Предчувствие весны - Виктор Исьемини

— Этому можешь верить. Хозяин заплатит. Хозяин у этого сопляка в порядке.

Гедор появился в зале получасом позже, не глядя по сторонам, прошел к столу, у которого крутился младший спутник. Жена шла за ним. Была она полненькая, светленькая, вся мягкая и округлая, похожая на сдобный пирожок. Последним плелся Селезень. Торчок порывался что-то объяснить, но Гедор остановил его жестом. Компания расселась за столом и неторопливо принялась завтракать.

Постепенно зал стал наполняться, подходили освободившиеся грузчики. Люди Ривена, которым во время стоянок нечем было заняться, подряжались к попутчикам помогать с перегрузкой товаров. Теперь до окончания торга на рынке им заняться нечем, они будут попивать пиво и лениво обсуждать погоду, цены на выпивку и местных баб. Ривен доел, швырнул на стол, между мисок, пару медяков, рыгнул и направился к попутчикам.

Гедор перестал жевать и уставился на начальника охраны. Тот под холодным взглядом смешался, кашлянул в кулак, нервно поправил воротник и только потом начал:

— Э… Гедор…

— Чего тебе, Ривен? Мы ведь в расчете?

— Не, я о другом. Ты не передумал? Может, все-таки двинешь с нами?

— Нет, Ривен.

— Ну, как знаешь. Парни, которые купцам подрядились помогать, говорят, торговля бойко пошла, окрестные хозяева о нашем приезде прослышали, уже нынче собираются в Вейвер… Я так мыслю, завтра еще поторгуем, а уж послезавтра с рассветом в путь. Так ты это… Если надумаешь, только скажи. Я буду рад.

— Нет, Ривен, я уже решил. Мне здесь нравится. Ты не слыхал, может, кто из попутчиков мой фургон купить желает? Я недорого возьму.

— Хорошо, Гедор, я спрошу. Вечером, после торга, спрошу.

— Спасибо.

Ривен постоял с минуту, потом кивнул и утопал.

— Слышь, Мясник, а когда мы тут начнем? — едва удалился воин, заговорил Торчок.

— Ривен — хороший боец, — коротко сказал Гедор. — Не мне чета, конечно… но хороший.

Жена при этих словах отложила обглоданную кость, утерла пухлые ладошки и прижалась к крепкому плечу Мясника.

— Это да, это я понял, — протянул Торчок.

— Значит, пока Ривен с парнями не убрался, не начнем, — пояснил Селезень. Старик ел неторопливо и обстоятельно, все уже закончили, а он все подкладывал себе в миску.

— И куда в тебя лезет? — поинтересовался Торчок, отодвигаясь вместе с лавкой от стола и поглаживая округлившееся пузо.

Селезень не ответил. Гедор налил себе и жене вина.

— Посидим еще, Дела?

— Посидим, — согласилась женщина. — Куда спешить…

— И то верно, — не прекращая жевать, поддакнул Селезень. — Только два денечка и осталось спокойных, а там — как удача выпадет.

— Выпадет.

Гедор не любил много говорить. Двухдневная задержка была ему не в ущерб, все равно Медуза сказал, что за день с амулетами не управится. Значит — надо ждать.

Прошел день, за ним — другой. Городок был невелик, кто из местных хотел сделать покупки — управился, и на второй день интерес к привозным товарам упал, так что купцы засобирались в путь. Гедор по-прежнему никуда не спешил. Покупателя на фургон и лошадей не нашлось, зимой ездили мало, в самом Вейвере никто не нуждался в такой покупке, а барышники не появятся до весны.

Гедор заплатил хозяину «Золотой бочки» и за комнаты, и за место в конюшне. Его подручные каждый вечер исправно появлялись в трапезной, смотрели, слушали, неторопливо попивали пиво. Мясник по вечерам навещал Рудигера Чертополоха, жена ждала его наверху. Днем супруги гуляли по городу, вид у них был совершенно беспечный. Гедор трогательно поддерживал жену под руку, когда им попадались скользкие участки улицы, Дела жалась к надежному мужниному плечу, улыбалась и счастливо жмурилась. Мясник разглядывал дома, запоминал, где находятся прибыльные заведения, заговаривал с лавочниками. Долгих бесед не выходило, холодный отстраненный взгляд приезжего обескураживал местных, зато на симпатичную Делу глядели с удовольствием.

Мало-помалу, наблюдая и расспрашивая Медузу, Гедор разобрался в местной ситуации. Вейвер состоял в вассальных отношениях с неким сэром Дрейсом ок-Дрейсом. Сам сеньор в городе показывался редко, предпочитал вести благородный образ жизни, то есть обитал, как и подобает дворянину, в родовом замке. Несколько раз в год господин наведывался в Вейвер, чтобы отругать цеховых старшин за существующие и несуществующие вины, выслушать заверения в верности и покорности, получить налоги, а также проверить счета. Верней, счета проверял его полуграмотный сенешаль, которому помогал капеллан из Дрейса. Незнание грамоты было непременным атрибутом все того же благородного образа жизни, которого добрый сэр свято придерживался.

Упомянутая парочка — сенешаль с капелланом — бывали в городе несколько чаще, чем господин, но не присматривали за делами постоянно. Большую часть времени за порядком в Вейвере следила стража, во главе которой стоял пожилой ветеран, прежде верный вассал батюшки нынешнего сеньора, получивший тихую хлебную должность в качестве награды за преданную службу. При старике состояли шестеро молодых парней, сыновья конюхов и хлебопеков из замка Дрейс — а стало быть, потомственные вассалы господина рыцаря. Вели себя эти вояки в меру нагло, но старший держал их в строгости и баловать не позволял. С другой стороны, умеренные шалости стражникам были разрешены. К умеренным относились кружка-другая пива, за которую не платили, пирожки с капустой, изредка — связки сушеных грибов, колбаски, и тому подобные «добровольные подношения верных горожан». Могли потискать и чужую жену, но без грубости. Если сопротивление оказывалось явное — парни предпочитали отступиться. Этот порядок установился достаточно давно, чтобы не вызывать открытого возмущения. Привычное зло расценивается как терпимое. Горожане помалкивали, стражники не слишком наглели. Преступников в Вейвере не водилось, о кражах никто не слыхал, и, если подумать, самыми страшными злодеяниями здесь можно было счесть поборы со стороны сенешаля с капелланом. Но горожане смирились и с этим, так как охотников жаловаться не находилось — двое мздоимцев занимали в замке довольно высокое положение и могли, если бы затаили обиду, испортить жизнь всей общине. Ясно же, что сеньор не прогонит верных слуг, даже если жалобщикам из Вейвера удастся изобличить их воровство. С другой стороны, сенешаль с попом брали весьма умеренно, чтобы не оказаться большим из зол, на это у них ума хватало. Таким образом, Вейвер жил в довольно устойчивом равновесии между беззакониями, творимыми стражами закона — и спокойствием, которое сии стражи поддерживали.