, если не ошибаюсь, мессир Юрий Крижанич?

— О да! Заходьте, сделайте милость.

Комната, куда пригласил меня мой новый знакомец, была невелика. Какие-либо украшения в ней отсутствовали. Стол был завален рукописями и книгами. Книги были всюду — и на неказистых полках, и на подоконнике, и даже в изголовье нар, служивших постелью. Две табуретки, грубо сколоченные, заменяли стулья.

Он обвел руками свое жилище и сказал:

— Ось видите. Так я живу. Впрочем, не жалуюсь, нет, совсем нет. Мое положение располагает к труду. Никто мне не препятствует, ничто не отвлекает. Я волен, будучи изгнанником, ссыльным поселенцем. Вот в этом — парадокс моего положения. Меня упрятали сюда, думая наказать, а может, и сгноить, а я, напротив, извлек выгоду из моего нынешнего заточения. Единственный недостаток, который я испытывал, — это недостаток бумаги. Но потом преосвященный мне помог. Ведь ни я, ни он, ни воевода — никто не знает, в чем меня обвиняют, решительно никто. Я написал воспитателю царя Алексея боярину Борису Ивановичу Морозову, с которым был близко знаком в Москве, прося ответить, в чем мои вины. И не получил ответа. Написал снова — тот же результат.

— Он умер. Тому уж более десятка лет. Неужто вам не сказали?

Крижанич растерянно поморгал глазами.

— Никто, знаете ли, ничего. Ни воевода, ни митрополит…

— Странно.

— Вы полагаете? Ничего странного. Я чувствую себя отрезанным от мира. Войны, смерти, потрясения — все проходит мимо. Свежий человек, вроде вас, здесь редок. Такая же диковина, как явление ангела. Купечество, снующее туда-сюда, диковато и нелюбопытно. Купцы коловращаются в своем торговом мирке. Теперь я надеюсь на вас.

— Охотно отвечу на все ваши вопросы. Но прежде я чрезвычайно любопытствую узнать о ваших занятиях, особенно при взгляде на эту гору исписанной бумаги.

— Охотно посвящу вас. Тем более, что мое сочинительство не составляет никакого секрета. Напротив, я утверждаю главенствующее положение России в славянском мире. Она должна стать объединительницей славянства. В российской истории много мифов. Взять, к примеру, миф о призвании варягов на Русь. Это сочинили иноземцы, так и многое другое. Те, что навещали Россию из праздного любопытства.

Он говорил торопливо, стремясь, как видно, высказаться перед достойный его внимания собеседником.

— Вероятно, более всего разгневала иерархов русской православной церкви моя идея об объединении христианских церквей, в первую очередь — католичества и православия. Никон счел это ересью. Да и владыка тобольский при всей его либеральности считает мою идею чрезмерною. Русь никогда-де не примет латынщину. А почему? Един Бог, едины и апостолы его, едины божественные книги, Библия и Евангелие. Слишком многое связывает нас, и нет причин для отталкивания. Многие предрассудки, к сожалению, господствуют меж нас. Говорят о божественном предопределении: мол, оно касается решительно всех сторон нашей жизни. Но Господь слишком высок, чтобы мешаться в суету человеческую. Он определяет лишь главные пути, коренные повороты истории. Согласны вы с моим взглядом?

— Вполне согласен. Скажу больше: я мыслю точно так же.

— Спасибо. Мне так не хватает единомышленников! — признался он с горечью. — Все, с кем я встречался и кому излагал свои взгляды, мыслили слишком узко. Я пытаюсь вскрыть причины несчастий сей земли. Я вижу их в долгих зимах, требующих многих припасов для людей и для скота. Лето же обычно бывает коротким, холодным и дождливым, а земля неплодна, хотя и таит в своих недрах несметные богатства. Их некому взять из-за малолюдства. Рук, сказал бы я, не хватает. И кроме того, здесь, в Сибири, нас окружают враждебные племена. А разве только в Сибири? Взять Украину. Там ордынцы то и дело совершают опустошительные набеги. И не только крымцы. Шведы рады поживиться за счет русской земли.

— А поляки? — с известной долей ехидства спросил я.

— Эти тоже, — неохотно ответил он. И видно было, что вопрос мой был ему неприятен. Похоже, они были ему как-то ближе. Зато он ополчился против немцев и даже греков.

— Я грек, — открылся я ему.

— Грек греку рознь, — улыбнулся он. — Кажется мне, что мы с вами едино мыслим. Я, признаться, русофил. Мои соседи поляки высмеивают это мое русофильство: мол, отблагодарили тебя, упекли на край света твои русские. Я же стою на своем, стою выше своей судьбы. Считаю, что самодержавие благодетельно для этой страны, ибо царь-государь может править справедливо, устанавливать единолично умные законы, исправлять все ошибки и извращения.

— Странный взгляд на самовластие, — заметил я. — Ведь оно — источник всяческого произвола. Справедливый монарх — диковина.

— Царь обязан сознавать свою ответственность перед государством, — возразил Крижанич.

— Обязан-то он обязан, но готов ли, почитает ли нужным?

— Это другой вопрос. Я исхожу из посылки, что он не враг своему народу и заботится о его благе. Тем боже, что Россия располагает решительно всем, чтобы ее народ благоденствовал. Глядите: великие реки пронизывают ее всю, а это самые надежные дороги, да и дешевые притом, для торговли, для перевозки добытых в недрах руд, для сплава деревьев… Реки текут в моря. Можно торговать с персами, с индийцами и другими народами южных стран. А это прибыльная торговля. Они там нуждаются в нашем лесе, в нашей пушнине, кожах, меде, поташе[34], воске и многом другом. Можно только пожалеть, что все эти богатства в основном лежат без применения. Виною тому, как я уже говорил, малолюдство и нерасторопность властей. Сюда прибилось много лихоимцев. Они обогащаются за счет казны, разворовывают богатства Сибири. Не брезгуют воровством и воеводы, поставленные блюсти интересы царя. Эти воры дают пищу для хулителей Московии. Вот не знаю, приходилось ли вам держать в руках сочинение шведа Петра Петрея. В нем много страниц, и все они наполнены ядом, заведомой ложью, оскорблениями. Он назвал свою книгу «Русской историей», а на самом деле она полна клеветнических измышлений и ядовитой ругани. А о себе самом он пишет, что жил, дескать, четыре года на жалованье великого государя и чуть ли не всю Русь повидал сам, своими глазами. Врет! И таких хульных сочинений я мог бы назвать множество, начиная с того же Адама Олеария. Я попытался нарисовать честную картину жизни Руси и русских. Тружусь уже который год. Сочинение свое — вы видите его на столе и на полке — я назвал «Политука». И еще «О Божием смотрении» и «Толкование исторических пророчеств».

— Боже правый! Так вы трудились, не разгибаясь?! — восхитился я.

— Мне, как я вам уже говорил, не мешали, потворствовали моим трудам. Главное — свободный труд. Несмотря на мое положение, я продолжал чувствовать себя свободным. Я даже набросал проект общеславянского языка, но, конечно же, понимаю, что это утопия. Но, может быть, когда-нибудь в грядущих веках у меня найдутся более удачливые последователи. Вообще я часто заглядываю в будущее, предвидя великое братство и единение славянских народов. Сейчас они разъединены, но через несколько веков они непременно должны стать единым народом с единым языком. Я старался заложить скромный кирпич в основание этого великого здания.

1 ... 38 39 40 41 42 43 44 45 46 ... 97
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Иван V: Цари… царевичи… царевны… - Руфин Гордин торрент бесплатно.
Комментарии