Егерь: Назад в СССР 3 - Алекс Рудин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Хорошо, Фёдор Игнатьевич! — ответил я. — Спасибо, что привезли Таню!
— Не за что! — отозвался председатель. — Но об этом тоже поговорим.
А потом у нас с Катей был вечер. Пусть короткий, но наш, только для нас двоих!
Был поздний ужин, и бокал красного вина, и искристый снег в жёлтом квадрате света, падавшего из окна кухни. Были долгие разговоры о важных и интересных вещах. И потрескивание остывающей печки, и чёрная тень от шкафа на дощатом полу комнаты. И тепло Катиной щеки на моём плече, и негромкое тиканье настенных часов, которое только подчёркивало глубокую ночную тишину.
Едва касаясь, я погладил Катины волосы и закрыл глаза, слушая её тихое дыхание. Хотелось растянуть этот миг, сделать так, чтобы он никогда не заканчивался.
А рано утром меня разбудил громкий стук. Кто-то так сильно барабанил в оконное стекло, что я испугался — как бы оно не вылетело.
Неужели проспал, и Серёжка уже приехал?
Я выскочил из-под одеяла — босиком на холодный пол. По телу пробежал озноб.
Ночную тишину за окном разрывал дружный собачий лай.
Натягивая штаны, я бросил быстрый взгляд на часы. Шесть утра. Автобус придёт только через полчаса. Ничего не понимаю!
Снова стук. Стекло жалобно зазвенело. Собаки зашлись в новом приступе лая.
Катя открыла сонные глаза.
— Кто там, Андрей?
— Не знаю. Сейчас посмотрю!
Я выбежал в кухню. Не зажигая свет, всмотрелся в темноту за окном и увидел тёмный силуэт на фоне снега.
— Кто там? — крикнул я. — Что случилось?
Что-то длинное и непонятное опять забарабанило в стекло, и женский голос еле слышно прокричал:
— Убили! Ой, убили её совсем!
Сегодня ночью будет ещё одна прода — не пропустите!
Глава 15
Я бросился в сени. Споткнулся о попавшее под ноги ведро, и оно загромыхало по ступенькам. Зимний морозец обжёг голые плечи.
Теперь стучали в дверь.
Да какого чёрта?
Я откинул крючок и толкнул забухшую створку. Собаки, услышав скрип двери, залаяли громче, яростнее.
— Кто здесь?
— Убили!— причитала невысокая фигура, замотанная пуховым платком поверх фуфайки. — Насмерть загрызли, звери!
В руках фигуры была знакомая палка с кривой ручкой.
— Баба Таня, это вы? Что случилось?
— Андрей! — запричитала баба Таня и тяжело качнулась ко мне. — Найдочку мою убили!
Не больше секунды мне потребовалось, чтобы хоть что-то сообразить.
— Так. Заходите в дом!
Я босиком выбежал на снег, подхватил баб Таню под локоть и почти потащил её в дом.
— Осторожно, ступеньки! Не споткнитесь!
Палка глухо стукнула по косяку.
— Ох, погоди! Не могу!
Баба Таня привалилась к стене, тяжело дыша.
— Насилу добежала до тебя! — неровно, с паузами выговорила она.
— Идёмте в дом!
Босые ступни невыносимо жгло холодом.
Я открыл дверь, схватил бабу Таню подмышки и втащил на кухню. Опустил её на стул.
— Сидите!
Катя, уже одетая, стояла в дверях комнаты.
— Что с ней?
— Не знаю. Может, сердце. У неё собаку убили!
— Андрей, мою сумку, быстро!
Я метнулся в комнату, нашёл Катину сумку, которую она так и не успела разобрать с вечера, и быстро вернулся в кухню.
Катя придерживала старушку за плечи.
— Внутри аптечка. Найди в ней нашатырь!
Чтобы не терять времени, я вытряхнул содержимое сумки на пол. Зазвенела мелочь, покатилась под стол помада. Коробочка с тенями упала на пол и раскрылась, выбросив лёгкое облачко фиолетового порошка.
Ага!
Я увидел мягкий футляр на молнии и рисунком красного креста. Он был похож на автомобильную аптечку. Собственно, ею футляр и являлся.
Я расстегнул молнию, и из футляра немедленно выпал ворох блистеров для таблеток. Блистеры не рассыпались только потому, что Катя заранее перетянула их резинкой.
На самом дне футляра я отыскал стеклянный пузырёк с надписью «Нашатырный спирт» и протянул его Кате.
— Вату!
От плотно скатанного рулона я оторвал клочок ваты. Катя быстрым движением открыла пузырёк, щедро капнула из него на вату. По кухне распространился резкий запах нашатыря.
Катя сунула вату под нос бабе Тане.
— Нюхайте!
Старушка, всхлипывая, послушно втянула воздух.
— Голова кружится, — еле слышно сказала она. — Прилечь бы!
— Андрей, помоги! — попросила Катя.
Вместе мы расстегнули тугие пуговицы и сняли со старушки фуфайку. Фуфайку я кинул на табурет, а бабу Таню мы отвели в комнату и уложили на кровать.
Катя аккуратно надела старушке на руку манжету и быстро измерила давление.
— Чуть повышенное, — сказала она. — Дай аптечку! И принеси воды!
Я протянул ей ворох стянутых резинкой блистеров.
Катя приподняла голову пациентки, сунула ей таблетку в рот, словно ребёнку и поднесла к губам стакан воды.
— Пейте!
Затем подложила вторую подушку так, чтобы баба Таня оказалась в полусидячем положении.
— Вам легче?
— Спасибо, доченька! — прошептала старуха. По её морщинистой щеке катилась слеза.
— Расскажите, что случилось? Кто убил Найду?
— Не знаю! Я пошла утром её кормить. Несу ей миску и думаю — чего она не лает-то? Спит, что ли? Гляжу — а Найдочка моя валяется на боку возле будки — вся в крови. И голова почти отгрызена!
Старушка снова принялась всхлипывать.
— Какие-нибудь следы вы там видели? — спросил я.
— Да какие следы! Там весь снег истоптан, и кровищей залит! Я испугалась, да к тебе! А вы спите!
— Сейчас я схожу, посмотрю, — сказал я, натягивая рубаху.
— Может, не надо, Андрюша? — спросила Катя. — В смысле — одному не надо. Позови народ.
— Я ружьё возьму — никто не сунется.
— Сынок! Курятник проверь — закрыла я его, старая голова, или нет! Ничего не соображаю!
— Проверю, баба Таня. Не расстраивайтесь. От такого кто угодно испугается. Пока полежите здесь, с Катей. А потом я вас в медпункт отвезу.
— Только недолго, Андрей! — попросила Катя. — Посмотри, и обратно! Вдруг Татьяне Семёновне хуже станет. Одна я её до медпункта не доведу.
— Я быстро, — пообещал я. Сунул ноги в валенки, натянул свитер и куртку. Взял ружьё и патронташ и вышел из дома.
Ночью крепко подморозило. Снег хрустел под подошвами, но мягкие валенки всё же скрадывали звук. В сапогах шуму было бы намного больше.
Я переломил ружьё и вставил в стволы два
