Дьявол в ее постели - Керриган Берн

и женщины? – Она указала на обнаженных слуг и служанок. – Вы унижаете и позорите их, а они, кажется, с благодарностью это принимают. Так у вас принято выражать преданность? Быть может, и со мной, если я приму ваше предложение, вы сделаете то же? Мне бы этого не хотелось.

Из-под маски льва раздался сухой смешок. На миг Франческе захотелось сорвать маску и взглянуть в глаза злу.

– Милая моя, есть люди, которым суждено оставаться добычей. Порой они стремятся примкнуть к сильным и покорно служить им, и мы им это дозволяем. Это наши добровольные рабы. Они молят о позволении ползать перед нами на коленях, чтобы, когда настанет наше время, стать нашими приспешниками, а не пищей. Так доказывают свою преданность они. – Он наклонился к ней. – А вы докажете свою преданность тем, что проведете сегодняшнюю ночь с нами и будете молчать обо всем, что увидите.

К горлу Франчески подступила желчь. Как же все это… тошнотворно. Мерзко. Во что она ввязалась?

Безликие люди в багровых одеяниях волновались, переходили туда-сюда, образовывали небольшие группы, о чем-то шептались, склоняя друг к другу звериные маски. В воздухе повисло напряженное ожидание, и не надо было быть гением, чтобы догадаться, что произойдет дальше.

Неужели в подобных сборищах участвовали и ее родители? Быть может, были такими же нагими слугами? От этой мысли ей едва не стало дурно.

– А теперь, дорогая моя, начнем готовиться к следующей ночи.

– Следующей?

– Каждые три года мы встречаемся в течение трех ночей и проводим ритуал из трех частей. Разумеется, все самое важное происходит за пределами этих стен. Однако тройка – счастливое число; и, осмелюсь сказать, любимая наша ночь – вторая.

Она боялась задать вопрос, но все же спросила:

– И что происходит на вторую ночь?

– Вторая, – Кенуэй положил руки ей на плечи и мягко развернул в сторону выстроившихся полукругом, терпеливо ждущих «оленей», – это ночь Желания.

Она не знала, что за жест сделал Кенуэй у нее за спиной, но «олени» повиновались неслышному приказу.

Все они разом сбросили свои белые мантии. Взорам открылись семь обнаженных тел, которые могли бы принадлежать богам.

Пораженная, Франческа не отводила глаз.

Все «олени» были прекрасны, каждый по-своему. Все сияли мужественностью и дикой, неукротимой красотой. Мускулистые тела блестели в тусклом свете, и каждое движение, каждый поворот по-новому освещал их совершенство. Каждый из «оленей», стоило бросить на него взгляд, казался и сильнее, и краше своих товарищей. Одни были темноволосы, другие белокуры, третьи – вовсе почти без волос на теле. Некоторые постарше, с сединой в волосах. Другие молоды и нетерпеливы.

И все хотели ее.

В этом сомнений не оставалось – достаточно было взглянуть им пониже пояса.

Все здесь, на этой черной мессе, отвратительно и постыдно; и все же в одном Кенуэй прав. Ничто не сравнится с головокружительным ощущением власти – своей власти над этими мощными самцами.

Кенуэй подтолкнул растерянную Франческу вперед.

– Все они здесь ради вас, графиня. Чтобы соблазнить вас. И ублажить. Они проявят свою преданность, отдавшись каждому вашему капризу. Выбирайте, что хотите – кого хотите, – и завтра ночью его или их получите. Не будет такого порока, который останется для вас недоступен, такого вашего желания, которое останется неисполненным. Если здесь вы не найдете того, что ищете, мы доставим сюда все, что пожелаете. И это лишь первая ночь из многих…

Не раздумывая, Франческа протянула руку, словно призывая его умолкнуть.

И он повиновался.

Глубокая тишина воцарилась в зале – тишина, в которой ясно различался каждый шорох шелковых одеяний.

