Дьявол в ее постели - Керриган Берн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Обходя вокруг дома, он вел ладонью по стене, чувствуя, как шероховатый камень цепляется за мозоли на пальцах. У нее на руках такие же мозоли, и, должно быть, полученные так же. От занятий боевыми искусствами и тренировок с оружием.
При помощи альпинистских крюков Чандлер взобрался по увитой плющом задней стене дома. Крюки вбивал в щели между кирпичами, выбирая моменты так, чтобы вой ветра заглушал стук, и, повисая то на одной руке, то на другой, медленно продвигался вверх.
Добравшись до балкона второго этажа, он подцепил щеколду и проник внутрь, постаравшись не запутаться в белоснежных шторах, что развевались на ветру, словно призраки, призывающие его не входить.
Балкон принадлежал гостевой спальне; через нее Чандлер прокрался на цыпочках, осторожно огибая мебель в темноте, и вышел в холл.
Пахло здесь не так, как обычно в женских домах. Не столько цветами и духами, сколько землей и горькими травами. Окажись он здесь с завязанными глазами, решил бы, что попал в логово колдуньи, что эти волшебные ароматы источает кипящий на огне котелок с магическим зельем.
На цыпочках Чандлер прокрался вверх по лестнице, мысленно держа перед глазами архитектурный план дома, с которым ознакомился в архиве несколько дней назад. Окна хозяйской спальни выходят в сад с задней стороны. Там тоже есть балкон; однако его Франческа окружила высокой железной решеткой с пиками средневекового вида, не только живописными, но и по-настоящему острыми.
Впрочем, восхищаться ее предусмотрительностью Чандлер не собирался.
Сердце у него всегда работало как часы. Никаких прыжков, скачков и замираний, о каких любят писать в романах – крепкая натренированная мышца, такая же, как и все прочие.
Почему же теперь, приложив ухо к двери ее спальни, он не слышит ничего, кроме оглушительного стука сердца?
Сделав глубокий вздох, он толкнул дверь и шагнул во тьму.
Остановился на секунду, чтобы глаза привыкли к темноте, но в следующий миг вспыхнула лампа, и в ярком свете Чандлер увидел свою добычу.
Точнее, не совсем добычу. Франческа стояла посреди комнаты, готовая к бою, с пистолетом в одной руке и чем-то металлически блестящим в другой.
Увидев его, она опустила оружие.
– Ох! – выдохнула она. – Так и подумала, что это ты!
– И решила меня прикончить? – уточнил он.
Франческа отложила пистолет и нож на тумбочку.
– Просто так чувствую себя более уверенно. Знаешь, на всякий случай. Вдруг это убийца или еще какой-нибудь неприятный визитер. – Наклонившись, она расправила покрывало на кровати, куда, по всей видимости, еще не ложилась, и приглашающе похлопала по нему. – Садись!
Чандлер не стал садиться. Просто стоял и смотрел.
Принято думать, что женщина – хрупкое создание. Вроде морских раковин или цветочных лепестков. То, что легко сломать, разбить, выбросить. Милое, даже, пожалуй, полезное, но эфемерное.
Если так, то Франческа Кавендиш была цветком из стали.
Чандлер смотрел, и что-то ныло в груди, в глубине его существа, казалось бы, много лет назад омертвевшей и иссохшей. Слишком рано он научился ненавидеть, а науку понимать человеческие слабости и на них играть освоил с таким совершенством, что едва ли мог испытывать к людям что-то, кроме недоверия. Он сделался циником и манипулятором, а порой – когда требовали обстоятельства – становился чудовищем. Никогда не смотрел на людей просто так – всегда мысленно разнимал на части, разбирал по винтику, искал веревочки, за которые можно дергать.
Но сейчас перед ним стоял целостный человек. Личность. Сильная, отважная, искренняя женщина. Ветер бился и рвался в ее окно, но лишь отдаленные отголоски его проникали сквозь ставни, и казалось, что ветер шепчет ее имя.
Поразительно, эта женщина не просто идет с ним вровень, а постоянно на шаг его опережает.
Огонь ее волос был сейчас укрощен, заплетен в сияющую косу, шелковой лентой падающую на плечо. В восточных шароварах из зеленого шелка и свободной длинной рубахе, должно быть, привезенной откуда-то с Дальнего Востока, она выглядела женственной и внушающей трепет. С каждым ее легким движением ткань блестела и переливалась в свете лампы. Чандлер не мог отвести взгляд от ее ног – длинных, умопомрачительно стройных ног.
Он как-то вдруг совсем забыл, что на нее злится.
– И вовсе незачем было лезть в окно, – сообщила она. – Я бы тебя и в дверь впустила.
– Хотел продемонстрировать, как легко до тебя добраться, – откликнулся он. – Мне нужно тебя напугать, может, хоть так ты задумаешься.
– Прическа у тебя достаточно пугающая, если это тебя утешит.
Чандлер, недоумевая, бросил взгляд на зеркало в позолоченной раме. В самом деле, ураганный ветер взъерошил ему волосы, и вид был такой, словно его причесывала обезьяна.
Скорчив гримасу, он пригладил волосы и хмуро повернулся к ней.
– После всего, что сегодня видела, ты еще можешь шутить?
Улыбчивая маска соскользнула с ее лица лишь на миг, но Чандлеру этого хватило, чтобы понять, что это притворство. Ухватившись за ту эмоцию, что в одно мгновение прочел на ее лице, он решил развить тему:
– Не хочешь объяснить, какого дьявола ты делала в доме у Лютера Кенуэя?
– То же, что и ты. – Она подошла к секретеру у балконной двери и принялась рыться в бумагах, явно лишь для того, чтобы не поднимать на него глаза. – Внедрялась в Кровавый Совет.
Несколькими широкими шагами он пересек спальню и приблизился к ней.
– Франческа, ты не рассказала, что они тебя пригласили!
Она листала бумаги, упрямо не желая поднимать на него глаза.
– Ты тоже позабыл упомянуть, что там будешь.
Он остановился перед ней, сведя брови.
– С чего бы я стал тебя предупреждать? Ты же не…
– Не кто? – Она перевернула лист, взглянула на его обратную сторону. – Не мужчина?
– Не шпион. – Он выхватил у нее бумагу и бросил на пол. – Черт побери, Франческа, смотри на меня!
Она подняла глаза, и прямой, откровенный взгляд мгновенно напомнил Чандлеру, что совсем недавно она видела его голым.
– Ты прекрасно знаешь, – ответила она, ткнув пальцем ему в грудь, – что из меня могла бы выйти отличная шпионка!
Да уж, в этом он не сомневался! Все, что она делает, – делает на «отлично».
– Я бы никогда этого не допустил.
– Это еще почему? – Ясные глаза ее заволокло облако приближающейся бури.
– Да потому что это не жизнь, вот почему! Моя профессия связывает меня полностью. Жениться, иметь детей – все это недостижимая мечта. Нормальную жизнь у меня отняли… давным-давно.
Лицо ее смягчилось; она инстинктивно потянулась к нему.
– Знаю. Понимаю тебя. У меня тоже отняли все.
Нет. Она не понимает. У него все было не так – и задолго до резни в Мон-Клэре.
Боже, должно быть, он родился под проклятой звездой! Той, что сияет сейчас из ее глаз. Той, что только и ждет, чтобы во второй раз отнять все, что ему дорого. Отнять Франческу.
– Мы оба оказались многого лишены, – продолжала она. – Но кое-что у нас осталось. То, чего мы можем достичь вместе. Наша месть… – Вместо того, чтобы отшатнуться от его гнева, она подалась вперед, скользнула руками под куртку. – А еще у тебя есть я.
– Франческа! – вымолвил он, хоть тело его и откликнулось на ее призыв. – Не надо!
– Мы близки к цели, Чандлер, я чувствую! – Руки ее легли ему на грудь и сжались в кулаки. – Вместе мы сможем