Все здесь неправильно, все извращено. Эти люди не имеют ни малейшего представления о том, что значит быть человеком; их философия пуста и бессмысленна. Но все же она здесь, и пройдет этот путь до конца.

Едва взглянув на семерых, Франческа поняла, что делать. Кого выбрать.

Кого она хочет.

Вот он! Третий «олень» слева. Это его присутствие она ощутила в зале, полном людей. Его взгляд, как и при всех прошлых встречах, вызвал мурашки по спине и смутную тревогу.

Не в пример иным, он не отличался ни богатырским ростом, ни широкими плечами, ни вздутыми мышцами. Все в нем было гармонично и соразмерно. «Витрувианский человек»[2] – совершенный образец своего вида. Но тело казалось изваянным из какой-то иной глины, чем у остальных – не из обычной почвы, попираемой ногами и копытами лошадей, а из земли, украденной с Олимпа. Быть может, в нем видели свою натуру древние скульпторы, лепившие богов и героев.

Франческа двинулась вперед. Желая проверить свою теорию, она прикасалась к мужчинам, мимо которых проходила, делала вид, что хочет убедиться в крепости их рук или плеч.

И каждый раз, стоило протянуть руку – тот «олень», с которого она не сводила взгляда, напрягался все сильнее. Сжимал кулаки до белизны в костяшках, и обнаженная шея и грудь его краснели: это было заметно даже в тусклом свете свечей.

Наконец она остановилась перед ним, уже почти убежденная, что ее подозрения верны.

Дыхание его заметно участилось. Да, это он!

Осталась последняя проверка. Франческа молча, неторопливо провела ладонью по его могучему плечу. Повела руку ниже.

Он застыл, как статуя, но всем своим существом она ощущала исходящее от него напряжение.

Франческа провела рукой по его руке, взяла его ладонь в свою. Молчаливо и нежно, словно к ним не были прикованы взгляды всего зала, разжала его пальцы.

Чандлер.

Обведя ногтем крохотный шрам, она подняла взгляд. Хорош! Настоящий шпион! Нашел способ сюда пробраться – как и она.

Она уже боролась с Чандлером и знала, что он силен и ловок; но не ожидала от него такой гармоничной, классической красоты.

Он смотрел на нее сквозь прорези в маске, затянутые тончайшей полупрозрачной тканью. Она не видела даже его глаз, но не боялась.

С тех пор, как снова встретились, они не появляются друг перед другом без масок.

Она не может прочесть его мысли; он не в силах догадаться о ее чувствах.

Ничего по-настоящему о нем не знает… только то, что хочет его. Страстно желает.

Его кожа откликалась на ее прикосновение; она ощущала его мурашки, чувствовала, как вздрагивают мышцы, как теплеет тело под ее пальцами.

А взглянув ниже, уже не могла отвести глаз от узких мускулистых бедер – и мощного, впечатляющего, гордо воздетого мужского орудия.

Она выбрала Чандлера… это значит, что завтра они…

– Отлично! – послышался сзади голос Кенуэя.

Невероятно, но Чандлер напрягся еще сильнее. Он не двигался, но теперь все тело излучало такую силу, такую угрозу, что Франческа не понимала, почему Кенуэя просто не отшвырнет этой незримой волной.

Она и сама едва удержалась, чтобы не отступить на шаг назад.

– Итак, выбор сделан! – громко объявил Кенуэй. – Завтра вы получите приглашение и карту с местом нашей следующей встречи.

– Завтра мы соберемся не здесь? – Франческа выпустила руку Чандлера – на миг ей показалось, что он не хочет ее отпускать – и повернулась к Кенуэю.

– Нет, моя лисичка, для каждого ритуала у нас отведено особое место.

Она просто кивнула, едва держась на ногах от облегчения при мысли, что на сегодня ее испытания закончены.

Она уйдет отсюда живой и невредимой.

– Если пожелаете, – немного помолчав, добавил Кенуэй, – можете взять кого-то из них